Литсеть ЛитСеть
• Поэзия • Проза • Критика • Конкурсы • Игры • Общение
[ Новые сообщения · Участники · Поиск ]
Нравится...
Анастасия_ГурманДата: Пн, 06/10/14, 05:19 | Сообщение # 121
Группа: Авторы
Сообщений: 35
Статус: Офлайн
а он отвечает

она говорит: у меня внутри изнывает бездна,
в нерастраченности любви угасают звёзды.
а он отвечает: это всё интересно,
позвони мне в следующий хэпибёздэй.

она говорит: доля моя - это верность лебяжья,
я обескрылена-обескровлена - я на пределе.
а он отвечает: знаешь, наверно даже
я сам позвоню тебе как-нибудь на неделе.

она говорит в пустоту, а он отвечает
скорее больше себе, чем кому-либо.

и если в ответе за тех мы кого приручаем,
то не приручать никого - это тоже выбор.

 
дурочка-осень

это тяжёлое низкое небо
давит, а миру - всё нипочём.
осень, укутавшись пёстрым пледом,
тихо плачется мне в плечо.
что ты дурочка, что случилось?
тише, ну, не реви, не реви -
жизнь театр и соус чили
здесь давно суррогат крови.
знаю я, что пассаж банален,
знаю, только вот ты - не плачь.
хочешь, укроемся в скуке спален
на одной из заброшенных дач,
где простор ограничен, тесен,
где безлюдно и леденено.
будет нам чайник насвистывать песен,
в гости захаживать леди ночь.
хочешь.. как там.. - "взорву все звёзды",
что же, глупая, ты ревёшь.
дым давно заменяет воздух,
пропасть отдельно - отдельно рожь
колосится, и шаткий мостик
между августом-декабрём.
это взрослость всего лишь, осень,
слышишь - взрослость, мы не умрём.
дети уже не боятся упасть и
с серьёзными лицами по мосту...

вдох наполняет горелый пластик -
это дворники жгут листву.

 
я замираю на правом боку

время кукует – "ку-ку ку-ку,
где же вы кукушата."
я замираю на правом боку
в форме пружины сжатой.

я замираю, а время нет,
время течёт рекою.
и не приходит уже ко мне
старый Оле-Лукойе.

время стирает лица друзей,
школьный усердный ластик.
смерть – это что-то из жёлтых газет,
рубашка, пиджак и галстук.

я же спешу, я спешу дожить –
вовремя-время-время.
Ассоль допивает мартини-джин,
так и не встретив Грея.

так и не встретив, и весь вопрос –
времени парадоксы.
я допиваю свой кальвадос
очередной. високосный

жизни очередной лоскут.
секунды-бусинки нижет
\я замираю на правом боку\
время, ну подожди же.

 
про цыпок и про грипп

прыгает температура – тушканчиком,
шарики ртутные собираются в чёрное солнце.
и оно светит мне – холодно, зло, обманчиво –
знакомое солнце с обликом незнакомца.
знакомая осень, такая привыч-привычная
к вычитанию, к пересчёту заблудших цыпок.
а цыпки гриппуют – видно, судьба у них птичья,
и не пробивают плоскости антрацитовой.
нет, не взлетается – всё по законам ньютонов,
всё по законам, по правилам.. столько правил.
боль прижимаю к груди и качаю-баюкаю –
баюшки, говорю, боль баюшки, говорю, баю.
а потом – ну его к черту, ну! просыпайся и
выбежать на улицу, в слякоть, вдохнуть снега..
и задохнуться – ненастоящим, пластмассовым.
и увидеть небо,
глубокое
голубое
небо.

© Ёж Лиру
ЛогиняДата: Вт, 07/10/14, 18:12 | Сообщение # 122
Группа: Редакторы сайта
Сообщений: 134
Статус: Офлайн
Автор: Татьяна Осетрова

Дека декабря

Роме Точилину


Глоток пейзажа. Утро в духе Цы.
На первое – жаркое, Шлиман, Троя,
"Поэма без героя" – на второе.
Из школьной группы – живы только трое...
Да, впрочем, сами тоже не жильцы.
Все чаще вспоминаются песцы.

Остановиться, выдохнуть… Весной
На месте этих лавочек построят
Очередной Макдональдс.
Выходной
Здесь будет полон детских голосов,
Аляповатых клоунов, которым
Не выпало сбегать с политчасов
За пивом.
И в колхоз "на помидоры" -
Не вам на преддипломную спешить.
И в небо тучей валятся стиши,
В которых мат похож на уговоры.

Остановиться, выдохнуть… Смотри,
Здесь даже лужи влюблены в прохожих!
Вот эта – отразила чью-то рожу,
Дорисовав улыбку )
Погляди, -
Живая мастерская отражений!
Росточком-то – не более сажени,
Но крутит листопад на бигуди,
Сворачивая листья…

Впереди –
Асфальт, бистро, машины, Маши, Жени…

Остановиться, выдохнуть… За что?
Зачем доклады, степени, инязы?
Качнутся вековые липы, вязы -
И будут падать, падать…
На пальто
Сверчком отпрыгнет щепка.
Пахнет кровью…
Для рифмы очень просится – "любовь"… Ю,
Поверивший в спокойствие, -
Смотри!
Спокоен? Любишь?...

Выдох изнутри,
Из самой глубины разбитых легких…
Два бантика – с продленки и нулёвки –
Спешат домой. А следом – снегири…

Остановиться, выдохнуть… Пойдем,
Собой не заслоняй дверной проём
От солнечного све…
Не верю больше!
Мои друзья - в Париже, Вене, Польше,
И мир наш – мониторное стекло.

Хоть ты твердишь, мол – вот не повезло,
Жила б сейчас!..
Живу.
Кому ты нужен -
Влюбленный в отраженья этой лужи -
В стране, где наша лужа – puddle (the)?
Который год с тобой уже в родстве
Портвейна три веселые шестерки…
Что? Бросишь пить в Палермо и Нью-Йорке?

Остановиться, выдохнуть… Корой
Три месяца застынут. И неделя.
Потом вернутся птицы - коростеля,
И соловьясь. И каркая, порой.
Зеленые плакаты "Новострой"
Пойдут пастись на главную аллею.
"Я вам пишу" - и, кажется, старею…

Остановиться, выдохнуть… Татьян -
Полным-полно таких по заграницам.
Чуток пожить. Попробовать не спиться,
Пока гардемаринит Харатьян.
Вернуться в Харьков.
Молча взять вина.
Чужой народ в квартире военпреда…
Ну что, немолодая привереда, -
Стакан "Кагора", в Новый год – одна,
И Ларина в кого-то влюблена?..

Глядишь на онемевшие ладони.
"За монитором – будущее!" (Sony)

За монитором – попросту стена...

 

-----------------------
Лу Ю - китайский поэт, писавший в жанре Цы (чаще всего - лирика пейзажного или интимного характера )

puddle (англ.) - лужа
-----------------------
Анастасия_ГурманДата: Чт, 09/10/14, 03:24 | Сообщение # 123
Группа: Авторы
Сообщений: 35
Статус: Офлайн
Павел Шульга

365 градусов по Фаренгейту

1.

Когда пробьет кремлевский прейс-курант,
Когда взовьются с грохотом петарды,
И старый машинист, отставив нарды,
Вздохнув, сорвет заржавленный стоп-кран;
Когда рванет на улицы поток,
Бессмысленный, безумный и могучий,
Смешает в беспорядочную кучу
Живых и мертвых, запад и восток;
Когда Аврора тонну конфетти
Со стоном изрыгнет из главной пушки;
Запляшут Ча-ча-ча в конце пути
На курьих ножках райские избушки;
И некто, мирно спавший взаперти,
Проснется и возьмет тебя на мушку;
Когда суфлер тихонечко, на ушко,
Тебе шепнет последнее «прости»,
И ось времен фигурой Лиссажу
Свернется в окончательном реванше –
Тогда, тогда – и ни секундой раньше –
Ты скажешь ей: «Прощай, я ухожу».

