Баллада

О выбор мой, ты меж луной и солнцем!
О брызг солёных гулкие аккорды!
О нежное касанье лунных радуг…
Сегодня я пою о Лорелее,
Фантазии - Сирене - океана,
Что обошлась красотке Ариадне
В сто тысяч нитей вен и капилляров…

…О, горе-горе, счастье-счастье, Море!
В тебе так много разного колышут,
Лаская, запечатывая, волны
Под резкий и внезапный ропот чаек;
Как ласково ты носишь караваны
Судов, снующих у тебя в ладонях,
И без тебя не могут капитаны
Прожить хоть три минуты беспокойных, -

Но к делу! Ты, читатель, удивлялся
Не раз на бред фантазий графоманных –
О, я почти сказала по-одесски,
Хоть ничего хорошего в том нет, как будто, –
Донбасс писать умеет откровенно,
Тем более, когда о Лорелее…

…Текла река откуда-то куда-то,
А посредине той реки виднелся камень.
На нём сидела грустно Лорелея
И волосы чесала над водою.
Когда же немцы мимо проплывали -
Ну, Гёте, Гейне, Шуберт-Шуман… Ницше, –
Она такую песню запевала,
Чтоб их смутить, – на языке на их немецком,
И - погибали немцы в тьме пучины
Речной воды, что называлась гордо «Рейном»,
И даже те, кому совсем немецкий
Медведь однажды наступил на ухо…
Недаром говорят, все бабы дуры,
Пусть все, но кто поёт, то те совсем уж хамки…

Прошли столетия от первого потопа,
И корабеллы строили скорлупки
Модификаций разных, от пироги
До монстра во металле, как «Титаник»…
Но в каждом море есть свои русалки,
Мобильные и стройные модели,
С хвостами от кутюр они гламурны,
Чешуйками искрятся бриллиантов…

Но где-то там, на самом дальнем море,
Жила-таки Сирена-отщепенка,
Отринувшая негу спа-салонов.
Дитя консерватории советской,
Она писала песни на досуге
И пела так, что моря было мало…

И капитан попался, подходящий
Под испитой сивиллы описанье:
Не млад - не стар, не прав - не лев… хороший,
Таких ещё и не было на свете…

Плывёт корабль - за бизнесом ли, спьяну, –
Вповалку спят дельцы на полубаке,
Перепились с отваги на пиратов,
Но сомалийцев сдуло перегаром…
Плывёт корабль с учёным капитаном -
Тот знает языки и даже буквы,
Да что там, он играл в одном оркестре!
Про карла – клару всё забыл он прочно,
Но в сердце капитановом навечно
Осталась песня моря про кораллы…

Сирена выступала, как обычно,
Волне она всецело доверялась, –
Когда поёшь душою ты и телом,
Какая пошлость все аплодисменты!
Тем более, испанские дублоны,
А доллар вообще и не валюта.
Сирена выступала вдохновенно,
Считая, что не петь она не может…
И капитан расслышал злую песню:
Про креозот, про рельсы-рельсы-шпалы
И то, как невозможно ей, бедняжке,
Одной, да на волне, с короткой стрижкой…

Заслушался! Но вся его команда
Любила песни скверные таверны.
«Убить гадюку, вот и вся недолга!» -
Вечерняя заря была кровавой…

Но - капитан учился петь по нотам!
И он один среди головорезов
Услышал песню железнодорожной
Сирены - он услышал… но «не понял!»

Понять бы, если б пела по-немецки
Или хотя бы с деланным акцентом, --
Но кто же позволял рыдать и плакать
На отмелях и рифах Зурбагана?!

Заветное, испытанное средство
Нетрезвой и отъявленной сивиллы:
Солёная любовь, морская пена
И - на ушах витки морской капусты…

Спала ли? Не спала? Как долго ветер -
Он синий - плакал в синих-синих дюнах!
Сирена… Капитан… они у моря…
А море словно сердце на ладони…
Ракушка, берег, стойбище поэтов
В вигваме виртуальном, до отказа
Набитом пустотой, подбитом ветром, –
Он, синий, плакал в дюнах по Сирене…

30.04.12., дача.