В отечественных литературных энциклопедиях хайку (хокку) опреде­ляется как основная форма японской поэзии, жанр, имеющий строгий канон, разработанный в XVII веке поэтом Мацуо Басе. Однако, несмотря на ярко выраженную национальную специфику, в ХХ веке жанр хайку вышел за границы японской литературы, став поистине мировым. В Рос­сии классическое японское хайку стало известно в эпоху модерна, на ру­беже XIX и XX веков, когда Европа заново «открыла» для себя восточ­ную культуру. Сейчас, на новом рубеже веков, в России вновь возник небывалый интерес к поэзии хайкай. Мы считаем, что целесообразно рассматривать данный жанр как маргинальное явление современной рус­ской поэзии, развивающееся на стыке двух разных культур.

Перечислим национальные особенности японской литературы, делаю­щие аутентичные хайку практически несовместимыми с русской поэти­ческой традицией:

1. Силлабическое стихосложение, которое в русской традиции всегда воспринималось как чужое, ненатуральное.

2. Отсутствие в классическом японском хайку метафоры – основопо­лагающего тропа европейской поэзии. Японцы более склонны к абст­рактному мышлению: Продают // Мохнатого краба – рот// Снегом забит (Амари Оки, пер. Т. Соколовой-Делюсиной) [1, с. 328].

3. Синкретизм японского искусства, практически недостижимый ев­ропейской традицией. Японское хайку – это единство поэзии, каллигра­фии, изобразительного искусства и музыки.

4. Существенное различие между картинами мира восточного и за­падного человека.

В этой связи проникновение жанра хайку в русскую культуру осуще­ствляется в ХХ веке следующими путями, описанными исследователем восточной литературы Н. Конрадом: перевод, национальная адаптация, воспроизведение жанра по строгим канонам [см. 2]. Причем во всех трех случаях происходит приспособление восточного стихотворного жанра к западному типу мышления.

Важную роль в адаптации жанра хайку к русской поэтической тради­ции сыграла Вера Маркова, выдающаяся переводчица японской поэзии. В ее работе над хайку Басе и его последователей переводчица впервые использовала такие приемы, как отказ от формального принципа 5-7-5 во имя содержания и использование ритмического стиха в качестве экви­валента японской силлабики. В. Маркова разработала особую ритмику стиха, по которой русскоязычный читатель узнает хокку: Пьет свой ут­ренний чай //Настоятель в спокойствии важном.// Хризантемы в саду (Басе, пер. В. Марковой) [3, с. 108]. Важной переводческой стратегией, разработанной В. Марковой, является адаптация восточной поэтики к картине мира западного человека. Так, например, основополагающим в каноне, выработанном Басе является принцип саби, согласно которому хайку призвано передать «печаль одиночества». Чтобы сделать филосо­фию классика японской поэзии более доступной русскому читателю, пе­реводчица часто вводит в трехстишия слова со значением «тишина», «одиночество»: На голой ветке // Ворон сидит одиноко. // Осенний вечер; Старый пруд. // Прыгнула в воду лягушка. // Всплеск в тишине (Басе, пер. В Марковой) [3, с. 51; с. 70].

Переводы В. Марковой замечательно репрезентируют жанр хайку в русской культуре, давая читателю так называемое «ощущение дистанции», которое необходимо при знакомстве с иноязычной литературой. В то же время у русскоязычного читателя сформировался упрощенный стереотип японской поэзии. Российские «хайкологи» видят в этом при­чину, по которой под хайку в массовом сознании стал пониматься любой поэтический текст, содержащий три строки.

В современной русской традиции хайку принято делить на регуляр­ные и нерегулярные (можно также встретить термины «классические» и «вольные»). Некоторые теоретики оперируют терминами «хайку» (где принцип 5-7-5 соблюдается) и «трехстишия».

