Загар на зону декольте
ложится с некоторым смыслом,
абориген уже вспотел
к двадцатым числам

июля-месяца. Сезон
миграций близится к экстремуму,
когда прекрасный пантеон,
пока что кремовый,

приобретает сладкий цвет
в тон шоколаду
и потребляет D и С,
забыв про Prada

и остальной Пако Рабан.
О, дольче вита!
Абориген бьёт в барабан,
стучит копытом.

Стекает персика слеза
на грудь в секретную ложбинку.
Абориген кричит: «Сезам,
Откройся!»

Бинго!

И Бонго скачет словно лев,
загнавший маленькую серну.

На берегу парад-алле
ми-Граций северных
и днём и ночью весь сезон
не успевает прекращаться,
и обалдевший Робинзон
рычит от счастья.