Laura Li:

Из тёмных дней бегу к тебе укрыться,
ранима фальшью, к вымыслам чутка...

...я помню, как летали чудо-птицы
по краю белоснежного платка,
и небо невесомой вышиванкой
плескалось в дикой нежности Десны,
а жизнь была гола, как парижанка,
с фривольной кисти, в капельках росы

сошедшая на холст Буше в июле.
И ты смотрел, не отрывая глаз...
Мы думали, что время обманули,
но время ловко обмануло нас.

Сквозь годы подростковых восприятий,
вдоль нравственных заборов юных лет
я шла вслепую к высшему заклятью —
пропасть в твоей безумной каббале

любви во всех оттенках ипостаси,
забыв, что мир слабеет в смертной лжи,
что наше независимое счастье
от истины искусственной дрожит.

И гаснет солнце в небывалой смуте
багрового на жёлто-голубом...

Я вижу — бродят звери, словно люди,
в порталы ада мир упёрся лбом,
и снег парит над брошенной иконкой
(кто выронил?).
В потоке странных лиц,
затянутых в бездонную воронку,
мелькнули тени мёртвых чудо-птиц...

Воскресенский:

Весну кивком приветствует подснежник
в последнюю неделю февраля.
Среди лучей, настойчивых и нежных,
от спячки пробуждается земля.
Готовится природа возродиться,
и я намерен снова расцвести:
признания в любви из заграницы
к тебе с почтовым голубем летит.
Тебя смешит мой суржиковый русский,
но ты берёшь до Киева билет —
надеешься, что вынесешь нагрузку
совместной жизни много долгих лет.
С подушками в обнимку засыпаю.
Приедешь? Неужели повезло?
Шепчу: "Спокойной ночи, дорогая".

А там, вдали, растёт и крепнет зло...

Проснулся и глазам своим не верю,
подспудно понимая, быть беде:
я вижу — бродят люди, словно звери,
точнее — звери в облике людей.
Подстёгивают инфопопугаи
вояк, вооружённых до зубов,
которые, угрозы изрыгая,
пытаются отнять у нас любовь...
Но вскоре просветлеют наши лица,
исчезнут шрамы внешне и в душе.
Уверен, что вернутся чудо-птицы.
Возможно, возвращаются уже...