Когда умирает листва деревьев,
Собравшись в последний полёт,
А холод ползёт в города и деревни,
Обращая живое в лёд,
Пробуждается страх непогодей древних, 
Раскурочив мозг пополам,
И деды-морозы икают нервно, 
С холодрыги надравшись в хлам. 
Снежинки бы в небе висеть хотели,
Да срываются вниз, шурша,
И солнце пялится запотелое
На остылый земельный шар.
Один лишь спешащий на юг колибри
Не пугается перемен:
Набриолинен и гладко выбрит,
Как истинный джентльмен.
Если бы склеить свой мозг умел я — 
За колибри рванул на юг,
От неба, белее белого мела
В бесконечности снежных вьюг,
До тёплого моря цвета абсента,
И стойких валящего с ног,
Где взымает луной - неразменным центом
Оплату за счастье Бог...
Когда умирает листва деревьев,
Обнажая ворон в ветвях,
Лишь колибри в «прекрасное завтра» верит,
Не ведая слово «страх»:
Он летит на юга, обгоняя холод,
Засосав бокал «Шардоне»,
Чтоб плюхнуться в море бесстыже голым
На досаду зиме и мне.
Мне бы иголку дамасской стали —
К черепу мозг пришить.
С чего я смотрю, как колибри малый
На юг отлететь спешит?
Я медленно ввысь поднимаюсь — в тучи:
Голова, как воздушный шар...
Сейчас полечу на юга, где лучше,
Не отдав за то ни гроша,
Покидая ворон с их гусиной кожей,
Да скелеты ив и берёз —
Мой разорванный мозг выносить не может,
Когда его жрёт мороз.
Падают искрами листья... и гаснут,
Отдаваясь земле золой.
Может, хочу я на юг напрасно,  
Не доверившись вьюге злой?
Я кричу, и эхо мой голос носит
По тысячам разных стран. 
Я кричу о том, что погибла осень
И опять на земле буран,
И вдруг понимаю пушистость снега,
Его шелковистый блеск,
И листья, летящие плавно в небыль,
И голый озябший лес.
Пусть глупый колибри пятном косматым
Несётся сквозь снег в мечты,
А я, ничтожнейший в мире атом,
В сугробную рухну стынь,
Ища оправдания мозгом рваным,
Почему этот край мне мил,
Где листья, как пластырь, покрыли раны,
Землю скрыв от зимы...