2.

Вечер уходит, забыв проститься, через входную дверь.
Дом засыпает, прикрыв глазницы, словно огромный зверь,
Дом остывает в объятьях ночи – тихой и ледяной.
Что-то в беззубом бреду бормочет лестница за стеной.
Прячется тенью индейца майя старый сервант в углу…

Бродишь по комнатам, оставляя вмятины на полу.
В мутном окошке - февраль, поземка и отраженный ты.
Молча и страшно грозят в потемках вымокшие кусты.

Желтый фонарь за железным складом, грязный кирпич стены...
Кто-то на мир удивленным взглядом смотрит в глазок луны.

3.

Луна провертела дырочку в облаках
и смотрит к тебе в окошко исподтишка.
Луна набросала город за два мазка
и вывесила холсты.
И стала весна. На улице снова плюс;
с сиренами всех родов заключив союз,
фальшиво орут рапсодию в стиле «блюз»
кошмартовские коты.

Цепочка замкнулась. Снова, как год назад,
на улице ночь, и в город идет гроза.
Луна неспеша забеливает фасад
заброшенного моста.
В колонках Пинк Флойд поют, что удел твой — тлеть;
что страх — пострашней тюрьма, чем стальная клеть;
что крылья с тобой, и можно лететь, лететь,
да некуда, вот беда...

Ты смотришь, как мост форсирует речку вброд
и топчет луну и город-наоборот.
Твой ангел-хранитель знает все наперед;
он весел, небрит и тощ.
И тот, кем ты был весь год, не желая сам,
под взглядом луны отправится к праотцам,
а память о прошлом смоет ко всем чертям
холодный весенний дождь.

4.

Дождь пролетел по улицам по касательной:
смыл за секунду город – и был таков.
В землю уперся палицей указательной
сумрачный взгляд луны из-за облаков.
Город исчез. Остались дома и улицы,
словно набор деталей – не соберешь.
Снизу ночной прохожий идет, сутулится,
сверху – луна сияет, как медный грош.

Время застыло. Черные от усталости,
молча сидят вороны на проводах…

В этом году бездушен апрель, безжалостен,
чёрен, как свежестаявшая вода.
С близкого неба льется неиссякаемо
лунный поток, и в белых его лучах
так нестерпимо хрупок и неприкаян он –
мир на твоих плечах.

5.

А город однажды становится узок в плечах.
Настояны утра на майских бессонных ночах.
Тебя поливают из лейки, чтоб ты не зачах
Усталые боги.
В окне полусвет, горизонта алеющий шрам,
Рассветное эхо бредет по пустынным дворам,
И ты уплываешь навстречу далеким мирам
На легкой пироге.

Минутная стрелка залипла на «без двадцати»,
И прямо за дверью маячит начало пути.
И можно, казалось бы, просто спокойно уйти –
Без страха и боли.
Но тонкие стены плотнее сжимают кольцо,
Ты бьешься о них, как птенец пробивает яйцо…
А утром из зеркала смотрит с улыбкой лицо –
Понять бы, твое ли.

6.

А ты говоришь, что это все – не мое, что это все перепевы, чужие фразы. Что я повторяюсь больше от раза к разу, уже не пишу, а лишь ворошу старьё. А ты говоришь, я стал тонковат в кости, все чаще киваю, в кармане сжимая дулю, все чаще не блюз лабаю, а "во саду ли", доволен судьбой и уже не стремлюсь расти, что ноги мои -- обрубки, а не ходули... а я говорю, да ладно уж, не свисти, ты лучше чаем меня угости.

А ты говоришь, были мышцы, а стала плоть, а муза ушла к другому и залетела, и если однажды, не приведи Господь, останусь без денег, то можно для пользы дела стишки продавать (эликсир для души и тела!), копейка за строчку – какая-то польза хоть... а я говорю, я король дураков и шляп, мне ваш здравый смысл – как волку жилетка нужен, мне утром – под ливень, выписывать кренделя б по мокрым тропинкам и юным июньским лужам, пускай не блещу, как начищенный канделябр, пускай я пишу и люблю и живу тяп-ляп, но все же живу, я живу, эй, ты слышишь, друже? А я говорю: ты же видишь, я не пекусь о внешнем декоре, о том, что расскажут после, и мне все равно: на плаху ли, под откос ли, в костер ли, не важно, а значит, и ты – не трусь.

А ты говоришь, а ведь мы уже старики, ведь нам шестьдесят (если в сумме), а то и больше, а мы не бывали ни в Штатах, ни даже в Польше, Карибы все так же сладостно далеки, и ехать куда-то по-прежнему не с руки... а я говорю, мы еще попадем в Пекин, мы, может, погрязли в тягучей рутинной толще, а все равно подраться не дураки.

И ты поднимаешь голову не спеша, молчишь, про себя повторяя немую фразу. И ты говоришь, вот же ты оптимист, зараза! И кажется, можно снова начать дышать.

7.

и пока я могу дышать и в груди взведена пружина: и пока не порвались жилы и колотится пульс в ушах: я пойду по твоим следам с кем бы ты ни была и где бы: ни под землю уйти ни в небо я тебе от меня не дам: я презрею любой обет я нарушу любой обычай:
ты:
навеки:
моя:
добыча:
я присвоил тебя себе: омут полуприкрытых глаз хриплый выдох на пике страсти: обрекаю тебя на счастье на бессмертие на экстаз: на уверенные шаги в мягких лапах моей заботы: если ты дорожишь свободой заклинаю тебя беги: отправляйся навек туда где июлю не будет места: где не нужно ни слов ни жестов где осенние холода: чтоб вовек ни пешком ни вплавь чтоб ни нож не настиг ни пуля: а меня на костре июля в одиночку гореть оставь

8.

Оставь огород, курятник и старый дом,
наплюй на колодец, он пересохнет сам.
Ты чувствуешь запах гари? Взгляни кругом.
Пробил час расплаты, верь городским часам.

От смрадного дыма день превратился в ночь,
и ярость пылает ярче других огней.
Вставай, забирай жену, уходите прочь,
и если она отстанет – забудь о ней.

Возьми свой талит, накройся им с головой,
молись – до саднящей глотки и красных глаз:
тебя отпустили, ты до сих пор живой.
Но горе вам, если ты не уйдешь сейчас.

.................................................. .........

Ты будешь ее тащить за собой пешком.
Исчезнет в дыму горящий содомский сад.
И словно молитву, в горле глотая ком,
ты будешь твердить: «бежим, не смотри назад...
…скорее, бежим, бежим, не смотри назад...
...ты слышишь меня, бежим, не смотри назад...
…бежим…»

9.

Осенью бег минут
Чувствуется сильней.
Память моя в плену
Серых прозрачных дней.

Будто в далеком сне –
Царское, Петергоф.
В плюшевой тишине
Шорох твоих шагов.

Словно стальной навес –
Близкие небеса.
Как чужеродны здесь
Звуки и голоса.

Шорохи в тишине.
Время в твоей горсти.
– …Знаешь, я больше не…
– …Знаю. И я, прости…

Чувствуется острей
Каждый ушедший час.
В будущем сентябре
Больше
не будет
нас.

10.

потому что нас нет и закончилось лето уже
нет пути перед нами лишь мокрая скользкая глина
мы с тобою потомки прозрачного летнего сплина
в октябре превратились в дождливое злое клише

потому что финал приближается времени нет
мы летим под откос и падение круче и круче
чехов вскинул ружье раздавайте патроны поручик
к черту ваше вино лучше водки налейте корнет

потому что бездарно последние шансы губя
мы не с теми не там и не можем уже по-иному
потому что я чувствую: с каждым щелчком метронома
беспощадное время выводит меня из тебя

потому что печальной улыбки уже не тая
ты являешься мне в каждом сне в каждом слове и жесте
метроном отбивает секунды когда мы не вместе
это я это ты это я это ты это я

11.

