Поэзия может быть исповедью. Поэзия может быть проповедью. Поэзия может быть отповедью.
Поэзия — это, конечно, религиозная материя.
Не случайно терминология церковная и поэтическая зачастую взаимосвязаны.
Например, центральным текстуальным евхаристическим каноном является анафора.[1] Вместе с тем, анафора — лингвистический термин, означающий повторение похожих звуков и слов.
А. П. Квятковский дает такую дефиницию анафоре.
«АНА́ФОРА (греч. ἀναφορά — вынесение вверх; повторение), или единоначатие, — стилистический прием, заключающийся в повторении сродных звуков, слов, синтаксических или ритмических построений в начале смежных стихов или строф».[2]
А. П. Квятковский различает звуковую анафору, лексическую (разливную лексическую), синтаксическую, строфическую, строфико-синтаксическую, ритмическую, паузную.[3]
Анафора как стилистическая фигура известна с давних времен — она есть практически во всех эпических произведениях («Слово о полку Игореве», «Задонщина», «Калевала»…)
Присутствуют элементы анафоры в Библии.
Вспомним:
³ «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
⁴ И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
⁵ И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
⁶ И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
⁷ И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
⁸ И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй.
⁹ И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так.
¹⁰ И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.
¹¹ И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так».[4]

Многие русские поэты ХХ-XXI веков использовали (используют) анафору как одну из важнейших фигур поэтической речи — здесь достаточно упомянуть таких авторов, как Иосиф Бродский, Арсений Тарковский, Евгений Евтушенко, Василий Казанцев, Глеб Горбовский, Всеволод Некрасов… Список можно продолжать практически бесконечно. Вспомним знаменитый «Рождественский романс» Иосифа Бродского.

                Евгению Рейну, с любовью
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

1962[5]

В этом стихотворении разные виды анафоры: лексическая («плывет в тоске необъяснимой»), ритмическая (заключительные стихи четырех из шести строф, написанных четырехстопным ямбом, усечены и насчитывают две стопы).
Анафора подчеркивает ритмико-эвфоническую структуру лирико-философского произведения, выкристаллизовывает его семантику, сцепляет строфы, собственно, во многом делает стихотворение стихотворением.
Излюбленным стилистическим приемом анафора была у Арсения Тарковского. Он применял и звуковые, и лексические, и синтаксические анафоры. Прежде всего — лексические:

Пляшет перед звездами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.

Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.[6]

Современные поэты также охотно используют все разновидности анафоры в своей версификационной практике, причем, это касается и авторов, пишущих силлаботонические стихи, и верлибристов. Анафора может быть уместна в фигурных стихах, заумной и звучарной поэзии (об этом ниже).
Поэтика замечательного (к сожалению, недооцененного!) поэта Василия Казанцева построена во многом благодаря анафоре (прежде всего лексической). Вспомним его прекрасные стихотворения «Портрет», «Не обошла тебя работа», «— Пора счастливая была —».[7]

— Пора счастливая была —
Когда все смел и мог.
— Пора счастливая прошла,
Когда
Все смел.
И мог.

— Зачем же ты не брал всего,
Когда все смел и мог?
— Вполне хватало и того,
Что жил.
Что смел.
Что мог.[8]

В первой строфе этого стихотворения анафорическим является зачин «— Пора счастливая», а во второй строфе появляется разливная лексическая анафора — подчинительный союз «что» повторяется 3 раза. Здесь характерное графическое оформление строфы — заключительная строка волей автора разделена на три стиха. Анафора максимально концентрирует идею стихотворения.
В начале этих заметок мы рассуждали о том, что поэзия — религиозная материя. Развивая эту мысль, можно заметить, что жанры лирической и церковной поэзии (молитва, панегирик…) зачастую взаимосвязаны. Характерно в этом смысле творчество современного поэта Владимира Светлосанова. Одно из его лирических, исповедальных стихотворений, в котором, кстати, хорошо заметна разливная лексическая анафора, называется «Молитва»:

О продлении жизни,
О радости, нежности, радужности,
О спокойной работе,
О скромной невидимой трапезе,

О вечерней беседе,
О вере и верности каждого,
О любви и надежде,
О жизни почившего, павшего.

О чернеющей вечности ночи, идущей оврагами,
О звезде одинокой, над куполом тихо истаявшей,
О свече, наклоненной незримою темною тягою
И сгоревшей от горя, как будто сгоревшей от радости.

О спустившемся снеге на крыши посада и пажити,
О дорожке, ведущей монаха от кельи до кладбища,
О несчитанных галках, о чем-то кричащих, гадающих,
Сколько горя и счастья в грядущем нашествии вражеском.

