Нравится... - Страница 5

[ Новые сообщения · Участники · Поиск ]

Страница 5 из 24
«
1
2
3
4
5
6
7
…
23
24
»

Форум » ОБЩИЕ РАЗДЕЛЫ » Флудно-развлекательные темы » Нравится... (Музыка, картины, стихи...)

Нравится...

Анастасия_Гурман

Дата: Пн, 06/10/14, 05:19 | Сообщение # 121

Группа: Авторы

Сообщений: 35

Статус: Офлайн

а он отвечает

она говорит: у меня внутри изнывает бездна,
в нерастраченности любви угасают звёзды.
а он отвечает: это всё интересно,
позвони мне в следующий хэпибёздэй.

она говорит: доля моя - это верность лебяжья,
я обескрылена-обескровлена - я на пределе.
а он отвечает: знаешь, наверно даже
я сам позвоню тебе как-нибудь на неделе.

она говорит в пустоту, а он отвечает
скорее больше себе, чем кому-либо.

и если в ответе за тех мы кого приручаем,
то не приручать никого - это тоже выбор.

дурочка-осень

это тяжёлое низкое небо
давит, а миру - всё нипочём.
осень, укутавшись пёстрым пледом,
тихо плачется мне в плечо.
что ты дурочка, что случилось?
тише, ну, не реви, не реви -
жизнь театр и соус чили
здесь давно суррогат крови.
знаю я, что пассаж банален,
знаю, только вот ты - не плачь.
хочешь, укроемся в скуке спален
на одной из заброшенных дач,
где простор ограничен, тесен,
где безлюдно и леденено.
будет нам чайник насвистывать песен,
в гости захаживать леди ночь.
хочешь.. как там.. - "взорву все звёзды",
что же, глупая, ты ревёшь.
дым давно заменяет воздух,
пропасть отдельно - отдельно рожь
колосится, и шаткий мостик
между августом-декабрём.
это взрослость всего лишь, осень,
слышишь - взрослость, мы не умрём.
дети уже не боятся упасть и
с серьёзными лицами по мосту...

вдох наполняет горелый пластик -
это дворники жгут листву.

я замираю на правом боку

время кукует – "ку-ку ку-ку,
где же вы кукушата."
я замираю на правом боку
в форме пружины сжатой.

я замираю, а время нет,
время течёт рекою.
и не приходит уже ко мне
старый Оле-Лукойе.

время стирает лица друзей,
школьный усердный ластик.
смерть – это что-то из жёлтых газет,
рубашка, пиджак и галстук.

я же спешу, я спешу дожить –
вовремя-время-время.
Ассоль допивает мартини-джин,
так и не встретив Грея.

так и не встретив, и весь вопрос –
времени парадоксы.
я допиваю свой кальвадос
очередной. високосный

жизни очередной лоскут.
секунды-бусинки нижет
\я замираю на правом боку\
время, ну подожди же.

про цыпок и про грипп

прыгает температура – тушканчиком,
шарики ртутные собираются в чёрное солнце.
и оно светит мне – холодно, зло, обманчиво –
знакомое солнце с обликом незнакомца.
знакомая осень, такая привыч-привычная
к вычитанию, к пересчёту заблудших цыпок.
а цыпки гриппуют – видно, судьба у них птичья,
и не пробивают плоскости антрацитовой.
нет, не взлетается – всё по законам ньютонов,
всё по законам, по правилам.. столько правил.
боль прижимаю к груди и качаю-баюкаю –
баюшки, говорю, боль баюшки, говорю, баю.
а потом – ну его к черту, ну! просыпайся и
выбежать на улицу, в слякоть, вдохнуть снега..
и задохнуться – ненастоящим, пластмассовым.
и увидеть небо,
глубокое
голубое
небо.

© Ёж Лиру

Логиня

Дата: Вт, 07/10/14, 18:12 | Сообщение # 122

Группа: Редакторы сайта

Сообщений: 132

Статус: Офлайн

Автор: Татьяна Осетрова

Дека декабря

Роме Точилину

…
Глоток пейзажа. Утро в духе Цы.
На первое – жаркое, Шлиман, Троя,
"Поэма без героя" – на второе.
Из школьной группы – живы только трое...
Да, впрочем, сами тоже не жильцы.
Все чаще вспоминаются песцы.
…
Остановиться, выдохнуть… Весной
На месте этих лавочек построят
Очередной Макдональдс.
Выходной
Здесь будет полон детских голосов,
Аляповатых клоунов, которым
Не выпало сбегать с политчасов
За пивом.
И в колхоз "на помидоры" -
Не вам на преддипломную спешить.
И в небо тучей валятся стиши,
В которых мат похож на уговоры.
…
Остановиться, выдохнуть… Смотри,
Здесь даже лужи влюблены в прохожих!
Вот эта – отразила чью-то рожу,
Дорисовав улыбку )
Погляди, -
Живая мастерская отражений!
Росточком-то – не более сажени,
Но крутит листопад на бигуди,
Сворачивая листья…