Алло, это я. Простите великодушно,
что я вас тревожу в столь неурочный час.
Послушайте, дон Сервантес, мне очень нужно
сказать вам буквально пару коротких фраз.

Я знаю, давно закончилось наше время,
что люди не верят в сказки – и поделом.
Что бременским музыкантам наскучил Бремен,
и сдал Ланцелот кольчугу в металлолом.

Я знаю, что стар. Что книги давно не в моде:
меняется мир, и в моде сейчас – кино…
Мне в пору свои доспехи хранить в комоде –
нет спроса на бравых рыцарей все равно.

Я знаю, что не сезон для лихих походов,
в походы не выступают под новый год.
Ноябрь – неудачный месяц для дон кихотов,
но, кажется, я неправильный дон Кихот…

Боюсь, мне пора. Но вас я прошу, останьтесь,
ведь в мире кино писателям – благодать.
А я ухожу. Прощайте, сеньор Сервантес,
моя Дульцинея больше не может ждать.

И пусть я смешон, пускай я глупец – возможно.
Плевать, что давно истлела моя броня.
Но ждет Росинант, и шпага ржавеет в ножнах.
Пусть будет, что будет. Санчо, седлай коня!

12.

…а будет вот что: ночью в декабре ты выйдешь из машины у вокзала, прошествуешь по каменному залу и сядешь на скамейку у дверей. Пройдет состав, за ним – и два, и три, да только мимо – все без исключенья. Маршруты их и пункты назначенья с твоим не совпадают, хоть умри.

Тогда, от ожидания устав, ты выгребешь оставшуюся сдачу, возьмешь билет и сядешь наудачу в случайно подвернувшийся состав. В пустом купе, прихлебывая чай и сахар перемешивая ложкой, ты глянешь в закопченное окошко и скажешь с облегчением «прощай» всему, что ты к себе не привязал: словам и жестам, праздникам и дрязгам…

И тронутся с рывком и громким лязгом перрон и неприветливый вокзал. И в снежно-ледяной густой крупе внутри тебя исчезнет Вечный Странник, и сгинут – дребезжащий подстаканник и стены неказистого купе, сорвется дверь с насиженных петель, исчезнет пол, колеса, рельсы, шпалы. Останутся лишь снежные завалы и белая кружащая метель.

И вот тогда упрямый старикан
Отставит, наконец, в сторонку нарды,
Напялит кепку с лентой и кокардой
И дернет неподатливый стоп-кран.

И сквозь салют, петарды и галдёж
Ты вдруг увидишь пламенно и ясно,
Что все твои усилия напрасны.

Поскольку от себя
ты не уйдешь.
АэльДата: Сб, 18/10/14, 20:29 | Сообщение # 124
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Adrian von Ziegler "The Celtic Collection" - http://music.yandex.ru/album/1624935
Adrian von Ziegler "The Celtic Collection II" - http://music.yandex.ru/album/2108806
Татьяна_ЛозаДата: Сб, 25/10/14, 16:29 | Сообщение # 125
Группа: Удаленные





Садовник Мэттью

игра в крик

- 1 -

мы сыграем в сложную игру
под раскаты залпового грома
вспашем и засеем дрожью грунт
вставших на дыбы аэродромов

вспыхнет ржа в глазах чугунных рож
примет грунт оторванную лопасть
и заколосится дважды дрожь
под которой мы почуем пропасть

эта пропасть богу не видна
скажем отче и услышим клёкот
до её пружинистого дна
два часа свободного полёта

в святцах сыщем правила игры
против легиона святотатцев
а когда объявим перерыв
наши крылья в пепел превратятся

- 2 -

подстилка мха густого как шинель
покой достигших дна притворно светел
лежим в непроходимой тишине
вдыхаем опускающийся пепел

самой судьбой забыться суждено
среди смертей в мерцающем режиме
пружинит мхом покладистое дно
остывший след сражения пружинит

задремлет вместе с нами небосвод
пронзив себя копьём громоотвода
зачем стремиться к холоду свобод
когда комфортно греет несвобода

дурманит ночь поддельным блеском страз
проснёмся от неутолимой жажды
окинем взглядом дно в последний раз
и вспомним дрожь посеянную дважды

- 3 -

мы сыграем снова в прежнюю игру
под стрельбу в упор раскатистого грома
вспашем дважды и засеем дрожью грунт
изнурённых пыткой лжи аэродромов

ржа прожжёт насквозь глаза чугунных рож
в грунт вопьётся перекошенная лопасть
перемелет дважды наши кости дрожь
под которой мы опять почуем пропасть

но изведав тайн пружинистого дна
скажем отче и расплачемся от смеха
раз дорога к свету бога не видна
перекинем через пропасть мостик эха

а когда враги попросят перерыв
сами станем легионом многоликим
поменяем в святцах правила игры
и тогда зайдётся бог в истошном крике

http://www.stihi.ru/2014/10/24/1426
KoterinaДата: Сб, 25/10/14, 19:30 | Сообщение # 126
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Михаил Юдовский

* * *
В каком-то тысячелетии – я не припомню в каком,
когда этот мир был голым и шествовал босиком
по диким высоким травам, по солнечному песку,
любовь принимая за голод и жаждой сочтя тоску –
тоску по чему-то большему, нежели был он сам,
земле поклоняясь трепетно и преданно небесам,
и строил зеленые храмы из шелестящих лесов,
связуя в одну молитву множество голосов,
когда в поднебесье радуга семью лугами цвела,
и по коре сосновой медом текла смола,
и в сотах пчелиных плавали золото и янтарь,
и лунный фонарщик в сумерках свой зажигал фонарь,
тогда я проснулся, кажется, тогда я глаза открыл,
почувствовав прикосновение тяжелых совиных крыл.
И виделось небо звездное, и слышались голоса.
И чьи-то глаза пронзительно смотрели в мои глаза.
24.10.2014

* * *
Я с одной стороны, ты с другой стороны.
Выпирающий угол кирпичной стены,
задевая края невысоких небес,
на крошащемся воздухе сделал надрез.

Ты с одной стороны, я с другой стороны.
Это страшно и странно – быть старше страны,
породившей тебя, отпустившей тебя,
то ли дверцей скрипя, то ли сердце скрепя.

Наши стороны врозь, словно стаи ворон –
я с одной, ты с другой, только нету сторон.
И почудится мне, повидавшему свет,
что тебя уже нет и меня уже нет.

Я по краю иду босиком, босяком,
то с зажженной свечой, то с ночным светляком.
И случайной молитвой смутив тишину,
я тобой помянусь. И тебя помяну.

* * *
Я прошел многоточие невозврата.
Мой потопом выброшенный ковчег
на верхушке древнего Арарата
разевает трюм и глотает снег.

Надо мной, как нимб, голубеет небо,
подо мной змеею шипит волна.
И приносит голубь краюху хлеба,
и приносит ворон бутыль вина.

Я обломки жгу, веселясь угарно,
отрекаясь от, выпивая за.
И в сторонке твари стоят попарно
и глядят с упреком в мои глаза.
22.10.2014

* * *
Когда мой дом покинет человек,
страдая от осеннего похмелья,
когда щетину тридевятьземелья
покроет пеной бритвенною снег

и четко отпечатает следы
покинувшего дом мой человека,
и жизнь перетечет из века в веко
чахоточным мерцанием слюды,

тогда в почти кромешной темноте
взорвется время, прожитое даром,
и чайник, задыхающийся паром,
меланхолично свистнет на плите,

и выскользнет из пальцев оберег,
смутив миры и потревожив войны.
И станет в доме пусто и спокойно –
когда мой дом покинет человек.

И собственные сущности дробя
в хмельном угаре самоотторженья,
я мельком посмотрю на отраженье
и не увижу самого себя.

Я стерегу последний мой редут,
прошелестев рукой по всем октавам.
И сумерки мохнатым волкодавом
мне на колени голову кладут.

