Начинающим [62] |
Учебники и научные труды [43] |
Психология творчества [39] |
Об авторах и читателях [51] |
О критике и критиках [42] |
Техника стихосложения [38] |
Литературные жанры, формы и направления [105] |
Экспериментальная поэзия и твердые формы [11] |
О прозе [45] |
Оформление и издание произведений [21] |
Авторское право [2] |
Справочные материалы [12] |
Разное, окололитературное [84] |
Главная » Теория литературы » Статьи » Техника стихосложения |
Метафора. Метаметафора. Метабола Автор: Евгений Степанов |
МЕТАФОРА. МЕТАМЕТАФОРА. МЕТАБОЛА
Метафора (как универсальный троп, применяемый и в поэзии, и в прозе, и в повседневной речи) является предметом исследования на протяжении столетий. Одну из первых дефиниций дал Аристотель, который считал, что метафора «есть перенесение имени или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии... Слагать хорошие метафоры — значит подмечать сходство (в природе)». [1] В. М. Жирмунский, развивая точку зрения Аристотеля, видел смысл метафоры в дифференциации семантики: «С тропами мы встречаемся и в обыденном языке. Изменения смысла слов происходит в языке по тем же категориям, по каким оно происходит в поэзии. Слова в определенном контексте могут менять в языке свое значение. Из этого оказионального (на данный случай) изменения слова в конце концов происходит и заменение значение слова узульное, т. е. устанавливается узус, обыкновение, по которому слово может употребляться в другом значении, уже связанном с языковым обычаем». [2] Р. О. Якобсон отмечал, что «Метафора устанавливает продуктивную ассоциацию путем аналогии или контраста».[3] В целом, русская филологическая наука основательно изучила и продолжает изучать различные аспекты м. Наша дефиниция предельно проста и основана на точке зрения В. М. Жирмунского: метафора — это замена окказионального значения слова на узуальное; прием, служащий определенной художественной задачи. Исходя из этого постулата, мы и будем в дальнейшем анализировать предмет наших заметок. Речь матафорична по своей природе, именно м. раздвигает границы сознания и познания, обогащая язык (иначе он просто не смог бы существовать и развиваться!) и рацио. Метафора может быть выражена существительным, прилагательным, глаголом — это подвижная и универсальная лингвистическая структура, которая объединяет язык поэзии и прозы, делает верлибр верлибром, а язык практический и прозаический — языком поэтическим. Метафора — повсеместна. Предельно лаконично и убедительно по этому поводу высказался А. П. Квятковский: «Наша бытовая речь пестрит м.: идет дождь, он потерял голову, кружится голова, торговая сеть, горячее сердце, убит горем, встает солнце, пришла весна, железная воля, у нее кровь с молоком, горящие глаза, тонкий голос, тяжелый характер и т. д.».[4] Однако метафоры подобны нарядам — рано или поздно устаревают. То, что вчера казалось новым, сегодня оказывается штампом. Об этом много лет назад точно заметил Р. О. Якобсон.[5] В. М. Жирмунский употреблял термин поблекшие метафоры, т. е. «м. которые не оказывают в обычной прозаической речи никакого особого эмоционального художественного воздействия».[6] Поблекших метафор в отечественной изящной словесности накопилось множество. И, конечно, в современной поэтической речи они выглядят не всегда уместно. Между тем, роль поблекших метафор амбивалентна, и рассматривать их только с отрицательной точки зрения нельзя, именно на их фоне появляются новые имагинативные системы. Появляются, соответственно, и новые термины. Р. О. Якобсон: «Когда в какой-то метафорической системе метафорическая функция сильно акцентирована, традиционные классификации рушатся, и предметы вовлекаются в новые конфигурации, подчиненные новым классификационным признакам».[7] Константин Кедров в 1986 году предложил термин «метаметафора» и сформулировал квинтэссенцию «метафоры, где каждая вещь — вселенная».[8] «Такой метафоры, — пишет К. Кедров, — раньше не было. Раньше все сравнивали. Поэт как солнце, или как река, или как трамвай. У Парщикова (поэт Алексей Парщиков. — Е. С.) не сравнение, не уподобление. Он и есть все то, о чем пишет. Здесь нет дерева отдельно от земли, земли отдельно от неба, неба отдельно от космоса, космоса отдельно от человека. Это зрение человека вселенной. Это метаметафора».[9]
Михаил Эпштейн создал термин «метабола». Интересный факт: Константин Кедров и Михаил Эпштейн, предлагая новые филологические термины, рассматривают творчество о д н о г о круга поэтов — Александра Ерёменко, Алексея Парщикова, Ивана Жданова, Ильи Кутика и других. Очевидно, что потребность в новой терминологии в 80-е годы прошлого века активно назревала, возникали новые имена, новые течения. Однако возникали они не на пустом месте, и необходимая рецепция распространилась, как это часто бывает в литературоведении, на предмет, безусловно, интересный, но, тем не менее, в т о р и ч н ы й. Кедров и Эпштейн точно выразили возникшее явление, сформулировали потребность его зафиксировать и осмыслить. Они развили тезу В. М. Жирмунского о поблекших метафорах, показав, что любая троповая система, если не самообновляется, с течением времени устаревает и тогда проявляет (во многом!) дисфунциональную антиэстетическую и антивыразительную доминанту. Между тем, новые выразительные конфигурации, новая метафорическая система (метафора или метабола), в которой (упрощая!) каждое слово и явление самоценно и не сравнимо, возникли задолго до появления знаменитой тройки (Жданов-Парщиков-Ерёменко). Как минимум — поколением раньше. Авангардного принципа построения м. поэты-метаметафористы не создали, они развили уже с у щ е с т в о в а в ш и е традиции. В связи с этим нельзя не вспомнить двух ярких поэтов, пришедших в литературу в середине ХХ века и раскрывших свое дарование в конце ХХ-начале ХХI веков.
