По реке сплавлялись два топора,
про сознанье матерясь с бытиём.
Их наслушавшись, петух заорал,
неурочно разбудив весь район.
Забрехали по дворам кобели,
осознавшие субъектность сполна,
потянулись кошаки в нигилизм
вдоль забора (в направлении гумна).
Выли бабы об извечном своём,
проклиная злую долю и власть —
На хрена такое нам бытиё!
Все воюют — в койку некого класть.
Зарыдала тут скотина в хлевах,
осознав себя объектом жратвы,
и пастуший колокольчик сорвал
бык усилием, как есть, волевым.
Вышел старый Ромуальдыч в овсы,
и с прищуром оглядев бытиё,
матюгнулся и прокашлял — Не ссы!
Чё орёте? Мы ж всегда так живём.