* * *
Вечерний город глотает коктейль неона,
играет мышцами улиц, строений глыбы
взвалив на плечи. Я странствую, как Иона,
по чреву этой огромной кирпичной рыбы.

Густеет небо в почти незаметных звездах,
латунный месяц до боли в глазах надраен.
Вдыхает тело холодный осенний воздух,
раздвинув жабры глухих городских окраин.

Зима уже близко. Пока мы не околели
внутри этой туши – без света, тепла и Бога –
я для тебя сыграю на укулеле
и приготовлю пару стаканов грога.

Выпей немного, зубами стуча о грани.
Мир здесь, конечно, темен и углекисел,
но погоди – я выращу куст герани
из алфавита и умноженья чисел.

Зыбкое время вербует секунды в челядь,
сонно зевает, смотрит тоскливо в лужу.
Кажется, рыба скоро раздвинет челюсть
и апатично выплюнет нас наружу.

Там – те же осени, те же, наверно, зимы.
Только мгновения тянутся там веками
и проплывают, как древние рыбы, мимо,
чуть шевеля тяжелыми плавниками.
.
KoterinaДата: Пн, 10/11/14, 00:16 | Сообщение # 127
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Карелиан (Екатерина Михайлова)

Another Brick In The Wall

Человек каждый день поднимается, как на бой.
Человек каждый день поднимается, как на сцену.
Человек очень занят –
он между собой
и ещё одним человеком возводит стену.

Выше стены Китайской,
Китайской стены длинней.
Птица не перелетит,
не перелезет ящер.
Ласточкиного гнезда не совьют на ней,
и оставят надежду всяческие входящие.

За кирпичом кирпич, за плитой плита.
Без обеда, без ужина и без чая.
Смотри, человек, - я любил тебя так и так,
я вот так, и так, и так тебя не прощаю.

Хоть бы одна бойница, одно окно,
хоть бы свободный вечер -
майский, ветреный и бесценный...
Человек говорит: мне давно уже всё равно.
Мне не больно.
Мне просто нравится строить стены.

А там, на благословенной твоей стороне,
столько прекрасных мест, -
что же ты тянешь вожжи?
Человек стоит, прислонился щекой к стене.
Человек другой никуда не уходит тоже.

Weapon of choice

прежде чем стану радиоактивным пеплом,
грудой осколков, коробкой цветных деталей
в этой весне, где вдогон соловьиным трелям
тикает таймер,

выйдем на улицу, ветру подставим лица -
перед тем, как проснуться за этим краем;
если свобода в том, чтобы выбрать себе убийцу,
я выбираю.

как под ногами земля вращается быстро,
с каждым чертовым шагом все меньше шансов;
повремени перед тем, как мне в голову выстрелить,
дай отдышаться,

прежде чем молча проводишь меня по плацу,
где за секунду покажут мне все мое детство, -
дай сделать вдох, успокоиться и собраться,

дай наглядеться.

***

боль проходит в двери смотрит ночами в окна
свои песни воет сквозь тонкие твои стены
эта боль днем и ночью гонит тебя как волка
ледяным свинцовым стремительным входит в тело
одевает в лучшее платье выводит в люди
и уводит потом домой и бьет по лицу в постели
до утра
посмотри на меня ты же это любишь
кто иначе все это терпит

и давно плевать как и что у тебя синеет
бьется на осколки ломается на половинки
эта боль заведомо больше тебя и сильнее
для чего ты костьми ложишься на этом ринге
трепыхаешься под рифленой ее подошвой
она шепчет тебе же нравятся наши танцы
почему ты иначе пытаешься это продлить подольше
почему бы тебе не сдаться

было небо над головой стал огромный поршень
так она опускается медленно тянет вожжи
ты орешь во все горло я не могу так больше
это часть игры уж она-то знает
ты это можешь
и нельзя так больше и темень вокруг и ложь все
но как только отпустит чуть одного боишься
что когда она вдруг уйдет
ты за ней вернешься
и конечно же извинишься

***

опьянённая сном, замерла на пороге рассвета, –
терпким, вяжущим ядом мне осень вливается в вену;
я проснулась не той, кем была этим приторным летом,
все надежды свои я сегодня отдам за бесценок.

время тихо уносит обрывки недавних событий –
уплывают они по теченью, сгорая в закатах,
и осколки сознания в сети из ливневых нитей
попадают, как бабочки, – намертво и безвозвратно.

в гулком небе звучит позабытая, старая песня;
мне в глаза не гляди – истлевает опавшей листвою
всё, что было во мне до того, как сентябрь-кудесник
обманул, отравил меня ветра холодным настоем.

перезревшие капли дождя разбиваются оземь, -
я иду по дороге, не видя людей и не слыша…
нет меня – есть одна,
повсеместная,
вечная
осень;
прикоснувшись ко мне,
ты легко в этом сам убедишься.

***

Слушай, пока тебя не увёл от меня конвой,
пока во мне вОда считает до десяти,
не осалив кого-то ещё. Пока мы с тобой
пересекаемся здесь - во времени и в сети.
Пока ещё город утренний глух и нем,
пока, как струна, натянута эта нить.
Слушай, пока распахнута дверь во мне
рядом с сердцем, - нам нужно поговорить.

Слушай, это на взлётной мы полосе,
это секунды колёс отсчитывает мотив;
поезд-самоубийца, в котором мы едем все,
не задаёт вопросов, а только летит, летит.
Верно нам спели - этот поезд в огне,
в общем-то, все мои танцы напрасны тут.
Я в соседнем купе, загляни ко мне, -
и можно смело отправиться в пустоту.

Слушай - стремителен поезд и ночь чиста.
Слушай, пока в углу мерцает моя броня;
да, я косноязычна, но воду не пить с листа, -
лучше приди и сядь напротив меня.
Может, продолжим путь хоть до следующего столба,
времени скажем - хотя бы на время - стой;
вдруг этот мир и жив тем, что летят слова -
рельсы над отступающей пустотой.
.
АэльДата: Вт, 02/12/14, 19:04 | Сообщение # 128
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
трачу http://www.stihi.ru/2014/12/02/5948

автор: Майк Зиновкин

трачу бесценное время бесценное трачу.
не ускоряюсь – плетусь ухайдоканной клячей,
будто я кем-то на чёрную зиму заначен
между страниц пожелтевшего календаря
между семнадцатым марта и пятым июля.
зябкие ветры печальные думы надули.
мысли, как пчёлы, а я – соответственно – улей,
но за неправильный мёд не вините меня,
не укоряйте и с ложками дёгтя не лезьте:
мне только слаще от этой мучительной лести.
зная немеряно страшных историй болезней,
неосторожно глушу неразбавленный квас.
дни пролетают со скоростью света в квадрате
дырки в стене, за которой на белую скатерть
город рассыпал коробки пустых предприятий,
фирм-однодневок, фудмаркетов, бань и сберкасс,
тратящих время рабочих на жизнь до зарплаты.
не ускоряюсь – плетусь в неродные пенаты.
ноги из ваты, а нервы – давно не канаты.
боже, найди меня в календаре том скорей! –
между седьмым ноября и четвёртым апреля,
где всё не смелет емеля пустые недели.
дай мне, хотя бы не цель, но дорогу до цели
или добей…
KoterinaДата: Чт, 11/12/14, 15:40 | Сообщение # 129
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Михаил Юдовский

Белые зимние пчелы

В пустотах ковались престолы, качались престолы в пустотах.
Белые зимние пчелы снег охраняли в сотах.
Молча шли караваны. За ними катились пушки.
Прокуковав деревянно, гибли в часах кукушки.
Седобородый Санта, выпивший алкоголя,
видел следы десанта на безымянном поле.
Замерли в коме долы, деревья застыли в шоке.
Белые зимние пчелы жалили лбы и щеки.
Смутою время смылось, крапом пометив даты.
Ночью поэтам снилось, будто они солдаты,
сброшенные с подмостков сущих и мнимых родин
с диагнозом: «Вынос мозга. К службе военной годен».
Жизни и смерти в жмурки тешились на форпостах,
в сумерках жгли окурки зимний свинцовый воздух.
Избы стояли, голы, окна чернели слепо.
Белые зимние пчелы стаей летели с неба
на блиндажи и дзоты жалящими тельцами
и возводили соты храмом над мертвецами.
05.11.2014

* * *
Рождество покорялось свирепой декабрьской орде –
с ледяными острыми скулами, с глазами, от снега раскосыми.
Отраженное солнце плавало в зимней воде
желтыми абрикосами.

