Беспощадная осень срывала одежды с деревьев
И щиты с огрубевшей от вечной рутины души.
И, напившись по горлышко стыни прозрачно-осенней,
Я шептала себе: "Да уймись наконец, не пиши!"

Но на крыльях дожди приносили бездомные строчки,
Постучавшись в окно, говорили: "Бери поскорей!
Мы стащили вчера их на спор у дельфийских пророчиц
И сюда донесли, не рассыпав средь мокрых полей."

Я, безумно смеясь, забирала, клала на бумагу,
Согревала дыханьем замёрзшие строчки, и вот
Оживали они, выпрямлялись и строились в сагу.
Хитро щурился, глядя на эти старания, кот.

Лапой трогал тетрадь, выбивал из руки карандаш и
То мурчал, то кусался: мол, хватит страдать ерундой,
Заболеешь опять, если ночь до рассвета не спавши
Проведёшь за столом. Эх, хозяйка, что делать с тобой?

Утром солнце всходило, звонили спросонок трамваи,
Кот, взирая на пыл мой восторженный, рядом притих,
Ну а я, улыбаясь устало и сладко зевая,
Как ребёнка, баюкала свой новорожденный стих.