Согласно местной легенде,
эти места прокляла колдунья.
Иногда в болотах всплывают трупы.
Часто это без вести пропавшие туристы.
Их можно встретить и в качестве призраков,
так и не нашедших покоя.

Здесь, на манчакских болотах, не слышно поющих птиц,
будто незримый охотник рассыпал «немые» зёрна.
Мартовский ветер, сметая дремоту пещер-глазниц,
ищет заблудшие души и воет: «казнить, казнить!»,
тащит, цепляет, стараясь завлечь под гнилые корни.
Топи обманчивы, ночью похожи на сад огней.
Местные их называют свечами бредущих зомби.
Перед лицом запредельных явлений героев нет,
и не напрасно покойная Хлои, луны бледней,
чуя беду, приходила во сне и чертила ромбы.
Хлои … Нескладный подросток из дома на Кенэл-стрит.
Кто мог подумать, что станет едва ли не лучшим мэром.
Надо признаться, умела удачу за хвост ловить…
Но в девятнадцатом грянул уханьский син хай* — ковид,
всю полноту безутешного горя семьи измерив.
Месячный свет проникает сквозь ветки сухой ольхи.
Жутко до одури. Ох, поскорей унести бы ноги
с чёртовых мест, где злокозненны даже седые мхи,
делая путь ненадёжным, опасным, почти лихим.
Не представляю, как буду описывать это в блоге.
Если вернусь, разумеется… Если придёт рассвет…
В тёмно-гороховой мути не выжить среди рептилий.
Мне бы добраться, доплыть, уцепиться… Но только ведь
сердится ведьма всё больше: «Прими-ка дурную весть,
раз угораздило влипнуть — ну что же, покойся в иле».

*порча по-китайски