Я вылавливал их, сидя на берегу ручья,
катал на ладони, обгладывал до горьковатой косточки.
Привстав на цыпочки, жизнь выглядывала из-за моего плеча
некрасивой старухой в лиловой кофточке.

Я не был младенцем, но ждал от нее даров –
кусочка золота, смирны, ладана,
перемирия в бесконечной войне миров,
чье начало было мною угадано

еще до рожденья – от половцев и хазар
до имперского войска Большой Медведицы.
В наступивших сумерках плыл Рождественский базар.
Я бродил по нему и глядел, как светится,

обвившись, словно Лаокоон, ужами гирлянд,
Рождественское дерево с иголками рыжими.
Зимний воздух дышал, облаками гланд
шевеля над крышами.

Пахло глинтвейном, жареной колбасой
и блинами. Сверкали огни пунктирно.
И какой-то мальчик шел за мною, босой,
предлагая мне золото, ладан и смирну.
07.12.2014

* * *
Мне сообщили, что пришла зима.
Есть повод выпить. И сойти с ума.
И в детство впасть. И спрятаться в альков
немного удивленного сугроба.
Подкармливать снегами мотыльков
и чувствовать пространство до озноба.

Я буду ждать отсутствия вестей.
Я созову непрошеных гостей,
в камине разведу для них огонь,
и буду слушать их благоговейно,
и греть закоченевшую ладонь
дымящеюся кружкою глинтвейна.

И разделившим сумерки со мной
перескажу, веселый и хмельной,
не меньше полусотни небылиц,
которые, к естественным границам
вернувшись, стаи перелетных птиц
поведали неперелетным птицам.

Мелькающие тени на стене
задумчиво наклонятся ко мне.
И то, что было тайным до поры,
я очевидным сделаю отныне,
придумывая судьбы и миры
и вымыслу поверив, как святыне.

Отправившись по следу за зимой,
я стану переметною сумой,
окрестный мир преображая в миф
и этим мифом сердце утешая,
живых необъяснимо возлюбив
и умерших случайно воскрешая.
АэльДата: Пт, 12/12/14, 08:25 | Сообщение # 130
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Хирургия http://www.stihi.ru/2014/12/11/6932

автор: Майк Зиновкин

Доктор готовит шприц, пассатижи, ножик…
Доктор спокоен, словно козырный туз.
Он точно знает, что может смочь и сможет.
Я засыпаю. А через час проснусь
В новой вселенной местной анестезии,
Пахнущий спиртом, словно обмытый «Форд».
И за окном каморки полоской синей
День нарисует правильный натюрморт
В три баклажана, ставшие голубями.
Кто-то застонет. Кто-то нальёт кисель…

Слушайте, доктор, не говорите маме:
Мне ещё рано – лишь тридцать семь и семь.
Мне уже поздно – целых пятнадцать суток
В чёрной горячке между добром и злом.

Каждую полночь в море выносит судно,
И экипажу вряд ли когда везло.

Доктор, молчите! Я не хочу обратно –
К тёмным туннелям, к трубкам и проводам.
Вновь кто-то стонет. Кто-то подносит ватку.
Больше, чем надо, не причинят вреда:
Просто разрежут, просто зашьют и склеят.
Просто забьётся сердце, и с ним – душа.

Судно выносит. Юнга висит на рее.
Море штормит, но я уже сделал шаг…
АэльДата: Пн, 22/12/14, 17:34 | Сообщение # 131
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Разница между «хорошим» искусством и «плохим» http://www.livejournal.com/magazine/560270.html
KoterinaДата: Пт, 02/01/15, 10:52 | Сообщение # 132
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Вера Полозкова

знаешь, если искать врага - обретаешь его в любом.
вот, пожалуй, спроси меня - мне никто не страшен:
я спокоен и прям и знаю, что впереди.
я хожу без страховки с факелом надо лбом
по стальной струне, натянутой между башен,
когда снизу кричат только: "упади".

разве они знают, чего мне стоило ремесло.
разве они видели, сколько раз я орал и плакал.
разве ступят на ветер, нащупав его изгиб.
они думают, я дурак, которому повезло.
если я отвечу им, я не удержу над бровями факел.
если я отвечу им, я погиб.

23 июня 2013, Ришикеш

волшебнику, в день рожденья

Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.

Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.

Потому что болью налито всё, и довольно страшною - из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.

Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.

29 июня 2013, Ришикеш

гроза рыщет в небе,
свирепая, как фельдфебель,
вышибает двери, ломает мебель,
громом чей-то рояль, замычав утробно,
с лестницы обрушивается дробно.

дождь обходит пешим
дороги над ришикешем,
мокрая обезьяна глядит настоящим лешим,
влага ест штукатурку, мнет древесину, коробит книги, -
вода выросла с дом, и я в ней снимаю флигель.

голову на локоть,
есть ли кому здесь плакать,
твердь и так вминается, словно мякоть
перезрелого манго и мажет липким,
безразлична к твоим прозрениям и ошибкам;

сквозь москитную сетку,
глядит на вечность, свою соседку,
седовласый индус, на полу разложив газетку,
чистит фрукты и режет дольками, напевая
"ом намо бхагавате васудевайя"

города и числа, -
больше никакого в тебе нет смысла,
столько лет от себя бежала и вот зависла
там, где категория времени бесполезна как таковая:
ом намо бхагавате васудевайя.

27 июня 2013 года, Ришикеш

загадал, когда вырасту, стать никем.
камер видеонаблюдения двойником.
абсолютно каждым, как манекен.
мыслящим сквозняком.

как оступишься в биографию - сразу жуть,
сколько предписаний выполнить надлежит.
сразу скажут: тебе нельзя быть листок и жук.
надо взрослый мужик.

нет, я мудрый ящер, живущий среди пещер.
иногда я склоняюсь к спящему под плащом
и пою ему на ухо: мир бесконечно щедр.
ты теперь прощён.

шарлатаинство

кроме балагуров, унявшихся в прежней наглости,
престарелых красавиц, изогнутых боево -
кто еще с нами дремлет на ветреных пляжах в августе?
только тучи и мидии, более никого.

кроме нас, выбывших из правдолюбивых, спорящих
(речи обличительны, добродетели показны),
кто еще свидетель всей этой роскоши, этой горечи,
этой пегости, ржавчины, белизны.

потому что воюющий с адом всегда навлекает весь его
на себя,
тьма за ним смыкается, глубока.
только мы проиграли все, это даже весело:
мы глядим, как движутся облака.

с мокрыми волосами, разжалованные, пешие,
бесполезные, растерявшие что могли,
мы садимся на берегу пожинать поспевшие
колыбельные, штормы, закаты и корабли.

да, мы слышали: хрипнет мир, и земля шатается,
как дурное корыто, стремится в небытие.
шарлатаны вершат свои шарлатанцы и шарлатаинства.
может, только это удерживает ее.

27 августа 2014, Одесса
KoterinaДата: Вс, 11/01/15, 15:57 | Сообщение # 133
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Карелиан

Город и город

Даже если себя другому
вводить подкожно,
даже если подняться в иной
атмосферный слой,
в этом прОклятом городе
встретиться невозможно, -
здесь оказывается:
у каждого
город - свой.

Как в кино:
"я - во Францию ездил,
она - в Испанию;
да, спасибо, медовый месяц был -
просто класс!"
Пусть вы, вроде, снимали номер -
кровать двуспальная, -
почему-то в отдельном номере
каждый из вас.