Впереди –
Асфальт, бистро, машины, Маши, Жени…
…
Остановиться, выдохнуть… За что?
Зачем доклады, степени, инязы?
Качнутся вековые липы, вязы -
И будут падать, падать…
На пальто
Сверчком отпрыгнет щепка.
Пахнет кровью…
Для рифмы очень просится – "любовь"… Ю,
Поверивший в спокойствие, -
Смотри!
Спокоен? Любишь?...
…
Выдох изнутри,
Из самой глубины разбитых легких…
Два бантика – с продленки и нулёвки –
Спешат домой. А следом – снегири…
…
Остановиться, выдохнуть… Пойдем,
Собой не заслоняй дверной проём
От солнечного све…
Не верю больше!
Мои друзья - в Париже, Вене, Польше,
И мир наш – мониторное стекло.

Хоть ты твердишь, мол – вот не повезло,
Жила б сейчас!..
Живу.
Кому ты нужен -
Влюбленный в отраженья этой лужи -
В стране, где наша лужа – puddle (the)?
Который год с тобой уже в родстве
Портвейна три веселые шестерки…
Что? Бросишь пить в Палермо и Нью-Йорке?
…
Остановиться, выдохнуть… Корой
Три месяца застынут. И неделя.
Потом вернутся птицы - коростеля,
И соловьясь. И каркая, порой.
Зеленые плакаты "Новострой"
Пойдут пастись на главную аллею.
"Я вам пишу" - и, кажется, старею…
…
Остановиться, выдохнуть… Татьян -
Полным-полно таких по заграницам.
Чуток пожить. Попробовать не спиться,
Пока гардемаринит Харатьян.
Вернуться в Харьков.
Молча взять вина.
Чужой народ в квартире военпреда…
Ну что, немолодая привереда, -
Стакан "Кагора", в Новый год – одна,
И Ларина в кого-то влюблена?..

Глядишь на онемевшие ладони.
"За монитором – будущее!" (Sony)

За монитором – попросту стена...

-----------------------
Лу Ю - китайский поэт, писавший в жанре Цы (чаще всего - лирика пейзажного или интимного характера )

puddle (англ.) - лужа
-----------------------

Анастасия_Гурман

Дата: Чт, 09/10/14, 03:24 | Сообщение # 123

Группа: Авторы

Сообщений: 35

Статус: Офлайн

Павел Шульга

365 градусов по Фаренгейту

1.

Когда пробьет кремлевский прейс-курант,
Когда взовьются с грохотом петарды,
И старый машинист, отставив нарды,
Вздохнув, сорвет заржавленный стоп-кран;
Когда рванет на улицы поток,
Бессмысленный, безумный и могучий,
Смешает в беспорядочную кучу
Живых и мертвых, запад и восток;
Когда Аврора тонну конфетти
Со стоном изрыгнет из главной пушки;
Запляшут Ча-ча-ча в конце пути
На курьих ножках райские избушки;
И некто, мирно спавший взаперти,
Проснется и возьмет тебя на мушку;
Когда суфлер тихонечко, на ушко,
Тебе шепнет последнее «прости»,
И ось времен фигурой Лиссажу
Свернется в окончательном реванше –
Тогда, тогда – и ни секундой раньше –
Ты скажешь ей: «Прощай, я ухожу».

2.

Вечер уходит, забыв проститься, через входную дверь.
Дом засыпает, прикрыв глазницы, словно огромный зверь,
Дом остывает в объятьях ночи – тихой и ледяной.
Что-то в беззубом бреду бормочет лестница за стеной.
Прячется тенью индейца майя старый сервант в углу…

Бродишь по комнатам, оставляя вмятины на полу.
В мутном окошке - февраль, поземка и отраженный ты.
Молча и страшно грозят в потемках вымокшие кусты.

Желтый фонарь за железным складом, грязный кирпич стены...
Кто-то на мир удивленным взглядом смотрит в глазок луны.

3.

Луна провертела дырочку в облаках
и смотрит к тебе в окошко исподтишка.
Луна набросала город за два мазка
и вывесила холсты.
И стала весна. На улице снова плюс;
с сиренами всех родов заключив союз,
фальшиво орут рапсодию в стиле «блюз»
кошмартовские коты.

Цепочка замкнулась. Снова, как год назад,
на улице ночь, и в город идет гроза.
Луна неспеша забеливает фасад
заброшенного моста.
В колонках Пинк Флойд поют, что удел твой — тлеть;
что страх — пострашней тюрьма, чем стальная клеть;
что крылья с тобой, и можно лететь, лететь,
да некуда, вот беда...