О святой и невинной, в грехах уличенной и заживо
Погребенной под глиною лжи и презренья, и фальши, и
О всех ныне гонимых, травимых и проклятых раньше, и
О идущих навстречу, таких же, как все уходящие,

Я прошу чудотворца игумена Сергия Радонежского.[9]

Постоянно повторяющийся, начинающий 20 строк из 21-й предлог «о» цементирует строфы, как бы подводит читателя стихотворения-молитвы к заключительным и важнейшим словам — к строке «Я прошу чудотворца игумена Сергия Радонежского».

Элементы звуковой анафоры также нередки в творчестве современных авторов, например, в поэзии Натальи Никулиной:

Засияло.
Запахло.
Затрепетало.
Зацвело.
Запело.
Съехались друзья,
сбежались соседи,
собрались коллеги...
слетелись ангелы
сошлись святые.
Посмотреть.
Понюхать.
Потрогать.
Полюбоваться.
Поддержать.
Душа цветет!!![10]

Звук [за] в глаголах затрепетало, зацветло, запело, звук [с] в глаголах съехались, сбежались, собрались, слетелись, сошлись, звук [по] в глаголах посмотреть, понюхать, потрогать, полюбоваться, поддержать формируют структуру стихотворения, анафора становится основным его базисом. И вот на этом базисе возникает основная (как раз неанафорическая) лексема — «Душа цветет!!!». Стилистический прием помогает выразить идею, замысел автора.
Нередко анафора применяется в заумной, звучарной поэзии, а также в фигурных стихах.
Например, в фигурном стихотворении Бориса Гринберга «Текст (декламационный вариант)» суггестивна лексическая разливная анафора. Местоимения «я» повторяется 16 раз, ровно столько, сколько строк в стихотворении. Но, безусловно, главной анафорической единицей здесь является предложение «я люблю тебя», которое звучит в тексте 14 раз и эксплицитно выражает квинтэссенцию текста.

Я
Я люблю
Я люблю тебя
Я люблю тебя ласкать
Я люблю тебя ласкать всю
Я люблю тебя ласкать всю ночь
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть началом
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть началом конца
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть началом
                                                                                                               конца безумного
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть началом
                                                                                                            конца безумного «Я
Я люблю тебя ласкать всю ночь обнажая душу свою обреченную быть началом
                                                                                            конца безумного «Я люблю»[11]

Особый разговор — анафора в творчестве Ры Никоновой.
Она применяет и звуковые, и лексические, и синтаксические анафоры (показательны в этом смысле стихотворения «есть соловьи…», «снова дама», «кареты в белом»…).[12]
В своих заумных текстах Ры Никонова применяет в качестве анафорического зачина и существительные, и союзы, и даже неологизмы. Рассмотрим одно из ее стихотворений.

Расчесывая
снежным утром
бережной рукой
нежную гриву льва
писатель важно думает:
«Лев...
млев...
плев...» —
и так далее
и мтак мдалее
и птак рдалие...
и ртак пда
и фтак где

1964 — 1969 — 1995 — 2002[13]

Союз «и» в заключительных пяти строках стихотворения, как видим, выполняет роль анафоры. Следом за союзом идут рифмующиеся неологизмы «мтак», «птак», «ртак», «фтак», которые, безусловно, усиливают выразительную роль анафоры. Соединяя казалось бы несоединимое — обычную лексику и неологизмы, ум и заумь — автор добивается особенной суггестии текста.

Анафора — важнейшая стилистическая фигура в арсенале современных поэтов. Многовековые традиции русской поэзии не прерываются.

Литература:

[1] См. об этом подробнее в статье «Анафора» кандидата исторических наук, кандидата богословия Ю. Рубан, сайт www.azbuka.ru
[2] А. П. Квятковский, «Поэтический словарь», М., «Советская энциклопедия»,1966. С. 35
[3] Там же. С. 35 — 37
[4] Первая Книга Моисеева, Бытие, Глава 1, Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового завета, М., 1988. С. 1
[5] Иосиф Бродский, Часть речи: Избранные стихотворения. — 2-е изд., дополненное. — СПб.: Издательская группа «Азбука-классика», 2010. С. 16
[6] Арсений Тарковский, сайт www.litera.ru
[7] Василий Казанцев, сайты www.poezosfera.ru; www.prostor.ucoz.ru
[8] Василий Казанцев, сайт www.poezosfera.ru
[9] Владимир Светлосанов, «Дети Ра», № 3, 2005, сайт www.magazines.ru
[10] Наталья Никулина, «Дети Ра», № 5, 2005, сайт www.magazines.ru
[11] Борис Гринберг, «Дети Ра», № 1-2, 2007, сайт www.magazines.ru
[12] Ры Никонова, «Дети Ра», № 4 2004, сайт www.magazines.ru
[13] Ры Никонова, там же.