Даже если, всю ночь до утра
просидев в онлайне,
источали в окошко слов ваших мёд и яд,
что бы ни было там -
переписку храните в тайне:
вдруг у каждого
вся история в ней - своя?

Потому я не жду чудес
или знаков свыше,
и пишу - что придётся,
обид не боясь, -
как есть.

Потому что ты всё равно
меня
не услышишь.

Потому что меня всё равно
тебе
не прочесть.

Железные реки

Звери внутри тебя хищно зубы скалят.
Как ты прекрасен, и где таких выпускают, -
сплав из фиалок и воронёной стали;
и каким бы не сдаться здесь городам?
Друг дорогой, наполняющий рацион мой
радостью редкой, настоянной, порционной.
Но в голове моей ясно, как в операционной,
и держащая скальпель рука тверда.

Друг мой, я обучаюсь холодной ковке
и, безусловно, не прыгаю без страховки,
а по ночам невынутые осколки
в теле болят - тут, в общем, не до любви.
Раб технологий - живя в двадцать первом веке,
вижу тебя, едва поднимаю веки;
но через сердце текут железные реки,
и совершенно некого в них ловить.

Друг, обхожу по кругу тебя, как волка
волки обходят. Со мной - никакого толка,
твёрдой рукой вешаю шар на ёлку;
прежней была бы - ушло бы давно ко дну
всё, что в огне не горит и в воде не тонет,
что никого не зовёт, никого не гонит.

Дай по щеке твоей провести ладонью -
прежде, чем на перекрёстке своём сверну.

Смотри

Нужно ли тебе видеть, как поднимается во мне шторм,
как иду по льду - а он загорается под ногами,
как свечусь в темноте, если не занавесить шторы,
как боюсь и не верю, что всё происходит с нами.

Так в воздушной яме на миг пассажир замирает в казённом кресле,
в этот миг усомнившись в том, что наступит завтра.
Что несёт мне две тыщи пятнадцатый, если, если
начинается он с известия - мы увидимся обязательно,

мы войдём в эту реку, бурную страшную горную реку;
говоришь, говоришь, говоришь, и ответить нечего, -
так могла бы звонить лавина под ней стоящему человеку
с сообщением о примерном времени встречи.

Так мучительно умирает теплейшая наша дружба,
оставляя вместо себя - лёд и ветер, огонь и ритм.
Нужно ли тебе видеть, что со мной случилось, или не нужно, -
не стоИт такого вопроса.
Смотри.
Смотри.

Ботаническое

Мониторы нам в темноте освещают лица,
до пяти утра не смыкаем бессонных век.
Ведь пока мы с тобой говорим - начинает виться
между нами нежный, желающий жить побег.

Роза, плющ ядовитый, - пока ещё не известно.
В тонких листьях рисунки прожилок на свет видны.
...Скажет мне пожилой агроном, что его полезно
поливать только кровью. Своей. И ничем иным.

Может, этот вьюнок во сне обовьёт мне шею.
Я и правда не знаю, куда приведёт строка.
Но пока - страшнее, пока мне ещё страшнее,
что он может замёрзнуть
от первого сквозняка.
NikolaichДата: Чт, 15/01/15, 08:06 | Сообщение # 134
Группа: Архивные
Сообщений: 297
Статус: Офлайн
А почему текст? Я вот интересное интервью знаю, со стихами и мыслями, которые мне нравятся.

АэльДата: Вс, 18/01/15, 21:16 | Сообщение # 135
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
наплюй на всех
http://www.stihi.ru/2013/03/27/10

автор: Штуша-Кутуша

Не тешь себя, что не один. Один.
Какой бы ни был ни напор, ни сила -
пространство нам жестоко отомстило,
назначив самовольно, кто кретин.
Не трать секунд на поиск пустоты,
она, когда-то бывшая снаружи,
теперь внутри тебя. Ты безоружен,
и, в общем-то, давно уже не ты.
И тренье не поможет, как ни злись,
хоть и снижает травмы при паденьи.
Расслабься, обнулись до неуменья
и до недоуменья обнулись.
Мы в общем-то давно уже не те,
хоть и не факт, что далеко не дети,
мы так неподотчетно те и эти,
что нам комфортно даже в пустоте.
Впусти себя туда, где раньше б сдох,
считай, что со вчера на всё способен…
Вообще поверь, что ты богоподобен,
наплюй на всех: у каждого свой Бог.
ЛогиняДата: Пт, 30/01/15, 14:58 | Сообщение # 136
Группа: Редакторы сайта
Сообщений: 134
Статус: Офлайн
Юзек и Магда
автор: Елена Касьян
http://www.stihi.ru/2008/07/05/282

Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.

Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
- Что за чёрт? – думает Юзек. – Куда она могла деться?..
«Магда умерла, Магды давно уже нет», – вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем…

Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
- Юзек, я открою окно, ладно? - шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.

- Хочешь пить? – а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» - Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу.
Виктория_ДворецкаяДата: Сб, 31/01/15, 13:57 | Сообщение # 137
Группа: Администраторы
Сообщений: 600
Статус: Офлайн
Прям мурашки от этого стихотворения...
АэльДата: Чт, 05/02/15, 14:45 | Сообщение # 138
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
БАЛЛАДА 14 ДЕКАБРЯ

автор: Ника Батхен

Зима случилась, господа, такое дело.
Труба сыграла первый снег, толпа редела.
Блестели хмурые штыки, играли кони,
Зима сидела вопреки всему на троне.
Стояли мальчики, юнцы, князья лицея.
Летали птицами гонцы от цели к цели.
Надежда билась на снегу и умирала.
Смотрели пристально отцы и генералы,
Смотрели в мутные зрачки дворцовых окон,
Как собираются войска в тяжелый кокон,
Как царь ведет свои полки, высок и бледен,
Как вянут красные цветки на пестром пледе.
...Сколь были искренни мечты, отважны речи...
Толпу подняло на дыбы плевком картечи.
Каре распалось. Каждый сам. Не сном единым —
До Петроградской пять минут пешком по льдинам.
Остались конские следы, штыки и трупы.
В морозном воздухе светло звенели трубы.
Рыдали женщины. Их слез надолго хватит.
Эпоха вымыслов и грез в холодной вате
Осталась елочной звездой на память детям.
Сказали небо не коптить, вот мы и светим.
Таким вот искренним юнцам немного надо —
Успеть бы выбраться и стать у стен Сената,
В парадной форме, как один, под знаменами,
И ждать — кто выйдет из толпы и станет с нами.
АэльДата: Чт, 05/02/15, 17:40 | Сообщение # 139
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
привкус железа
http://www.stihi.ru/2015/02/05/7191

автор: Майк Зиновкин

привкус железа серы и мойвы
белые нитки пьяные мойры
без сожаленья медленно спой мне
две колыбельных
мрачные (г)рифы колкие ноты
отблески зарев за поворотом
гулко шагают чёрные роты
в куртках кобейна

привкус безумья боли и чили
бремя свободы вскрылось как чирей
добрые дяди нас научили
требовать денег
это ли снилось в вязких постелях
жадным адептам евро-истерик
выруби телик выруби телик
выруби телик

с привкусом мёда моды и гари
мёртвые книги втоптаны в гравий
крейсер аврора что тебя парит
если не спится
жирные камни жалкие крохи
сладкая чая горькое кофе
странные сэлфи ярые профи
синие птицы

в чьих-то вольерах на аватарах
падают в пропасть толпы икаров
розданы карты выбраны кары
брошены тени
привкус брусчатки меди и мидий
выживут циник хроник и риддик
если устанешь всех ненавидеть
выруби телик
АэльДата: Ср, 11/02/15, 16:18 | Сообщение # 140
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
АэльДата: Чт, 12/02/15, 01:25 | Сообщение # 141
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Полмира в волосах

Эллис, пер. из Ш. Бодлера, [1910]