Ты смотришь, как мост форсирует речку вброд
и топчет луну и город-наоборот.
Твой ангел-хранитель знает все наперед;
он весел, небрит и тощ.
И тот, кем ты был весь год, не желая сам,
под взглядом луны отправится к праотцам,
а память о прошлом смоет ко всем чертям
холодный весенний дождь.

4.

Дождь пролетел по улицам по касательной:
смыл за секунду город – и был таков.
В землю уперся палицей указательной
сумрачный взгляд луны из-за облаков.
Город исчез. Остались дома и улицы,
словно набор деталей – не соберешь.
Снизу ночной прохожий идет, сутулится,
сверху – луна сияет, как медный грош.

Время застыло. Черные от усталости,
молча сидят вороны на проводах…

В этом году бездушен апрель, безжалостен,
чёрен, как свежестаявшая вода.
С близкого неба льется неиссякаемо
лунный поток, и в белых его лучах
так нестерпимо хрупок и неприкаян он –
мир на твоих плечах.

5.

А город однажды становится узок в плечах.
Настояны утра на майских бессонных ночах.
Тебя поливают из лейки, чтоб ты не зачах
Усталые боги.
В окне полусвет, горизонта алеющий шрам,
Рассветное эхо бредет по пустынным дворам,
И ты уплываешь навстречу далеким мирам
На легкой пироге.

Минутная стрелка залипла на «без двадцати»,
И прямо за дверью маячит начало пути.
И можно, казалось бы, просто спокойно уйти –
Без страха и боли.
Но тонкие стены плотнее сжимают кольцо,
Ты бьешься о них, как птенец пробивает яйцо…
А утром из зеркала смотрит с улыбкой лицо –
Понять бы, твое ли.

6.

А ты говоришь, что это все – не мое, что это все перепевы, чужие фразы. Что я повторяюсь больше от раза к разу, уже не пишу, а лишь ворошу старьё. А ты говоришь, я стал тонковат в кости, все чаще киваю, в кармане сжимая дулю, все чаще не блюз лабаю, а "во саду ли", доволен судьбой и уже не стремлюсь расти, что ноги мои -- обрубки, а не ходули... а я говорю, да ладно уж, не свисти, ты лучше чаем меня угости.

А ты говоришь, были мышцы, а стала плоть, а муза ушла к другому и залетела, и если однажды, не приведи Господь, останусь без денег, то можно для пользы дела стишки продавать (эликсир для души и тела!), копейка за строчку – какая-то польза хоть... а я говорю, я король дураков и шляп, мне ваш здравый смысл – как волку жилетка нужен, мне утром – под ливень, выписывать кренделя б по мокрым тропинкам и юным июньским лужам, пускай не блещу, как начищенный канделябр, пускай я пишу и люблю и живу тяп-ляп, но все же живу, я живу, эй, ты слышишь, друже? А я говорю: ты же видишь, я не пекусь о внешнем декоре, о том, что расскажут после, и мне все равно: на плаху ли, под откос ли, в костер ли, не важно, а значит, и ты – не трусь.

А ты говоришь, а ведь мы уже старики, ведь нам шестьдесят (если в сумме), а то и больше, а мы не бывали ни в Штатах, ни даже в Польше, Карибы все так же сладостно далеки, и ехать куда-то по-прежнему не с руки... а я говорю, мы еще попадем в Пекин, мы, может, погрязли в тягучей рутинной толще, а все равно подраться не дураки.

И ты поднимаешь голову не спеша, молчишь, про себя повторяя немую фразу. И ты говоришь, вот же ты оптимист, зараза! И кажется, можно снова начать дышать.

7.

и пока я могу дышать и в груди взведена пружина: и пока не порвались жилы и колотится пульс в ушах: я пойду по твоим следам с кем бы ты ни была и где бы: ни под землю уйти ни в небо я тебе от меня не дам: я презрею любой обет я нарушу любой обычай:
ты:
навеки:
моя:
добыча:
я присвоил тебя себе: омут полуприкрытых глаз хриплый выдох на пике страсти: обрекаю тебя на счастье на бессмертие на экстаз: на уверенные шаги в мягких лапах моей заботы: если ты дорожишь свободой заклинаю тебя беги: отправляйся навек туда где июлю не будет места: где не нужно ни слов ни жестов где осенние холода: чтоб вовек ни пешком ни вплавь чтоб ни нож не настиг ни пуля: а меня на костре июля в одиночку гореть оставь

8.

Оставь огород, курятник и старый дом,
наплюй на колодец, он пересохнет сам.
Ты чувствуешь запах гари? Взгляни кругом.
Пробил час расплаты, верь городским часам.

