Раскровилось закатное в верхнем мире,
подожду…
А потом —
раз,
два,
три,
четыре —
кто не спрятался в доме или квартире,
вам опять не свезло.

Вывожу на прогулку — к ноге, приятель! —
пса-милашку.
Скрываясь в тенях невнятных,
сторожить полуночников с ним засядем,
множить древнее зло.

Шесть ноздрей расчихались от повилики…
Мой питомец, конечно, немного дикий —
только в серых полях, что лежат за Стиксом,
он — из лучших собак.
От Аидовых опытов дрожь по телу,
но признаюсь — сработано так умело!

Что застыл? Подбери-ка, придурок, челюсть,
без тебя тут сквозняк…

Лунный блик по спине серебристой шарит,
а глаза — чуть прикрытые шесть пожарищ.
Гибкий хлыст, извиваясь, ладонь мне жалит.
Отпущу поводок —
и стремительной молнией, с рыком низким
пролетит…
На кустарник горячим брызнет…
Тишину раздробит на осколки визгом.

Нажирается впрок,
чтоб потом,
подчиняясь свистку и плети,
возвратиться.
А если и был свидетель —
что за дело, с ума ли сходить, седеть ли?

Вот в предутренней мгле
я и Цербер лениво бредём, довольны —
перевозчик и сторож меняют роли…

Персефона не скоро теперь позволит
погулять на земле.