Речь о Геннадие Айги и Викторе Сосноре. Любопытный факт: Айги и Соснора, будучи абсолютно разными по литературному темпераменту авторами, отдают предпочтение в известной мере статичным (по сравнению с глагольными!) метафорам — метафорам-существительным.
Айги: мама-синица, бого-костер; Жизнесмерть; Россия-река; Опять — шорохи-и-шуршания. Это — брат мой; Зимы-Отклоненья!; о Матери-Древе… Глагольные метафоры чаще использует Соснора, поэт, несомненно, более экспрессивный и ритмизованный. Он, например, мастерски «оживляет» ставшую бытовой идиому «идет дождь», добавляя в структуру предложения сравнение: дождь идет по улицам, как лошадь. Поблекшая метафора в руках мастера обретает второе рождение.
Нередко в качестве развернутой метафоры и Айги, и Соснора употребляют стихотворение и даже целую книгу.[12]
Ходит и ходит
Полисемантический образ птицы («судьба стаи», «ничья клятва», «мои крылья» и т. п.) пронизывает все стихотворение. Сумма метафор создает единую, сложную и развернутую метаметафору, работает на сокреативную рецепцию читателя.
Перед картинами Андреи Шомбург
В стихотворении-метафоре Айги (фактически это одно предложение) нет точки. Метаметафора (термин Кедрова здесь определенно уместен) создана из россыпи метафорических жемчужин: «окна Духа»; «зренью души»; «целомудрия чувств» и т. п.).
Кстати говоря, мастером метафоры в прозе был Лев Толстой. Его м., как правило, развернутые. Одна влечет за собой другую, метафорический ряд проясняет не только позицию героев произведения, но и выражает взгляд писателя на описываемые события.
Вспомним рассказ «Смерть Ивана Ильича»: Поэты и прозаики иногда меняются местами. В современной России немало поэтов, работающих в жанре «зарифмованный рассказ». Они, опираясь на лучшие российские (советские) стихотворные традиции середины и конца прошлого века (Борис Слуцкий, Александр Межиров, Аркадий Кутилов, Александр Ханьжов, Олег Григорьев) ужесточили черты современной просодии, рифмованный стих стал еще более прозаизирован, в стихах появились максимально густая плотность, усиленная аллитерационными возможностями, максимум просторечной, бытовой и даже обсценной лексики. Это поэзия жесткая, нелицеприятная, зачастую граничащая с физиологическим очерком. И вот на этом фоне, в рамках непоэтического контекста особенно ярко и суггестивно выглядит метафора, развернутая метафора как часть поэтического языка. Именно контекст в данном случае подчеркивает текстовое своеобразие.
Характерна в этом смысле поэма выдающегося русского национального поэта Валерия Прокошина «Выпускной-77», построенная как большая и единая развернутая метафора.
Колька Тожин — спился и умер в 37 Финал этой поэмы безрадостен. На встречу выпускников приходит только автор. Точка поставлена. Оказиональное становится узуальным. Метафора.
Литература. Примечания:
Дети Ра |
Материал опубликован на Литсети в учебно-информационных целях. Все авторские права принадлежат автору материала. | |
Просмотров: 1924 | Добавил: Анастасия_Гурман 02/03/14 09:05 | Автор: Евгений Степанов |
 Всего комментариев: 0 | |