Здравствуй... Боже, как глупо звучит это здравствуй, здрав будь... Давай я начну с начала?

Привет, Саш. Как ты там?

Опять глупо... Наверное и костей уже нет, боюсь даже представить как... А в душу бессмертную не верю. Или верю? Нет, не хочу верить, ведь какая участь, если верить в неё, для тебя? Вот то-то же...

Просто привет.

Я скучаю. Очень. Шестнадцатого марта тебе бы исполнилось сорок пять. Я не праздновала, далеко была, не смогла дойти на могилку. Прости... Как кстати дата прощенного воскресенья. Она всегда после твоего дня рождения. И каждый раз первый у кого прошу прощения - ты.

А знаешь, время, которое должно быть лекарем, очень лениво... Все еще остро помнится и болиииит... Такой ноющей, сверлящей болью за грудиной. И она, эта боль, постоянна. На каждом выдохе и вдохе. И мысль: " За себя и этого парня." За тебя, Саша... Налюбиться за двоих не получилось, намучиться - вышло. Ну, хоть что-то за двоих смогла. Прости... Я опять не о том. Давай с начала?

Привет, любимый.

Двадцать шестого марта ровно семнадцать лет с дня твоей смерти. Катюше тогда четыре всего было. А сейчас она высокая и красивая с твоими удлиненными, фантастическими глазами с поволокой и такой же ямочкой на подбородке, с твоей улыбкой, но моим голосом. У тебя родился внук. Тоже Саша. Нет, я не верю, что он унаследует твою судьбу и твой проклятый ген. Нет. Имя выбрала дочь, наплевав на все суеверия. Она любит тебя. Да, я не рассказала ей. Правильно сделала? Я тоже так считаю. Нечего ребенку знать, как выглядит ад. Для неё ты - папка, любимый и потерянный. Просто - папка. А для меня?... Эх, трудно понять даже теперь, кто ты для меня...был, а был ли? Или остался? Опять не то...

Привет, Сашулька.

Я так и не выполнила своё обещание. Помнишь? Ты просил березку посадить на могиле. Но твоя мама залила все бетоном, а в узком ложе на твоей груди могут укорениться только цветы. Я их много понасажала. Цветут до самых морозов. У тебя там красиво... Правда. И ряд давно уже не крайний и запах разложения доносится только порывом ветра с нового кладбища. Да, там где ты лежишь, это старое. Уже старое. Я скоро приду к тебе с букетиком гербер, как обычно. Ненавижу эти цветы, они мне кажутся мертвыми и потому очень уместными для могил. О внуке уже рассказала... Зять? Да, Катюше повезло, он хороший. Правда-правда, очень похож на тебя в его годы. Такой же крупный, увалень и работяжка. Вот только улыбка не твоя... А глаза серые, как у тебя. Странно, да? Она выбрала мужа, похожего на отца.

Как я? А что я? Живу. За двоих, как договаривались. Счастлива? Это с половиной сердца? Шутишь? Что значит, мы не так договаривались? Живу как умею, как могу. И нечего меня мучить расспросами. Хочу к тебе...Насовсем... Давно хочу. Двадцать шестого марта будет семнадцать лет как хочу. Знаю, ты меня ждешь и встретишь, хоть я и не верю в бессмертную душу. И в ад не верю. Нечего тебе там делать, слышишь? И я не реву! Не подглядывай! Я не реву... Это так, просто так, назови моросью или дождем. Тебе больно, когда я плачу? А мне больно, когда дышу... Прости меня. Жди меня. Я уже скоро, скоро... Вот дела переделаю, сына на ноги поставлю, детям помогу чем смогу, внука, с твоими серыми миндалевидными глазами с поволокой, потетешкаю и... мы встретимся. В березовой роще, там где никогда не бывает зимы. Где каждую ночь поют соловьи. А над тропинкой растет та самая яблоня, и она всегда в цвету. Именно там, мне так часто снится это место и ты, улыбающийся и молодой, идешь торопливо навстречу. Правда, я теперь старше тебя. Гораздо старше. Но это ведь ничего? Ты ведь не разлюбишь меня за то, что я так мало похожа на ту Наташку? Не разлюбишь? Ну ответь мне! Я ведь волнуюсь...Глупая, говоришь? Аха, "каким я был, таким я и остался"...( Смеюсь).

До встречи, моя единственная любовь, мой суженый, мой незабвенный. Я уже скоро...

Твоя поседевшая Барабашка.