Кругом зима, а мне опять гореть
в проклятой лихоманке, снегом бредить –
в смертельных дозах он сейчас безвреден.
По щучьему веленью рак и лебедь
мне свистнут на кудыкиной горе.

А значит впору брать шинель, ружьё,
в котомку – сала шмат, краюху хлеба.
И ты, благословив, шепнула мне бы:
«Я буду ждать». Пока не рухнет небо,
меня не заполучит вороньё.

И мне плевать на хворь – да хоть чума!
Тобой заговорён от пули-дуры,
я ратник, а не ангел белокурый,
за каждый новый вдох плачу натурой –
стеной стою, живу не задарма.

Шипят костры, что смерти невтерпёж,
что крыс и воронья несметны стаи,
что лязг и скрежет алчной вражьей стали
всё небо расколол.
Я точно знаю:
Господь хранит меня, пока ты ждёшь.