Снова гости незваные нагло персонят non grata,
на ресепшене хостес учтиво финалит check-in.
С перепугу апгрейдилась в мину ручная граната,
А на кислую мину – скоба обошлась без чеки.

Намалёваны черти, у страха лупаты глазища,
ископаемый ужас – древней первобытных пещер –
прогнозирует день. Соответственно, будет и пища,
подкуётся блоха и уляжется спать на прыще.

Простудилась лапша на ушах. И горбатого лепит
графоман – то ли граф, то ли манны небесной гончар.
За горою кудыкиной детский разносится лепет:
там тинейджерит мент Дядя Стёпа – пардон – Каланча.

Глухарей поместили в архивы к смеющимся курам.
Там, где ваши не пляшут, не нам городить огород.
Оскудели дающего руки, губа же – не дура.
Или дура набитая. Кажется, наоборот.

Тунеядцы-туземцы танцуют с тунцами-сашими,
циферблатится время. По блату приходит с косой
черепная коробка в плаще – за грехами чужими,
а свои – отпевают: ты гол, как сокол и босой.

Так давайте же выпьем за знаний орешек и хату.
Эта хата, что с краю, не знает – кто зван, кто не зван.
Посему – предлагаю надеяться только на фатум.

И на душу. Которая любит (рижский) бальзам... .