«У нас нет критики». Какой замечательный лозунг. Не констатация, а именно лозунг, ибо критика, конечно, есть и будет, ибо критики рождаются, и значит, это кому-нибудь нужно.

Тем, кто говорит «критики нет», нужно другое: чтобы литература пребывала в анабиозе искусственно поддерживаемого «постмодернизма», смерть которого вообще-то «получила официально задокументированное подтверждение» в 2002 году, когда «одна из основных его исследователей — литературовед Линда Хатчеон — самолично объявила, что постмодерна больше нет». ¹

Эпоха, лишенная критики, — «это эпоха, в которую искусство не развивается <…> ограничиваясь копированием тех или иных форм«, — писал О. Уайльд.

У нас это и происходит. По словам их узнаете их. «Критики нет, — будут повторять они,  — и нет литпроцесса». Им надо отрицать то и другое, ибо живая критика означает живой литпроцесс. 

Лозунг «критики нет» отменяет критику как институцию, и критик оказывается в положении нелегала. Критикуешь, сердешный? Ну, это мутация у тебя такая — «отплясывать у авторов на голове». Мы потерпим, батенька, но не забывай: писатель — живой человек. Хочешь писать критику  — по-доброму пиши, радостно, чтобы говнецо-то не лезло. Смотри ужо, не зарывайся!

Такие наставления я получила от писателя, который объяснял, какой должна быть критика. Другой писатель интересовался, спрашивают ли критики у автора согласия на отзыв? Третьему не понравился беглый пересказ его романа в рецензии (не в моей, но не суть), и он публично обвинил критика в недобросовестности — мол, не дочитал (а пересказ-то был именно по сюжету, нарочитая беглость же — способ оценки романа).

Каково отношение к критику!

«Нужна обслуга. Протер тряпочкой и: «Семен, спасибо. В людской вам Марфуша нальет»», — пишет в фейсбуке Михаил Хлебников. 

Писатели считают, что критика должна 1) давать системный анализ происходящего здесь и сейчас 2) рассказывать, как сделан конкретный текст, на что похож и какой целевой аудитории интересен. 

А как же субъективное видение и оценка? 

Не нужна нам ваша оценка, только восхищение, — отвечает писатель. 

А как же образность, эмоциональность, метафоричность?

Мыслишь образами, пиши прозу, — обрубает он.

То есть критике отводится подсобная, подчиненная роль. Да, в советское время критика ее выполняла. И до сих пор в представлении большинства критик — это гадкий Латунский из «Мастера и Маргариты», которому надо стекла побить. 

Однако золотой век русской литературы состоялся благодаря золотому веку критики. Идейные споры, дискуссии о роли литературы и критики, трактаты о сущности искусства: Жуковский, Пушкин, Белинский, Писарев, Ап. Григорьев, Дружинин, Анненков, Чернышевский, Добролюбов, Достоевский. Столько величайших умов трудились на ниве критики. И была у нас великая литература. 

Чтобы она снова была, надо возвращать уважение к профессии критика.

В том числе снова и снова проговаривая, что такое критика и каковы ее базовые принципы:

Критика никому ничего не должна. Так же, как поэзия и проза. «Требовать от критики какого-то низменного подражания или сходства справедливо ничуть не больше, чем требовать этого от поэзии или ваяния».

Так же, как поэзия и проза, критика рождается в процессе творческого акта, на стыке анализа и вдохновения. «Творческая работа воображения всегда осознанна и контролируема. Нет таких поэтов, у которых песня просто лилась бы из души. Во всяком случае, великих поэтов. Великий поэт создает песни, потому что решает их создать«. Так и критик решает создать текст, обдумывает его цели и структуру, но образы и метафоры, стиль и строй приходят к нему с вдохновением. И вторгаться в эту мастерскую, говоря — критик должен/не должен говорить так или эдак — значит демонстрировать не только неуважение к критику, но и непонимание сути творчества. 

Не менее странно упрекать критика в негуманности. Критик говорит о тексте и литературной личности автора, которая из текста восстает. К реальному писателю критика не имеет отношения. Только к тексту. Над которым и писатель не властен после того, как отдает его в мир. Думать о том, обидится писатель или нет, критик не должен. Так же как писатель, выводя своих героев, не думает, обидятся ли их прототипы. И писатель, и критик должны внутренней художественной правоте — и больше никому и ничему. Реальность художественного слова — это другая реальность. Другое художественное измерение. И в этой реальности критик и писатель равны. 

Цель критики, как и цель искусства, — стремление к идеалу.

Критика тоже имеет дело с материалом, которому должна придать форму и новую, и восхитительную <…> Я бы назвал критику творчеством внутри творчества <…> я бы даже сказал, что по-своему она является более творческой, чем творчество <…> Уж во всяком случае, ей не приходится тащить на своих плечах бремя жизнеподобия. На нее не оказывают ни малейшего воздействия недостойные порывы к жизненно узнаваемому, все эти трусливые уступки требованиям оглядываться <…> Для критика произведение лишь повод для нового, созданного им самим произведения, которое вовсе не обязательно должно иметь сходство с тем, что он разбирает

(О. Уайльд)

Критик не может и не должен писать аналитические тексты с максимальной объективностью. Это дело литературоведа. Критика пишется: 

• Субъективно
• Эмоционально
• Оценочно-гиперболистично
• С элементами публичного перформанса

«…Критика стремится к достижению суггестивного эффекта, и используемые критиком цитаты и примеры носят характер образно-эмоциональной синекдохи (часть вместо целого) <…> Фраза критика потенциально афористична <…> В этом плане критика соотносима не с художественной прозой, а с поэзией«.

От старших товарищей я часто слышала, что критик должен быть зубастым. Потому что положительная рецензия чаще всего интересна лишь одному человеку — самому автору. Отрицательная рецензия интересна всем. Она вызывает общественный резонанс, дискуссии и споры.

А вызывать дискуссии и споры — это и есть задача критики. У нее нет будущего в веках. Но есть сила 1) вызывать бури; 2) формировать представление об идеале. Чтобы текла кровь по жилам литературного процесса. Чтобы были споры и кипение страстей.

Не будем жаться, как мыши, по углам, испрашивая разрешения: «можно?».

Мы — критики.

Судить и выносить суждение. Рассуждать и обсуждать. Быть рассудительными и делать, что заблагорассудится.

Это наша судьба.

Так будем ее достойны.

1. А. Павлов. Метамодернизм: критическое видение //Р. Ван ден Аккер. Метамодернизм. М.: РИПОЛ-классик, 2019. С.11[↩]

Источник (2020)