В пути поблекший,
свет стекает за окном,
пунктирит стёкла дальнозорким палантиром,
и прах сгоревших звёзд прозрачным палантином
незримо сыплется на всех, смотрящих в ночь.

Остановись на миг и чудо закажи:
в восторге взгляд прельстится падающей смертью.
Присяжным-зрителям дано хребтом и твердью
чутьё – что гаснут так отчаянно за жизнь,
и растворяются.

На арфе дождевой
терзает струны резкий ветер-полуночник.
Его мелодия порочит и пророчит,
гоня безжалостно из комнаты покой.

Под нервный джаз скулит встревоженная плоть,
верлибром строки выкаблучивать не в такт ей.
Квартирно-кухонный пикник – высотки хватки,
антенны гладят острова небесных вод.
Их соучастие раскрашивает голь
настенной белой простыни.
Ведро попкорна
и в чашку с пепси лёд –
безропотны,
покорны,
не можем выплеснуть упрятанный огонь.

Фантом проекции вылизывает зал.

Из пустоты межстенной скроен дзен-вокал
недокасаний.
Угольками по спине,
акупунктурой пальцев рушишь сонный морок...

А звёзды падают, и матовое море
их жар хоронит жадно в тёмной глубине.