Литературоведческий комментарий в строгом смысле слова [3] есть метод, жанр и инструмент литературного исследования; своей целью он имеет облегчить читателю понимание значений данного текста на всех его уровнях и, таким образом, необходимо предваряет исследования, нацеленные на объяснение смысла этого текста (интерпретацию); он обычно располагается под одной обложкой с основным текстом и является, таким образом, его пара- и метатекстом.

       <...>

        Согласно Жерару Женетту - исследователю, наиболее подробно рассмотревшему игровой, или фикциональный, комментарий, фикциональность определяется несерьезностью атрибуции комментария относительно основного, комментируемого им текста; тип фикциональности комментария обуславливается, соответственно, качествами адресанта комментария [18, р. 278]. В своей классификации из десяти возможных типов комментария Женетт выделяет семь типов комментария фикционального. При этом важно отметить, что почти все примеры, приводимые им, обнаруживаются в текстах допостмодернистских. Неудивительно: постмодернистский фикциональный комментарий надо рассматривать отдельно: он существенно отличается от фикционального комментария предшествующих эпох, поскольку и сам постмодернизм как рефлексия, или тип философствования, «содержательно-аксиологически дистанциру[ет]ся не только от классической, но и от неклассической традиций и конструиру[ет] себя как постсовременная, т. е. постнеклассическая философия» [11, с. 778]. Постмодернизм пересмотрел и переосмыслил существующие понятия и величины, в том числе и сущностно связанные с фикциональным комментарием понятия метатекста и игры.

        Собственно, изменение взгляда на отношения текста и метатекста, произошедшее во второй половине ХХ в., является одним из главнейших изменений постмодернизма. Новая эпоха заговорила о «критической ситуации» и называется, соответственно, эпохой «общего кризиса Комментария» [1, с. 349]. Создавшееся положение обусловлено двумя взаимосвязанными моментами. Во-первых, «на свет появились критические работы, требующие тех же самых способов прочтения, что и собственно литературные произведения, несмотря на то, что их авторы являются критиками, а отнюдь не писателями» [1, с. 347]; во-вторых, «идет интенсивный процесс рождения критики из самой литературы. Критикой становится литература, которая <...> имеет своим объектом литературу» [16, с. 198]. Иными словами, метатекст из нехудожественного, научного, который «накладывается на первичный (основной, художественный. - И. Б.) текст и говорит о нем на специальном языке, существующем как инструментарий рефлексии над некоторым объектом знаковой природы» [10, с. 627], превращается в метатекст художественный, внутрилитературный, и литература становится подчеркнуто саморефлектирующей, авторепрезентативной. Но не только поэтому мы наблюдаем в литературе второй половины ХХ в. все больше произведений, «в которых намеренно обнажается инструментарий, где в текст встроены комментарии, раскрывающие отношение автора к тем структурным и нарративным принципам, которые в них применены» [8, с. 16-17]. Уверенное утверждение комментария в качестве неотъемлемой части постмодернистской литературы объясняется еще и изменением взгляда на саму игру. Новая, постмодернистская игра, отличная от игр предыдущих эпох*, есть такой процесс, «где постоянно чередуются противоположные состояния, плюс меняется на минус, где постоянна только сама перемена» [16, с. 229].

        <...>

        Именно эта постмодернистская игровая «перевернутая» пара- и метатекстуальность комментария дает ему такую самостоятельность относительно основного текста, и зачастую именно он определяет сюжет и композицию этого текста. Кризис комментария обернулся его триумфом***, и элемент, который раньше мог входить в произведение как один из подчиненных, составляющих элементов, теперь делается структурообразующей сутью текста [12, с. 166]****.

        Так происходит, в очень большой степени, благодаря тому, что постмодернистская метаморфоза комментария по-новому активизирует его сущностные свойства, в частности его гипертекстуальные возможности*****. Статьи комментария, по определению непосредственно связанные с основным текстом и только посредством его - т. е. не сюжетно - связанные и между собой, теперь, изменившись, становятся способны формировать сюжет текста. Читать текст теперь можно несколькими способами. Можно читать подряд: сначала текст, потом комментарий; можно читать текст, справляясь с отсылками к комментарию; можно, «наконец, пуститься в гипертекстовое плавание, т. е. от одной отсылки переходить к другой» [13, с. 69], следуя, таким образом, не столько тексту и отсылкам текста к комментарию, сколько перекрестным ссылкам самого комментария. В результате каждого такого варианта прочтения, на стыке текста и статей комментария, «при появлении гиперсвязи» [5, с. 174], мы получаем новый сюжет. Таким образом, на одном пространстве текста открывается несколько возможных миров, а непосредственно текст (теперь - гипертекст) «превращается в систему, иерархию текстов, одновременно составляя единство и множество текстов» [13, с. 69]. Иначе говоря, текст делается амбивалентным. «Под амбивалентностью игрового текста понимается заложенная в нем установка на двух- или поливалентное прочтение, при котором автор таким образом манипулирует восприятием читателя, что тот нацелен на одновременное видение альтернативных возможностей прочтения (и интерпретации) как всего текста, так и отдельных его фрагментов» [7, с. 18].

        Замечательные примеры бытования и могущества фикционального комментария в литературе постмодернизма представляют произведения Владимира Набокова. «Лолита» (1955) с ее деликатной и такой тонкой, что ее часто не замечают даже исследователи, игрой фикционального предисловия [4], «Бледное пламя» (1962) и его нарочитый, гипертрофированный фикциональный комментарий, организующий детективную интригу в самой структуре текста [2], и, наконец, русская «Лолита» (1967) и второе издание «Ады» (1970) с появляющимся в них поздним фикциональным комментарием, влияющим, однако, на текст и post factum, представляют все разнообразие приема фикционального комментария, так что многочисленные позднейшие игры с фикциональным комментарием очень часто следует рассматривать в качестве жанрового цитирования Набокова [6, с. 251].

© Беляева Ирина Сергеевна, 2009

Полностью читать здесь