Лак соскребая осторожно
С цивилизованного хомо,
Чтоб сапиенс имел возможность
Торжествовать внутри дурдома,
Который им же и построен
И обустроен был со смаком,
Кропали стих про рок Содома,
Слегка завидуя макакам.

Но зависть - грех. Тряхнув кудрями
Забытого в запарке, Феба.
Сорили выспренно словами,
Чтоб ими протянуть до Неба,
Дрожащие от ожиданий
И жадно- потные ладошки.
Моля, чтоб сверху накидали
В ладошки, откровений крошки.

Ага. Сейчас... Пусть под диктовку
Строчит блаженно Божья дудка.
А нам достаточно сноровки,
Зеркал, отзывчивых и чутких.
Мелькают ленты новостные,
История стучится в окна.
В ответ им, "матери честные"
Несутся весело и долго.

И всё что видишь, всё что слышишь,
Через себя сто раз пропустишь,
Добавив оптимизма лишку
И ложку дёгтя тихой грусти,
В большую бочку лжи и быта,
Тягучей патоки любовной,
С которой все хлебали сыто
И в ней тонули поголовно.

Не нам себя судить за строки,
В которых, с диким постоянством,
Горшков не обжигали боги,
Забывшись на Олимпе в пьянстве.
В которых, Прометеем гордым,
Укравшим огненные рифмы,
Творили, в жажде веры твёрдой -
В награду будут только грифы.

А впрочем, в нашем ареале
Сойдут за грифа и вороны.
Их ожидая, примеряли
И диадемы, и короны,
И скромные венки из лавра,
И клобуки, и шапку Сеньки,
И ждали за окном литавры,
И просто тёплый день весенний...

И кто дождался - не остался
В убытке. И в прибытие тоже.
И стих бессребрено писался,
Как бездоходный дар прохожим.
И лак, блестящий под ногтями,
Кровящий верой и моралью,
Вёл стих окольными путями
В конечность райской пасторали.