Заблудший трамвай ожидая,
Он был отстранён и безлик.
Под звёздами в сумерках мая
Едва различимым был крик
Души, что не знала покоя
Десятки надломленных лет,
Души, что познала такое,
Что должен ли знать человек.

Те горькие фразы солдата,
Как пленных он больше не брал...
Как дико затвор автомата
Безжалостным зверем скакал
В руках, что должны были сеять,
Растить, умножать, созидать.
Но в душу ремни портупеи
Вошли сквозь гранёную стать.

А нелюди, это не люди?
Встаёт Эверестом вопрос
И тонет в отравленной мути
Пронзающих старческих слёз.
Под тёплыми звёздами мая
Я был откровеньем распят
О звёздах, что мукой сияли
На спинах убитых солдат.

Их резал совсем не индеец,
Чья доблесть - уродливый скальп,
Их резал наш брат, европеец -
Ценитель Шекспира и Альп.
Познает ли истины Канта
Погасший в глазах белый свет?
Точёный кружок автомата
Давал однозначный ответ.

Кто знает, была ли расплатой
Сердечная мука ночей.
Он плакал о русских солдатах.
О сломанной жизни своей.
Старик посмотрел отрешённо -
Во мне он увидел себя.
Стоял я колодой краплёной -
Как будто бы я. И не я...

В бессилье упав на колени,
Я словно в горячке дышу -
За муки того поколенья
О милости Бога прошу.