То ли из кабака слышен крик «Налей!»,
То ли Иосиф ведёт подсчёт кораблей,
Ясону плевать: главное — поскорей
Убраться прочь из Колхиды.
Собрано и погружено всё руно,
Выпито местное солнечное вино,
Мази Медеи проникли под кожу, но
Сердце грызёт обида.

Нет, не обида… просто комбриг Ясон,
Киборг-убийца, зазноба ахейских жён,
Не переносит, когда победил не он,
А — ему помогали.
И, притупляя режущие слова,
Небо коптит дымящаяся трава,
Да в голове — Медея была права —
Вечное хали-гали.

Коль не надеешься дотянуть до седин,
Вольная птица и сам себе господин,
Выход всегда найдётся, пускай один:
Править в лихое море.
Жалобно-тихо стонет Эвксинский понт.
На абордаж вставшего нам во фронт!
Берег умолк, глядя на горизонт,
Видя ярость и горе.

Снова знакомый порт, но усталый глаз,
Не узнавая, смотрит, как в первый раз.
Местный оракул закрыт на учёт: намаз.
Царь затевает козни.
Ясон задолбался верить бухой судьбе,
Носит нашивку с буквами ДМБ,
Слушает соло ангела на трубе
И рассуждает: поздно.

Впрочем, какое поздно? Ясон строптив.
Выпить рецины да натрясти олив,
Двинуть в покои Пелия, перебив
Лучших мужей Иолка.
То, что глупцы назвали бы мятежом,
Попросту разошедшийся в сердце шов,
И от любви Медеи (как он смешон…)
Нет никакого толка.

Эта рука, забывшая гладкость щёк,
Всаживать меч готова ещё, ещё,
Ближний не понят, значит, и не прощён.
У Харона сегодня давка.
В воздухе пепел, и под ногой смола,
Глухо звучат тугие колокола,
Город не помнит имени и числа…
Дремлет красотка Главка.