Русские авторы хайку, во многом под влиянием переводов В. Марковой, в своем большинстве отдают предпочтение нерегулярным хайку, считая канон 5-7-5 излишне пуристическим, интерпретируя 17-слоговую форму как искусственные рамки, не дающие проявиться широ­те русской души. В среде теоретиков хайку можно отметить два различ­ных подход к жанру, условно названные нами консервативным и либе­ральным.

Консервативным, в нашем понимании, является подход редколлегии первого российского альманаха поэзии хайку «Тритон»: «Под обложкой «Тритона» найдется место разным концепциям русского хайку, разным поэтикам, так или иначе сохраняющим ориентацию на первоисточник (курсив наш – М. М.) – бессмертные творения Басе и Иссы» [4, с. 3]. Теоретик хайку Алексей Андреев считает, что в русских хайку можно пренебречь принципом 5-7-5, усматривая суть поэзии хайкай в тонкостях содержания. По сути, А. Андреев переносит на русскую почву классиче­ский японский канон, несколько модернизировав принципы саби, кару-ми, (легкость), «принцип недостроенного моста», «принцип отсутствия метафоры» [см. 5]. Концепция А. Андреева – характерное проявление национальной адаптации жанра, но, по мнению представителя либе­ральной школы хайку Дмитрия Кудри [см. 6], разрабатываемый А. Анд­реевым канон несколько искусственен и противоречит естественному ходу литературного процесса, поскольку основная особенность лучших образцов русских хайку – это сочетание японского канона (принцип 5-7-5, сезонное слово) и европейской поэтики метафоры: Крыжовником день //кололся и, проходя, // задевал воздух (А. Пестрикова)[4, с. 50].Для “ли­бералов” хайку интересны, например, в случаях смешения чужой, япон­ской эстетики и привычной, постсоветской: Как разлилась река! // Из во­ды едва торчит // Экскаватор башенный (М. Бару) [4, с. 23]. (Ср.: Как разлилась река // Цапля бредет на коротких ножках // По колено в воде (Басе, пер. В. Марковой) [3, с. 102].)

Свидетельством маргинального положения хайку в системе русской строфики является, на наш взгляд, наличие среди них большого количе­ства пародийных, иронических текстов. Типологически русские сатири­ческие хайку соотносятся с сэнрю – японским жанром сатирических хай-ку. Однако в большинстве случаев имеет место пародия на саму тради­цию хайку – игра с образами, связанными в обыденном сознании с Япо­нией: Фудзияма, кимоно, самурай, ветка сакуры, камикадзе и др. Второй распространенный сатирический прием – смешение двух контрастных стихий: японской и русской классической литературы:

ТЮТЧЕВ

Нет, не понятна

Эта Россия умом.

Где же аршин мой?

(Великие русские хокку) [7].

В СМИ хайку давно воспринимается как разновидность литературной игры, окололитературная забава: «Журнал «Амазонки» приглашает вас написать свое хокку. Это не конкурс – мы не будем выбирать лучшее, просто поиграем в Японию». [8]. Таким образом, в русском литератур­ном процессе жанр хайку является маргинальным не только по отноше­нию к стержневым формам русского стихосложения, но и, в некоторых своих проявлениях, по отношению к высокой, элитарной литературе.

Проанализировав богатейший материал современной русской поэзии хайкай, мы можем отметить следующие тенденции развития жанра в со­временной русской литературе:

1. Русское хайку на протяжении всей истории своего существования сопряжено с японской традицией, оно не только происходит от этой тра­диции, но и постоянно питается ею. В то же время в рамках этого жанра ярко проявляется синтез двух культур – японской и русской, синтез двух типов мышления – восточного и постсоветского;

2. Несмотря на безусловную популярность жанра хайку, в современ­ном русском литературном процессе жанр этот осознается как чуждый, даже несколько оппозиционный русскому стихосложению. Причем со временем такое отношение не сглаживается, а наоборот, усиливается;

3. Несмотря на большое количество русскоязычных хайку (например, в 1998 году на Всероссийский конкурс хайку было прислано 12 000 трех­стиший), в России этот жанр до сих пор остается на периферии литера­турного процесса.