От смрадного дыма день превратился в ночь,
и ярость пылает ярче других огней.
Вставай, забирай жену, уходите прочь,
и если она отстанет – забудь о ней.

Возьми свой талит, накройся им с головой,
молись – до саднящей глотки и красных глаз:
тебя отпустили, ты до сих пор живой.
Но горе вам, если ты не уйдешь сейчас.

.................................................. .........

Ты будешь ее тащить за собой пешком.
Исчезнет в дыму горящий содомский сад.
И словно молитву, в горле глотая ком,
ты будешь твердить: «бежим, не смотри назад...
…скорее, бежим, бежим, не смотри назад...
...ты слышишь меня, бежим, не смотри назад...
…бежим…»

9.

Осенью бег минут
Чувствуется сильней.
Память моя в плену
Серых прозрачных дней.

Будто в далеком сне –
Царское, Петергоф.
В плюшевой тишине
Шорох твоих шагов.

Словно стальной навес –
Близкие небеса.
Как чужеродны здесь
Звуки и голоса.

Шорохи в тишине.
Время в твоей горсти.
– …Знаешь, я больше не…
– …Знаю. И я, прости…

Чувствуется острей
Каждый ушедший час.
В будущем сентябре
Больше
не будет
нас.

10.

потому что нас нет и закончилось лето уже
нет пути перед нами лишь мокрая скользкая глина
мы с тобою потомки прозрачного летнего сплина
в октябре превратились в дождливое злое клише

потому что финал приближается времени нет
мы летим под откос и падение круче и круче
чехов вскинул ружье раздавайте патроны поручик
к черту ваше вино лучше водки налейте корнет

потому что бездарно последние шансы губя
мы не с теми не там и не можем уже по-иному
потому что я чувствую: с каждым щелчком метронома
беспощадное время выводит меня из тебя

потому что печальной улыбки уже не тая
ты являешься мне в каждом сне в каждом слове и жесте
метроном отбивает секунды когда мы не вместе
это я это ты это я это ты это я

11.

Алло, это я. Простите великодушно,
что я вас тревожу в столь неурочный час.
Послушайте, дон Сервантес, мне очень нужно
сказать вам буквально пару коротких фраз.

Я знаю, давно закончилось наше время,
что люди не верят в сказки – и поделом.
Что бременским музыкантам наскучил Бремен,
и сдал Ланцелот кольчугу в металлолом.

Я знаю, что стар. Что книги давно не в моде:
меняется мир, и в моде сейчас – кино…
Мне в пору свои доспехи хранить в комоде –
нет спроса на бравых рыцарей все равно.

Я знаю, что не сезон для лихих походов,
в походы не выступают под новый год.
Ноябрь – неудачный месяц для дон кихотов,
но, кажется, я неправильный дон Кихот…

Боюсь, мне пора. Но вас я прошу, останьтесь,
ведь в мире кино писателям – благодать.
А я ухожу. Прощайте, сеньор Сервантес,
моя Дульцинея больше не может ждать.

И пусть я смешон, пускай я глупец – возможно.
Плевать, что давно истлела моя броня.
Но ждет Росинант, и шпага ржавеет в ножнах.
Пусть будет, что будет. Санчо, седлай коня!

12.

…а будет вот что: ночью в декабре ты выйдешь из машины у вокзала, прошествуешь по каменному залу и сядешь на скамейку у дверей. Пройдет состав, за ним – и два, и три, да только мимо – все без исключенья. Маршруты их и пункты назначенья с твоим не совпадают, хоть умри.

Тогда, от ожидания устав, ты выгребешь оставшуюся сдачу, возьмешь билет и сядешь наудачу в случайно подвернувшийся состав. В пустом купе, прихлебывая чай и сахар перемешивая ложкой, ты глянешь в закопченное окошко и скажешь с облегчением «прощай» всему, что ты к себе не привязал: словам и жестам, праздникам и дрязгам…

И тронутся с рывком и громким лязгом перрон и неприветливый вокзал. И в снежно-ледяной густой крупе внутри тебя исчезнет Вечный Странник, и сгинут – дребезжащий подстаканник и стены неказистого купе, сорвется дверь с насиженных петель, исчезнет пол, колеса, рельсы, шпалы. Останутся лишь снежные завалы и белая кружащая метель.

И вот тогда упрямый старикан
Отставит, наконец, в сторонку нарды,
Напялит кепку с лентой и кокардой
И дернет неподатливый стоп-кран.

И сквозь салют, петарды и галдёж
Ты вдруг увидишь пламенно и ясно,
Что все твои усилия напрасны.

Поскольку от себя
ты не уйдешь.