Позволь мне долго, долго вдыхать запах твоих волос, погрузить в них все мое лицо, как погружает его жаждущий в воду источника, и колыхать их рукой, как надушенный платок, чтобы встряхнуть рой воспоминаний.
О, если бы ты могла знать все, что я вижу! все, что я чувствую! все, что слышу в твоих волосах! Моя душа уносится вдаль в благоуханиях, как души других в звуках музыки.
В волосах твоих целая греза, полная мачт и парусов: в них огромные моря, по которым муссоны уносят меня к чарующим странам, где дали синее и глубже, где воздух напоен благоуханием плодов, листвы и человеческой кожи.
В океане твоих волос мне видится гавань, оглашаемая печальными напевами, кишащая разноплеменными людьми мощного сложения и кораблями всех видов, сложные и тонкие очертания которых вырисовываются на фоне необъятного неба, где тяжко царит вечный зной.
В ласке твоих волос я вновь переживаю истому долгих часов, проведенных мной на диване, в каюте прекрасного судна, под еле ощутимое колыханье мирной гавани, среди цветочных горшков и глиняных кувшинов с прохладной водой.
В жгучем очаге твоих волос я вдыхаю запах табака, смешанного с опиумом и сахаром; в ночи твоих волос мне сияет бесконечность тропической лазури, на пушистых берегах твоих волос я опьяняюсь смешанным запахом смолы, мускуса и кокосового масла.
Позволь мне долго кусать твои тяжелые черные косы. Когда я покусываю твои упругие и непокорные волосы, мне кажется, что я ем воспоминания.
АэльДата: Пт, 06/03/15, 17:44 | Сообщение # 142
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Путешествие в черную дыру
http://www.stihi.ru/2008/10/15/306

автор: Тимофей Бондаренко

Подвигает в невестькуда
Прозябательство серомирия
Назидательство беловерия
Будоражит прелестьгода
Сладкострахие чернодырия
Обещательность тайнодверия

Путешественность – бег в нездесь
Смелоизбранность астродомии
Романтичество новознания
Притягательны как болезнь
Геновписаность космодромии
Удивительность времяздания

Окончательность – это рок
Достижение так предательно
Грустьитогово смеломыслие
Что же здравствуй родной порог
Возвращаемость обязательна
В пустологово где прописаны

Исцеляясь от чернодырии
Замиряюсь в я тотжемирии

Смехоз - подражание Хлебникову
http://www.stihi.ru/2008/07/19/470

автор: Тимофей Бондаренко

Засмеховодили смеяне
Смехоголики смешаромыжники.
Рассмешеливайся, смехценат.
Засмейщик смехлости смеяк
Усмей смеханика всмеятку
О подсмеяльник смехаризмы
О смеханутый посмеист!

Предсмеятель смеходрома
Присмехает во смеянство
Пересмейщик смехабриста.
Досмехает смехогея
Засмеянец злосмехучий
Смехофреник высмееныш.

О смехорасы, смехоболы
Смещане - присмеемся -
Смехоборец - смехокол
Осмехенно обсмеился.

Смешочник, смеховщица, подсмеячник
Смеючая смейка смехарей

Из смехосвода смехопад
Засмешены смешины
Смехальные смеховики
В смешельнике смешнули.

Всмеем смехундер
смехсуальной белосмейке.
Смехи смехетчица смеюка!...
О, смейлафья! О, смейлафья!

У смехуямы смехурай
Всмехнул смеханой - смехокири
......
О смехиатр, смехолог,
смехоскоп отсмехучай.
В смешарне в смеходицы
рассмехаем смехозином.
АэльДата: Сб, 07/03/15, 19:00 | Сообщение # 143
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Мне говорили...
http://www.stihi.ru/2015/02/17/2959

автор: Игорь Колыма

«Когда государство начинает убивать, оно называет себя Родиной»
(Август Стриндберг)


*******

Мне говорили - ты не патриот
И не способен броситься под танки.
Мне говорили - ты не первый год
Несёшь себя одетым наизнанку.

А сеть кипела - Родина в огне!
Я видел это в каждом перепосте.
Мне говорили, что нужны стране
Мои слова, мой разум, плоть и кости.

И без меня России, ну никак
Не жить, не быть в объятьях чёрной силы.
Что за чертой Отечества бардак.
И там живут сплошные имбецилы.

Ну, а во мне давно болит болезнь.
Болит до стона, хохота, до крика -
Я точно знаю - Бог на свете есть!!!
Владыка мне, и прочему Владыка!!!

И Он шептал мне, за собой ведя -
Вон дом. В нём сын, жена и тёплый ужин,
И в нём Россия, ждущая тебя,
А остальной России ты не нужен...
АэльДата: Пн, 09/03/15, 14:33 | Сообщение # 144
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Nemo http://www.stihi.ru/2015/03/06/7513

автор: Лана Яснова

Я – никто. И никто не узнает меня.
Да и я никого не узнаю.
Решето – это сито, и сети, – и я
между строк в темноту ускользаю.
Бестелесны слова, говорящие в нас, –
мудрецы, хитроумцы, невежды…
А тела – это так – на житьё, напоказ,
это дух, облечённый в одежды,
и неважно, какой нам достанется цвет, –
мы не лошади – дело не в масти.
Бестелесно всё то, что не сходит на «нет»,
одолев и напасти, и страсти.
Все ушедшие – с нами – навек, до конца,
и не могут уже измениться
те, кто в памяти нашей живут без лица,
потому что не помнятся лица.
Скоротечны века, словно счёт: «раз-два-три» –
стали старше, а были моложе,
но живёт бестелесное – где-то внутри,
только это – не видно – под кожей.
KoterinaДата: Пн, 09/03/15, 18:58 | Сообщение # 145
Группа: Авторы
Сообщений: 293
Статус: Офлайн
Елена Касьян
http://pristalnaya.livejournal.com/

Если кто и смотрел на меня...

Если кто и смотрел на меня через это окно,
через дырку в стене,
через брешь над моей головою,
то, конечно, не ты, потому что тебе всё равно
не утешить меня – ни оплакать, ни даже присвоить...
Потому что кому
ты потом передашь этот ад,
этот страшный цветок, от которого нежно и больно,
от которого как отвести и ладони, и взгляд,
от которого как отмахнуться и бросить: "довольно"?

Вот идёт человек, по колено в своей тишине, –
вот невидимый посох его и невидимый компас, –
по висячим мостам, по заоблачно-белой стерне,
приближаясь к стене, разделяющей небо и космос.

Кто ещё не стоял, холодея у этой стены,
прижимаясь лопатками
к этим картонным изломам,
сочиняя слова, что пока не произнесены,
превращая любую обложку в подобие дома?
Там висит календарь,
у которого каждый в плену,
там висит циферблат, у которого каждый тем паче...
Редкой рыбе случалось прощупать свою глубину,
но попробуй, попробуй – туда не проникнуть иначе.

В чешуе по ключицы, по горло в небесной воде,
не держась за тяжёлые корни и нежную поросль,
где другие немые цветы прорастают везде,
мы всплывём и обнимемся порознь,
обнимемся порознь...

Город метнётся навстречу...

Город метнётся навстречу тебе вдоль дождя –
запахом мокрой коры, штукатурки, озона..
Собственно говоря, никакого резона
всё это помнить и прятать в карман, уходя.

Время легко избавляет от всех полумер.
Если, на самом-то деле, ничем не владеешь,
глупо присваивать, что и помыслить не смеешь.
Так говорят о последней любви, например.

Что же касается памяти... видимо, не
в ней уже дело, поскольку и даты исчезли.
Значит, действительно, что-то меняется, если
внутренний голос становится слышен вовне.

Там, где уже бесполезно склонять падежи,
столько изнанки у слов, что немеешь невольно.
Осень осалит неслышно, обнимет не больно.
Господи, что с этой нежностью делать, скажи?

Город глядится в окно. Изнутри на него
смотрят стенные часы с молчаливым укором,
словно пытаясь отсчитывать время, в котором,
кроме бессмертия, нет ничего, ничего...

