I
Барвинок цвел подальше от могил,
Чтоб ты его срывала без боязни.
В кладбищенской земле березы вязнут,

Крест одиночества закат забил
Среди берез. И почему-то - в крышу.
Барвинок не дорос, но хмель повыше.

Когда заполнит хмель колокола
(Барвинок рос, чтоб ты его рвала),
Всех позовут на праздничную службу.

Павлиноглазки средь окрестной мглы
Не шелохнутся. Дремные стволы
Их взгляду неподвижному послушны...

Но крылья сложатся на краткий миг,
Засветят звезды, как барвинок мамин,
Крича вдохнет - и вдруг задышит мир.
Тогда стволы
становятся крестами.

II
Сперва ползешь по полыни,
Затем идешь по полыни,
Потом бежишь по полыни,
Потом паришь над полынью,
И вдруг лежишь под полынью,
Питаешь стебли полыни,
Питаешь вечность полыни.

А в желтой пыльце арахна,
Под каждым кустом - змея,
Черной полынью пахнет
Небесная полынья.

Сперва - океан и чабрец,
Затем моря и чабрец,
Потом - водоем и чабрец
И лужица, наконец,
В которой полный чабрец.
Повсюду полный чабрец.

А сердцу легко без сказок
И хорошо без дорог.
Из окон павлиноглазок
Выглядывает то бог,
То сатана тревожный:
"Как там у вас дела?"
Чем-то они похожи.
Окна и зеркала.