«Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря» (И. Бродский)

Когда угасают / схлопываются империи,
остаются разбитые памятники + потерянные поколения.

*

Термы, дороги, в монастырях каменеющая латынь,
легенды о Шамирам, висячие чудо-сады,
проклятия фараонов, сфинксы и пирамиды,
рассеяние евреев, затонувшая Атлантида,
рисунки индейцев майя, выцветшие индульгенции,
в барельефах на Парфеноне – некогда славная Греция,
хачкары с драконами, эпос о Гильгамеше,
боярские бороды, а в народе – кикиморы или лешие,
и Черная Моль в Париже, грустящий у моря Бродский,
(и всё это только звучит так легко и просто).

*

Научный работник с зарплатой в две тысячи деревянных
заходит в подъезд, пошатываясь, как пьяный.
Никак не привыкнет, что нет ни путевок в Крым,
ни колбасы с бумагой, в заказах – черной икры,
ни очереди на машину, уверенности в грядущем,
ни песен об Электричке и о Беловежской пуще,
ни кухонных разговоров о Цветаевой и Эфроне,
ни простеньких ситцевых платьев, румяной девочки Тони,
ни даже тебе канд. минимума о Гоголе и о Канте,
ни кваса за 3 копейки, ни СССР на карте.

*

«И здесь – не житьё, я знаю, да некуда возвращаться.
Кому там нужны сегодня биографы Луначарского?
А чёрнорабочим – увольте, достаточно чёрной морды,
которая лет так надцать вышла из всякой моды.
О да, ностальгия. Гложет, похуже твоих пираний.
Ещё разговоры эти не в помощь, а только ранят.
Кому я здесь нужен? В точку. Не нужен ни на минуту,
но как-то назад... в руины?… ну, нет, не могу, не буду.
А если вдруг хочешь избавить меня от такого бремени,
пожалуйста, подари мне по дружбе машину времени».

*

Когда угасают / схлопываются империи,
остаются разбитые памятники + потерянные поколения.