Палящее солнце, барханы и чахлые саксаулы — 
встречает Сахара жаром, и воздух горячий всё суше, 
всё больше песка под ногами, и ветер целует в скулы,
а небо — в обнимку со старой забытой дорогой верблюжьей.

Солонго не знает иного: ни солнца, ни неба,  ни доли.
Вся жизнь её — это дорога, вся память — песчаная гонка.
В трёх днях — будет первый оазис — вода и акации вволю.
Но вспомнит Солонго сразу, как здесь родила верблюжонка.

Он был белоснежным и слабым, когда молоко пил —  чмокал,
ему бы остаться с мамой в оазисном нежном уюте.
Пушистый, смешной, тонконогий…  под маминым  белым боком,
ему бы окрепнуть немного... Но в путь торопились люди. 

Не выжил. Взяла Сахара себе белоснежного сына.
Усталые ноги  верблюдов плели вязь следов, словно сутры.
Погонщик назвал это «даром» жестокой бескрайней пустыне…

Солонго плывёт печально — прекрасная, белая... В утро.