Сладко спится в тридесятом крыжо́поле
в пять избушек на гектар тишины.
Под окошком престарелые тополи
словно в сани, в облака впряжены.

Забронируем снега. Спрячем принципы.
Купим сало, огурцы, самогон.
Не столицы нас пьянят, а провинции,
где не вытравлен малиновый звон.

Ты расстёгнут, я немного развязана,
как на шёлковом платке узелок.
Подфартило нам – яга долговязая
за недорого сдала уголок.

Убежали ото всех, крутим «Арию»,
запиваем самогон февралём,
нам взлететь бы и парить по сценарию,
но всё проще – наконец-то живём.

Убежать бы друг от друга, да фигушки:
Купидон-прохвост подбил невзначай.
Банька топится. Пять суток до финиша,
а на финише – «пиши» и «прощай».

Но пока бьёт жизнь ключом, а не палицей,
и судьба бредёт во тьме наугад,
распаляемся в парной и не паримся.
И густеет за окном снегопад.