Все твои сказки начинаются с одной фразы:
«однажды в замке Тюильри…»
а после — бессчётно событий разных,
смешных и зловещих,
невинных и грязных…

Внимаю,
витаю в видениях, где небеса и дно,
думаю об одном:
«говори,
говори,
говори,
не останавливайся,
не давай сомнениям прорасти глубоко,
раскрошить золочёную сталь оков.
Тёплым коконом лжи укутывай».

Не знаешь, какие тут зори:
приходишь позже вечерней,
исчезаешь ещё до утренней.
И тебе так подходит изменчивый мрак,
который роится за кругом костра,
что порой сомневаюсь — был ли когда-то рождён,
или ночь, обручившись с дождём,
обрела осязаемый облик,
стала смотреть на мир твоими глазами.

Продолжай, не молчи:
очарованный ветер замер,
слова перезревшие падают в руки тьмы
(потом попрошу у неё взаймы
нитки собранных строк —
гематиты, увитые серебром).

Подожди, не спеши —
разреши
нашёптывать на́ ухо всякие глупости,
целовать угол рта и бровь,
отводить пряди волос со лба,
пробегать пальцами по лицу,
очертить линию губ, не умеющих улыбаться.

Просто знай:
для этого не нужна
целая вечность,
бескрайнее «навсегда»,
которого нам никто не обещал.
Только капелька сча…
если можно так нарекать
близость без доверия,
нежность, у которой нет надежды, страсть, так и не названную любовью
ни мной,
ни тобой.

Миражи обретённых свобод
рассыпаются моросью влаги
по щекам и ресницам.
Холод приходит внутри поселиться.
Прежде живая —
кровь лениво ползёт в промороженных хрупких венах,
не причиняя боли и не согревая.

В моём сне идёт снег.