Видеть, радость моя, радость твою,
Знать, что от радости этой во-ю
На Луну, до которой хоть по лестнице, хоть из пушки.
Я готов отдать тебе всю песочницу, все игрушки:
Мишку, кубики, автомат...

К маме кинуться, зареветь, уткнувшись в колени:
«Эта девочка слишком хрупкая для моих впечатлений
(Для моих впечатлительных впечатлений),
Рассыпается от малейших прикосновений».
И рождается детский ад.

«Тебе что ни купи, через полчаса – лишь обломки!»
А я что, виноват? Я ведь тоже мир и такой же ломкий!
Меня тоже сминали, комкали и песком кормили,
И от сказок моей колыбели седели были –
Даже всхлипывать отучили.

Строить замки, ломать их... Что вы знаете о трёхлетних?
Чистый лист? Пластилин? «Им не больно – они же дети.
Поревел – и забыл». Можно действовать без наркоза.
Ах, поэзия детства! Вот вырастешь – будет проза!
И тихонечко в борщ – бух! – перчик чили.

Поржали – забыли.

Дети добрые, благовестники созидания.
Всё прощают, уроды... ангельские создания.
«Кто их только родил?» Но, кто б ни был, за них в ответе – да –
Со своим вечнолюбящим: «Прости, Господи, поебетина!
Да кому ты нужен?»

И от маминых тёплых рук никуда не деться.
Здесь ни логики нет, ни чувств – это, детка, детство.
Мальчик девочку бить не должен – ведь он мужчина.
Только если девочка бьёт его по местам причинным –
Кто ей станет мужем?

Инфантилы, чайлдфри... Да мы в семь лет уже выродки.
У нас ненависть к людям не то что в крови – в сыворотке.
У нас ненависть к детям – тем, что с приставкой «благо-».
Мы не верим в героев типа «назад ни шага»,
Потому что поверишь –

И придётся полжизни всю жизнь соскребать с подкорки,
Не прощать себе в тридцать, как в пять верещал от порки,
Быть мужчиной, забыть стараясь, как был девчонкой,
Тряпкой, бабой, слюнтяем, трусом, дерьмом, подонком.
И от веры – звереешь

И ломаешь, крушишь целый мир, порождённый Светом,
И вытаскиваешь стихи из руин пинцетом,
Вечный город родительских чувств пытаешься возвести
Из стекла любви и гранита безумной ненависти.
И куда там Риму,

Чьи чудовища по незнанью распяли чудо?
Я один только раз это выплюну – и забуду.
Столько ...летий прошло – крик давно тишиной оплачен,
Но от трёх до пяти мир заполнен вселенским плачем
По Иерусалиму.

А ты далека. До тебя – как пешком до неба.
Я и шагу не сделаю, словно на свете не был.
Потому что любую любовь свою, как трёхлетний,
Обовью, заласкаю нежней виноградной плети
И сломаю – чёрт! – сломаю от восхищения.

Это страх прикоснуться – такой же как «прикоснутся»,
Потому что любить – это утром с тобой проснуться,
Просиять сероглазо, руками за всё потрогать
И вцепиться, и укусить (ухажёр от Бога),
И за то, что любишь... хоть раз... не просить прощения.