Простые стихи

Потому что с тобой говорю я на всех языках,
На живом и на мёртвом, на нынешнем и на вчерашнем,
Я сама то дремучая выпь, то немая треска.
Быть тебе кем угодно — уже не смешно и не страшно.

Спи теперь до рассвета. Качается дом на ветру,
Ночь полощет луну в отсыревшей небесной лохани.
Город будет тянуться к тебе миллионами рук,
Только мне, только мне не дотронуться даже дыханьем.

Я жалею тебя, потому что мы были близки
В послезавтрашнем дне, где лишь контур ещё осязаем,
Потому что мы смертны, как эти простые стихи,
И как эти стихи, мы однажды тут всё потеряем.

Эта глупая нежность не ведает звуков и букв,
Но её немоту обретая, как редкую милость,
Ничего не ответь на мою тишину, если вдруг
Ничего не случится. Уже ничего не случилось.

Светает...

Ты слышишь, под нами несутся составы метро,
Древесными кольцами ночь раздвигает нутро,
В ладонь-пятилистник
ложится прожилка судьбы.
Когда бы не сумерки эти, то где бы ты был,
Когда бы не темень, где, руку ко рту приложив,
Очнёшься от яви, не ведая, мёртв или жив,
Садишься в постели -
мелькают в окне фонари -
Мы едем, любовь моя, слышишь, грохочет внутри.
Светает стремительней, чем облетает листва,
Быстрее, чем выдох умеет сложиться в слова,
Быстрее, чем нас опознают
на каждом посту,
Быстрее, чем стрелки часов на стене прорастут.
Быстрее, чем время продавит решётку груди...
Светает, светает, любовь моя,
всё позади.
АэльДата: Пн, 23/03/15, 15:02 | Сообщение # 146
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Пять римских песен http://www.stihi.ru/2015/02/28/12133

автор: Аникина Ольга Николаевна

I.

я наберу в этом городе красок,
розовой и терракотовой,
нежно-салатной и жёлтой.
я унесу их
в розе, приколотой к шарфу.
я унесу их
в сомкнутых веках,
в прядях волос,
что отрастают и помнят.
краски, краски,
дудочки радости,
кофе, корица, хна, мандарин,
известь, кирпич, мармелад и песчаный
ветер,
ни слова, ни буквы, одни
краски
и патина звука воды
в каменных пальцах фонтана.

II.

Февраль, примавера , римские колокола.
На площади бойкий араб продает треногу.
Цезарь глядит на небо, никак не привыкнет к новому богу.
Я каждую ночь во сне обнимаю
чьи- то мраморные тела.
Белый огонь Сан-Пьетро
по утрам стекает на холм.
Улицы пахнут жареным сыром - вкусы у римлян просты.
Небо вдыхает хохочущих чаек
и выдыхает холод,
но статуи здесь улыбаются так же,
как улыбаешься ты.
Ночью над Тибром взлетают факелы, плавятся фонари
и сразу становятся прошлым,
и я принимаю это.
Свои золотые ладони
над тобою смыкает Рим,
и укрывает тебя куполом света.

III. Луция.

Луция приезжает под утро, бросает кроссовки в прихожей, дышит
куда-то тебе в плечо,
и вся состоит из золотистых частиц.
Луции нравится та кровать, что стоит высоко под крышей.
Там - потолочные балки,
и слышно утренних птиц.
Слышно, как начинается дождь, как острые капли смеются
над тем, что казалось важным, а получилось
пустым и лишним.
А после Луция курит, и ты говоришь ей: Луция,
открой окно, невозможно дышать,
но ты на неё не злишься.
Не сердишься даже на то, что она ругается, обувая
кроссовки,
что её мотоцикл
будит соседей, как новый Везувий.
Утром по Виа Национале едут, гремят трамваи,
и день начинается, как и прежние,
громок, безумен.
Кривая ветка каштана состоит в родстве с тёплым коленом,
которое снова ляжет к тебе на бедро,
но сегодня – уже едва ли.
Белый собор на площади
блестит своим мотоциклетным шлемом,
и пробегает солнце
над Виа Национале.

IV.

И брызжет день – из померанца выжат,
и ночь горька, как цитрусовый жмых.
Идёшь, идёшь – и, кажется, всё выше
всплывают к небу камни мостовых.
Кто написал серебряным графитом
на обелиске яростных побед:
Responde mihi, Dimitte mihi, Audite?.. *
И тишина кругом,
и свет, и свет.
....................................................................
*Ответь мне, Господи, помилуй меня, услышь

V. Ultima
Ты помнишь, за церковью пёстрый лоток,
где ангел пластмассовый к тенту пришит?
Купи мне, пожалуйста, шейный платок.
Я видела синий, он стоил гроши.

Лежал и дышал он, и был как цветы,
что светом крестились и в свет облеклись.
Как ветер под солнцем,
как платья святых,
как в смуглой руке флорентийская кисть.

Глаза рыбака: он бросает блесну.
У мраморной барки отбито весло.
Полжизни на зиму, полдня на весну,
а все остальное – еще не пришло,

ещё не укутался зеленью парк
и сонные лица у кариатид
и курят за курией Кассий и Марк,
и жив триумфатор до мартовских ид,

и щедро раскрыты ладони лотка.
Над вечной рекою восходят огни.
Вот эту прозрачную синюю ткань
накинь мне на шею, вокруг оберни.

2015
АэльДата: Вт, 24/03/15, 00:05 | Сообщение # 147
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Молчание http://www.stihi.ru/2015/03/23/8696

автор: Саша Семыкин

Молчание – тень потаённого чувства…
Я птицей безмолвной в ночи прилечу к вам,
И крылья сложив, примощусь в изголовье,
Чтоб в час, когда сны ваши мчатся в галопе,
В них ловко впорхнуть в промежуточек малый –
Склевать подчистую печали, кошмары,
И выстроить там же дворец вам из перьев,
В котором бы все веселились и пели,
И где бы гостям были солнечно рады,
И прямо с порога сажали их рядом,
И досыта нежно кормили любовью,
Не крохи кроша, а почти на убой, и…
Пусть видом дворец – не дворец, а лачуга,
В нём спрячу для вас то, о чём промолчу я.
BergДата: Ср, 25/03/15, 21:51 | Сообщение # 148
Группа: Авторы
Сообщений: 129
Статус: Офлайн
Мы звуки друг друга зовущие в глубь
И время над нами не властно
Я — славное пенье гвоздя по стеклу...
Ты — медленный скрип пенопласта...
(c Фру)
АэльДата: Чт, 26/03/15, 18:34 | Сообщение # 149
Группа: Редакторы ЛитО
Сообщений: 426
Статус: Офлайн
Смутно и муторно видно фонарь и то...
http://www.stihi.ru/2015/03/26/902

автор: Н. Неизвестная

Смутно и муторно видно фонарь и то,
как семенит на свету водянистый холод,
если листать твою руку, последний том,
класть на колени голову, уши, хобот,
можно понять другое – что нету дна
в темном колодце нежности и паденья,
это как смерть – уходишь в нее одна,
без телефона, без паспорта и без денег.
Можно не слушать и даже не отвечать,
можешь молчать, отвернувшись и притворившись.
Губы заходят справа в печаль плеча,
ловят меня за рифмы, сбивают с ритма.
Это как сон, из которого снова сон,
высунув хобот, качает меня и будит.
Дай поцелую за шею, шепну в висок,
плюну, прижму, пошлю…кто же так целует –
нет никого, только местные пустыри
анестезию пытаются сделать общей.
Нежность, как смерть. Обе зреют уже внутри.
Первая ближе. Вторая немного проще.
Ирина_АшомкоДата: Вс, 29/03/15, 20:46 | Сообщение # 150
Группа: Авторы
Сообщений: 352
Статус: Офлайн


Сообщение отредактировал Ирина_Ашомко - Пн, 30/03/15, 03:33
Поиск: