Так хочется тебе сказать прости,
Но губы пересохли, в горле пепел.
И замерли часы на полпути.
А в доме только ветер, ветер, ветер.

На белый снег ложится лунный свет.
И кажется на миг, души биение.
Но, в воздухе повис немой ответ.
А за окном лишь тени, тени, тени.

Из облаков раскроен кокон дня.
Упало солнце в серые карманы.
Колокола уставшие хрипят,
Что расставаться рано, рано, рано.

Свинцовым взглядом смотрит горизонт.
И мокрый снег дождит по крышам.
А завтра новый день опять придет.
Неслышно.

Птицами белыми ветер уносит детство.
Все, что навеки казалось чисто,свято и хрупко.
Старенький дом опустел, загрустил не по -детски
Двор зарастает черемухой и незабудками.

В поисках счастья бродим по
белому свету.
Молимся новым богам, забывая о старых.
И превращается в тыкву пустая карета.
И прожигает папирус неба закат кровавый.

На посиделки зовут нас ночные звёзды.
В мятной траве хорошо вспоминать былое.
Где-то стальные стрелы ломает гроза о гнезда.
Ночь тишину раскроила на своё и чужое.

Если от пряного сена мурашки по коже.
Если из трав и туманов кафтан твой скроен.
Если раненой птицей крылья в полете сложишь
Выйдут к тебе на помощь сказочные герои.

К Конкурсу Имаджинариум -12

Чёрная кошка вчера перешла дорогу.
В пятницу утром, тринадцатого числа.
Рысью к подвалу, шипящая недотрога
Сверкнув рыжим глазом,
У кошки в подвале дела.

Не кормлены дети, опять холода наступают.
И дворник закроет окошко, где маленький рай.
Идет по карнизу-кошачьему тонкому краю,
Хочешь не хочешь, а каждый день выживай.

Вот бы родиться счастливой, с серебряной ложкой.
Спать на подушках, потягиваясь во сне.
Томно смотреть на хозяйку и даже немножко
Быть мягким богом в любимой двуногой
семье.

Свернувшись на крыше, мечтала бродячая кошка.
А в доме опять загорались большие глаза.
И свет разливая из лунной янтарной
плошки,
Кошачьи жизни подсчитывали небеса.

И растворится день прожитый
За занавесом сентября.
Дождем осенним чувства смыты,
Наверно зря.
Ещё б дышали окна летом,
Хранили грусть.
И комната жила запретом,
Когда вернусь.
Ещё бы бился в лучах света,
Мой мотылёк.
Ещё бы ждали мы ответа,
Или намёк.

Небо серое, тучи рваные.
Осень поздняя, дождь-мой гость.
Перелетные птицы странники.
Журавлиная песня-грусть.

Сосен гордое одиночество.
Хоровод янтарных берез.
Белобокой сороки пророчество.
Свет холодных и дальних звезд.

На дороге следы полынные.
Горизонта тугая струна.
И закаты хмельные, винные.
Неприкаянная тишина.

Дней колючее многоточие.
Беспризорником ночь за окном.
Счастье странницей на обочине.
Дождь во мне, дождь в тебе, дождь кругом.

Так хорошо бродить промокшим октябрем.
Качать в ладонях остывающее небо.
Лохматым тучам доверяться слепо.
От душной суеты сбежать вдвоём.
 
С дождем шептаться под крылом листа.
что каждый миг у осени капризен.
Губами целовать прозрачных капель бисер,
мечтая под созвездием Близнецов.

И заблудиться в тишине ночных аллей,
где фонари под абажуром клена
горят загадочно оранжево-зелёным,
похожие на мачты кораблей.

Дождь моросит настырнее и злей.
И словно кольца жизни на воде выводит.
И в сером макинтоше небосвода
нас провожает до заснеженных дверей.

Здесь снова дожди и промозглый ветер.
На старых деревьях все больше отметин.
Ворчит ветхий дом, что один на свете.
Печная труба, как перст.

Последние бабочки греют крылья
На солнце осеннем, и ночи остыли.
А крыша ссутулилась от бессилия.
Тяжелый несёт свой крест.

Кричат и кружат над гнёздами птицы.
Из туч продрогших плывёт вереница.
И смотрит на нас пустыми глазницами,
Стесняясь к себе пригласить.

На мокром столе россыпь спелых яблок,
И кажется снова родные рядом.
А яблоня держит в руках уже дряблых
Шафрана янтарную нить.

« Антиподы-два слова» -32

В городе душно, в объятьях горячего марева
Мается вечер под крышами старых деревьев.
Слива созрела и смотрит глазищами карими.
Варится лето в загадочном солнечном чреве.

Словно купаются в море закатно-розовом
Многоэтажки, огромные серые рыбы.
Окнами- ртами глотая горячий воздух,
Вверх выпускают кольцами белые нимбы.

И занавески, как бабочек крылья цветастые,
Ждут поцелуя от ветра шального и жадного.
В вазах хрустальных скучают махровые астры,
Манит в кафе за углом пряный запах мускатный.

В плавных движениях бармена какая-то магия.
Персиком солнце повисло на окнах и дразнится.
Хочется летом напиться и время оттягивать.
День улетает безжалостно шоколадницей.

Баловень август не жалует город прохладой.
Не за горами сентябрь, он придёт и не спросит.
Светится в огненно-рыжих рябина нарядах.
Сбросила листья, печать наступающей осени.

Бессонница ходит по кругу вчерашних дней.
В какой-то из жизней, наверно, была я кошкой.
Гуляя по крышам, распугивала голубей.
Пила молоко из сливочной лунной плошки.
Считала на небе звёздных кудрявых овец.
Пушистой лапой упавшие звёзды ловила.
И даже в морозы - жгучий, звенящий свинец,
Пройти по карнизу навстречу весне любила.
Сырые туманы и морок чужих дорог
Неведомы были ее грациозной породе.
И грелся на крыше священный кошачий бог,
Тоскуя от холода в здешних краях полгода.
А солнце светило, свернувшись рыжим клубком.
И солнечных зайчиков в воду бросало небрежно.
Над мартовским городом кошки парили легко,
Даря неудачникам веру в любовь и надежду.

Конкурс: Имаджинариум - 10

Пусть тебе повезёт и минуют судьбы сквозняки.
За окном не маячит печали скареда тень.
Пусть тебе повезёт, я держу за спиной кулаки.
Отгоняю ветра, чернокрылый пасмурный день.

Где-то там наверху собирает осень дожди.
И седеют от морока рваные облака.
Где-то там наверху запретили счастливые дни.
И спустили на землю ноябрьские холода.

За окном снегири многоточием наших дней.
Я до первого снега ушла не оставив следов.
Завещая на память безмолвие декабрей.
Старый, добрый наш дом и осколки ненужных слов.

И накинув на плечи шифоновые ветра,
Я сменила духи, как меняет кожу змея.
И шаги мои стали мягки и воздушно- легки.
И круглее земля.

Было время обид, запрещённых фраз.
Исцарапала память осколками лжи.
Ветер волосы путал, обжигал глаза
дым костра на котором ты ворожил.

Ноги в кровь сбивая, шла по твоим следам.
Лесом дремучим, холодным и колдовским.
Верила в сказку, делила все пополам.
А по ночам завывала от жгучей тоски.

Месяц на небе звёздном - маленький ятаган.
Шепчется сон-трава за моей спиной.
Так получилось, что нет роднее врага.
Сердце попало в капкан, плен ледяной.

Жажды не утолить холодной водой.
Вниз посмотри, там звезды-мальки плывут.
Как ни старайся, не дотянуться рукой.
Небо упало, а звезды все врут и врут.

Снова иду по кругу, по кругу зимы.
Где бесконечный февраль с леденящим взглядом.
В сером туманном мороке спрятались сны.
Сны, что обманно пророчили быть с тобой рядом.
Город молчит, он устал от холодных вьюг.
Пенные тучи так низко, что можно потрогать.
Снег бессловесный кружится, и все вокруг
Вновь возвращает к нехоженым дорогам.
Пропастью встал между нами седой февраль.
Смотрит фонарь запорошенный исподлобья.
Белые хлопья летят умирать,а жаль.
Я убираю крылья и жду зимовья .

Странные танцы - 182

Над городом моим седой туман.
Заснули в неге остановки улиц.
И небоскребов маковки коснулись
Молчащих звёзд, поверив в их обман.

И даже снег обидевшись немного,
Слезами барабанит по зонтам.
А наверху захлопнулись врата,
Морозы кто-то запрещает строго.

И еле уловимую свечу
Раскачивает бархат небосвода,
Ночной луны, ликует непогода,
Расшив из льда тончайшую парчу.

А город замер и загадочно молчит
В туманной непонятности планеты.
Лишь на окне стоят прильнувши к свету
Янтарной луковицы сочные лучи.

«Антиподы-два слова»- 28

Когда-нибудь мы вновь пересечемся
В том городе, где вечные дожди.
И зонт в руках огромный, словно солнце,
Я не заметить не смогу, а ты

Пройдёшь спеша, в дождливой суматохе,
Под музыку разбившейся воды.
И будут под ногами лужи охать,
Скрывая как преступники следы.

И поплывут промокшие трамваи,
Похожие на сонных, красных рыб.
И в мокром шабаше не замечая.
Нас разведет реки крутой изгиб.

А вечером разгонит тучи ветер.
И звезды упадут в карманы мая .
И обнимая переулки встретят.
Молчанием своим меня спасая.

К конкурсу Странные Танцы-180

Здесь небо низко и звезды чище.
Лакают тучи из рек туман.
В прорехах леса здесь ветер рыщет.
Багряный вечер,как талисман.

На дно колодца упало эхо.
Колдует в сенцах цветной петух.
Так сладко спится, но нужно ехать.
Зовёт мой город- порочный круг.

Здесь звёзды чище и небо низко.
За белой церковкой погост.
Здесь тишина, до Бога близко.
И ты, меж прошлым и будущим гость.

Как в радости, так и в горе вместе.
И ценят время земных забот.
И со слезами тихонько крестят.
И провожают за горизонт.

Мягко наступая по - кошачьи,
Осень в парке незаметно плачет
Рыжими слезами по земле.
И уже в садах собрали вишни,
Лето прошептало- лишний, лишний.
Начертило дверь в коротком дне.

Исполняет дождь в саду пиано.
Тучи наполняя водной манной,
Приоткроет ночь свои врата.
Выльет накопившиеся слёзы,
Но пробьётся утром луч раскосый,
И проглянет неба нагота.

Под зонтом пойдём гулять по лужам,
И прогноз с тобой не будем слушать,
Что туман и ветер, слабый снег.
Я несу тепло твоей ладони,
Мне так хорошо и так спокойно,
Как бывает в детстве и во сне.

К конкурсу Странные Танцы -177

Утром ранним, прозрачным, где молод родник и свеж.
И на скошенных травах, росы турмалиновый след.
Распустился шиповника бело-розовый цвет.
Нежный баловень лета, предвестник земных надежд.

Раскрывает свои лепестки для янтарных пчёл,
Рассыпая нектар на душистый и нежный шёлк.
Среди древних легенд и разбитых пустых дорог,
Сочной вспышкой безумно- страстный костер разжег.

Но наступит пора холодов, где господствует снег.
И просеет зима через сито крупу на утес.
Не жалея морозов, пурги и стеклянных слез.
Заалеет шиповника дикого оберег.

Разгорелся шиповник кармином.
И с горчинкой коралл у рябин.
Греют шляпы в лучах георгины.
С кружевами седых паутин.

Распушил одуванчик осенний,
Словно крылья - чертополох.
Варят в доме из сливы варенье.
Кот соседский мурлычет у ног.

Заварю чай с душицей и мятой.
Погостить в дом сентябрь позову.
Пусть гуляет по саду нарядный.
Не смотря на людскую молву.

Шаль цветную наброшу на плечи
И пройду вдоль соседских окон.
Бабье лето - последние встречи.
Наяву проживу яркий сон.

Ты уйдёшь на заре, где господствует бледный туман.
Ничего не оставив, лишь тонкие кольца от дыма.
Не отыщешь на карте твоих неизведанных стран.
В накрахмаленном облаке прячется тень пилигрима.

Были долгими проводы нашей уставшей зимы.
И забытые ангелы тихо над домом кружили.
Оказались фальшивыми старые чувства взаймы.
Снег блуждал над землей -невесомые белые крылья.

Ночи стали длинней, лишь бескровная светит Луна.
И на темную землю ложатся метельные проседи.
Вижу тень на стекле- это бродит в ночи тишина.
Одиноких прохожих пугая своим безголосием.

Не зову и не жду, между мной и тобой холод стен.
Здесь все тот же четверг, ну а там за окном снег и изморось.
Ничего не прошу, мне досталась измена взамен.
Грусть в холодных змеиных объятьях сковала, не выбраться.

Этот холод везде прорастает, въедается в день.
Оставляя на память печать неукрашенной истины.
Написала письмо в никуда -будь вовеки благословен.
Наше счастье прощаю тебе мой единственный.

Улочки узкие с тёплым дыханием.
Дразнятся звёзды, бери не хочу.
Окна украшены рыбой вяленой.
В старых корзинах хранят алычу.

Здесь абрикосы стоят зацелованы
Солнцем полуденным, зной, тишина.
Зреют в саду помидоры пунцовые.
И винограда висит бахрома.

День разомлел, как старик на завалинке.
Плещется небо в соленой воде.
Белый песок, раскаленное марево
Чайки, как парус меж темных камней .

В море с разбега, вода как причастие.
След на песке тает вместе с волной.
Мальчик из гальки собрал слово счастье .
Солнце-фламинго качает прибой.

Скоро домой, где погода неласкова.
День все короче бежит,под откос.
Дома в корзине радует красками
Солнцем избалованный абрикос.

Одиночество-зверь непуганый.
Звездной сетью повисло на месяце.
А в ночном окне кто-то крестится,
Отгоняя печаль вместе с вьюгами.
 
Домик старенький, словно сгорбился.
В печке дышат поленья сосновые.
И петух на шесте хорохорится.
Нынче выдались зимы суровые.
 
До соседа - близко, рукой подать.
Только к вечеру вдруг завьюжило.
Снова ляжет голодной старуха спать,
Расплетая морозное кружево.
 
А к обеду, дай бог, распогодится.
До соседа дойдёт потихонечку.
Он моложе, в руках все спорится.
В магазин зайдёт ей, сам за водочкой.
 
Хлеба хватит и спичек достаточно.
На неделю, а там и зима за дверь.
А под утро ,напротив не зажглось окно...
На деревне из двух домов,
свет в одном теперь.

Знаешь, не нужно много, знать бы что где-то есть,
Старенький дом, дорога, провинциальность дней.
Щурится кот за шторой, солнце скатилось в сад,
Рыжие помидоры в доме за рамой лежат.
Запах укропа и мяты, кружится голова.
Вечер войдет украдкой, сядет в углу
стола.
И разомлеет снова у пышногрудой печи.
В доме, где все знакомо, там где поют сверчки.
Узенькая тропинка в косы вплела Иван-чай.
Ситцевая косынка сбилась. Ну, что - встречай!
Тянет прохладой с речки, тиной пахнет песок.
И проплывает беспечно облака белый клубок.
Знаешь, не нужно много, жили бы старики.
В маленьком, старом доме на берегу реки.

В доме пахнет молоком и хлебом.
Прячется под лестницей сверчок.
Ангелы сворачивая небо,
ловят звезды в маленький сачок.
А Луна, как сдобная ватрушка,
дразнит в приоткрытое окно.
Засыпает сонная кукушка,
На дворе прохладно и темно.
И всю ночь кошачья перекличка
разрывает ситец тишины.
На подушке русые косички
разметались,
солнечные сны проплывают,
словно пароходик,
пароходик детства моего.
Лунный кот на печке лапу моет,
в блюдце серебрится молоко.
Детство пролетает, словно лето.
Нежный, беззаботный мотылёк.
Заблудиться бы в объятьях
света.
И закрыть все двери на замок.
Засушу волшебные букеты.
В будущее письма напишу.
И отправлю белые конверты,
что взрослеть совсем я не спешу.

Март слепил карамельное солнце, как будто из глины.
Убежать бы подальше от серой, московской хандры.
За витринным стеклом дразнят спелые апельсины.
И мечтают сугробы ожить, превратиться в озёра воды.

За окном снова снег, зимних бабочек невесомых
Не жалеет прохожий- их хрупкий наряд обречен.
Календарь потеряет ещё один день, листок сорван.
Снег летит и летит, словно свыше заговорен.

Из простуженных дней собираю нелегкое счастье .
Акварелью весенней раскрашу белесость недель.
Ты вчера заходил, словно солнце приходит в ненастье.
Я опять полюбила непрошеную метель.

К конкурсу Странные танцы -169

А далее - февраль, седое заоконье.
Любимый плед и тапочки в углу.
Ночные отголоски шумного застолья
Оставлю где-то в городском плену.

Многоэтажки снова зажигают окна.
Привычный городу калейдоскоп.
На крыше снег устал, свисает шляпой мокрой,
Грозясь устроить утром нам потоп.

Мне хочется сбежать, где снег упругой крупкой,
Хрипит под тяжестью моих забот.
Где сонный лес встречает в бальных белых юбках.
Блестит огромными зрачками лед.

Под звездными софитами безлюдно.
В окне свеча, как маленький маяк.
И бусины воды сияют перламутром
В еловой ветке, вроде бы пустяк.

Оставлю все слова, здесь тишина- бродяга
заходит в дом, садится у огня.
И в этой тишине до волшебства полшага.
Полшага до мечты, до неба, до тебя.

А дождь не унимался пятый день.
Дрожало в лужах палевое небо.
И можно было по деревьям бегать.
В махровом облаке искать сирень.

Стучали капли, словно кулачки,
В мое окно и прогоняли вторник.
А память, непослушный мой затворник,
Под одеялом пряталась в ночи.

По небу проплывал огромный кит,
Подмигивая глазом бирюзовым.
И тихо зависал над домом сонным.
И наблюдал за теми, кто не спит.

В загадочной размытости стекла
Фонарь похож был на перо жар-птицы.
И мне хотелось с мокрым небом слиться.
И с ветром затеряться до утра.

Странные Танцы - 165

Забери меня в маленький город,
где герань на окошках цветёт.
Там забуду,что мне уж за сорок.
Там падения реже, чем взлёт.

Утону я в пуховых подушках
и букетами снов луговых,
я согрею озябшую душу,
все на свете плохое забыв.

Забери меня в маленький город.
В старомодном платке кружевном,
я пройду, хоть еще мне за сорок.
Подвяжусь, как и встарь узелком.

А устану, найдётся мне место,
под окном, что в подзоре резном.
Запах мальвы и свежего теста
вдруг напомнит о чем-то родном.

Забери меня в город из детства.
Там, где в речке стирают белье.
Где живёт рыжий кот по-соседству.
И гоняет вокруг воронье.

Я останусь, пусть мне лишь за сорок.
Вечер пряный, лоскутный, хмельной -долгожданен подарок и дорог...
Он когда-то придёт за тобой.

И опять листопад, режут воздух медово-кленовые листья.
И безшумно летят мне под ноги осколки разбитых сердец.
Рыжей бестией осень прокралась в уставший мой город, по-лисьи.
И последним тёплом окропила деревья бульваров в багрец.

В сонном коконе улиц горят маяком полуночные окна.
Лишь случайный прохожий нарушит спокойствие тихих дворов.
Под дождями косыми, осенними, клены шершавые мокнут.
Покрывая пожухлые травы цветными конвертами снов.

Лист прибьётся к холодному глянцу стёкла, одинокое сердце.
Ослепит яркой вспышкой чернильно-тягучую ночь октября.
Старый шкаф заскрипит за соседней стеной неожиданно дверцей.
Ты по лунному свету пройдешься, дыханием касаясь меня.

Утром выпадет снег, белоснежный и девственно чистый на город.
Солнце рыжим листочком опять постучится в родное окно.
Дождь вчера монотонно стучал по ночному стеклу - сорок...сорок…
А сегодня от первого снега на сердце светло и тепло.

Снова мешу под ногами осеннюю хлябь.
Дождь моросит и мой голос немного
простужен.
Знать бы ещё , что кому-то на свете ты нужен.
Кто- то боится тебя на совсем потерять.

День мелким шагом уходит за горизонт.
Стали короткими встречи, прохладны обьятья.
Убраны шляпы, скучают на вешалке платья.
Бабочки крылья сложили. Вернутся?
Как знать...

Парк, как промокший котенок уткнулся в листву.
Греет последним огнём куст веселый калины.
Все повторится - капризы зимы и весны именины.
Рыжие листья в последний букет
соберу.

В комнате в вазу поставлю кленовую страсть.
Буду зимой доставать по листочку - на счастье.
И вечерами гадать на оранжевой масти.
Поздняя осень ,как поздняя встреча?
Как знать..

В этом городе сонном с тобой мы чужие люди.
И январский мороз, как бродячий голодный пес.
Мы уже не мечтаем, что в будущем с нами будет.
Под мелодию, в ночь уносящих ночных колёс.

И глазницы окон, как засвеченный черный снимок.
Их дыханием нашим уже никогда
не согреть.
Город утро встречает в искрящемся белом гриме.
Обнажая порой куполов потускневшую медь.

И опять замечаю, что снова беседую с тенью.
С тенью прожитых лет, что порой не дает уснуть.
И смакую мгновенья , как в детстве смакуют варенье.
По минутам , секундам, по капельке, по чуть-чуть.

Из холодных осколков себе собираю пазлы.
И не чувствуют пальцы опасную грань стекла.
Принимаю стеклянную муть за богатство алмаза.
И дыханием грею замёрзший бутон цветка.

Кошка по имени Майка в подъезде напротив живёт.
Греет свой хвост и пушистые лапки на батарее.
Тихо мурлычет в усы - он конечно вернётся, придёт...
Тот, что оставил в картонной коробке на прошлой неделе.

Дверь на чердак не забита и можно по крыше гулять.
Мягким свернуться клубочком, никто не прогонит.
В доме огромном погасли огни, время спать.
Майке не спится, она все надеется вспомнят,

Что потерялся комочек кошачьей любви,
Хвост полосатый, да белая шерстка и рыжее ухо.
Здесь так мучительно тянутся серые дни,
Что за окном загрустила осенняя муха.

Много не нужно ей, тёплого бы молока,
прыгнуть скорей на родные колени.
В доме, где Майка недолго хозяйкой была,
Шумно и весело празднуют новоселье.

Лето порхает бабочкой над изумрудом лилий.
Солнечный и загадочный соткан рисунок на крыльях.
Солнце в кувшинках качается, маленький желтый бакен.
Рыба от света прячется в старой сухой коряге.
Пух невесомый медленно речка уносит течением.
Белые лебеди нежатся в зыбкой волне- качелях.
Берег крутой и обрывистый весь изрезан стрижами.
В тихой заводи илистой лето рассвет
встречает.
Лето пугая грозами, сердится на мгновенье.
Тихо шумит березами, пахнёт клубничным вареньем,
Травами, что не скошены, сочной речной осокой.
Лету подставлю ладоши, пусть погостит немного.

Здесь давно уж зарос большак, ветер -зверь одинокий воет.
Полегли от серых дождей, травы росные, как от боли.
Не звенят бубенцы окрест, в шелке гривы коня гнедого.
Вдалеке одинокий крест, как маяк, средь чащоб суровых.

Покосившаяся изба, да колодец-журавль на пригорке.
И зловеще скрипят в тишине заколоченных окон створки.
Песни девушки не поют и цветы не вплетают в косы.
Поседел в одночасье овраг, лёг на травы туман белесый.

На погосте по пояс трава, зреет ягода земляника.
Да пронзительные глаза, с полустертого временем лика.
Кто-то скажет, что вышел срок, позабыты старинные песни...
Старой фрески святого рука,
за спиной незаметно крестит.

А на небе опять желтоглазая кошка-Луна.
Заболела бессонницей, смотрит и смотрит в окно.
Ночь густая как деготь -два чёрных, огромных крыла.
Поглотила закат, что разлился карминным вином.

В доме нашем давно поселилась старуха зима.
Только ветер играет в камине - глухой дирижёр.
Я с попутчиком старым вчера в этот дом забрела.
Где все тайны хранит потускневший зеркальный узор.

Небо пепел рассеяло старых, безликих обид.
Там где раньше блуждали , как стая голодных гиен.
Отравившийся болью, над прошлым уже не кружит.
Только давят на плечи молчанье, да серость стен.

Мне с тобой было просто, уютно и хорошо.
Белой птицей парила и в том не моя вина.
И слова говорила порой невпопад -грешна.
Но, вчера ты закрыл за собою дверь и ушёл.
Лишь повисла в комнате вязкая
тишина.

Я теперь не летаю и крылья пылятся в углу.
За окном все дожди, завывают в трубах ветра.
Я поглажу ладонью холодную муть стекла.
Расскажу непогоде, что без тебя не могу.
Что согреться хотела, да крылья опять обожгла.

Бьется бабочкой нежной душа о дверной косяк.
А на небе висит подвенечный Луны венок.
Я ждала за окном белобоких, смешных сорок.
Голосистые птицы пели , да все не так.
Не суди меня строго мой вымученный бог.

По утрам забываю и кофе варю на двоих.
Поливаю цветок, что когда-то ты подарил.
И себя заставляя забыть из последних сил,
Выпускаю на волю птиц своих золотых.
Привыкаю к жизни, которую ты разделил.

Загорелся на небе звездный иконостас.
Этой ночью запрета нет на любой каприз.
Щурит кот на камине подслеповатый глаз.
О тебе может вспомню завтра, но не сейчас.
Я наброшу на плечи крылья, те что не тянут вниз.

В руке фотография, снимок обычный.
У дома,где клён распушил свои листья.
Расчерчен асфальт цветными мелками.
Мне годика три, и двадцать пять маме.

Смешная с бантами и куклой Зиной,
а рядом девчонки играют в резинку.
И мама смеётся, к себе прижимает:
« Чуть- чуть подожди и станешь большая!»

Сижу на руках, как принцесса на троне.
Несём молоко в железном бидоне.
Я носом уткнулась в каштановый локон.
Я помню тот запах из сказки далекой.

Ступенька , вторая , подходим к квартире.
И я растворяюсь в игрушечном мире.
В руке фотография - вспышка, мгновенье.
Я чувствую кожей прикосновение.

Я снова проживу безумный март.
Расправлю крылья опоздавшим письмам.
Пусть за окном уставший листопад,
Крадётся осень рыжая по - лисьи.

Полгода, скажешь -разве это срок.
Всего лишь миг, лишь вдох и выдох ветра.
Ну разве я смогла ... и ты не смог,
В ладонях удержать шальное лето.

Сигналит красным глазом светофор.
Ещё мгновенье и попутный ветер,
Развеет по шоссе мой глупый вздор,
Опять меня пленивший на рассвете.

Пусть наше черно-белое кино
Прокручивает непоседа-память.
Сегодня я живу вчерашним сном,
А завтра он -уже не сможет ранить.

За окном снова снег, он из прошлого гость запоздалый.
Караулит мороз в переулках прохожих ночных.
Почему же у нас в эту ночь не сбылось, как мечталось.
Только ветер гуляет в глазницах подъездов пустых.

Старый пёс пробежал -одинокий мохнатый бродяга.
Да, последний трамвай- полуночный, загадочный зверь.
Не кружит за стеклом воробьев озорная ватага.
Снег летит, словно кто-то забыл в небесах закрыть дверь.

Пусть кукушка счастливые дни нам считает за шторой.
Будут время стремительно стрелки часов подгонять.
Попрощаюсь с зимой и забуду вчерашние ссоры.
Время первых подснежников буду отчаянно ждать.

Странные Танцы-154

Метель, февраль, нелетная погода,
остывший кофе, столик на двоих.
Нам кажется немного старомодным
уютный город, что нас приютил.

На белом полотне следы прохожих
снег заметает, не оставив шанс.
Часы спешат и день почти что прожит.
Снежинки падая, целуют нас.

Сугробы, словно белые коровы,
лежат вальяжно у своих домов.
А снежная метель, конечно повод,
сбежать из шумных тесных городов.

Упасть в сугроб с разбега, словно в детстве.
Скатиться с горки под мальчишек свист.
Зайти на чай с вареньем по-соседски,
С мороза он особенно душист.

Как хорошо, что есть ещё на свете
степенных, тихих улиц кружева.
И мы спешим сюда, большие дети.
Порой стесняясь своего родства.

А снег идёт, не зная суеты,
Снежинки падают на тёплые ладони,
И превращаясь в капельки воды,
Февраль готовит нам прощальные гастроли.
А за зимой конечно будет март,
Прогонит надоедливые стужи,
И разнесёт по свету птичий гвалт,
И пёрышками легкими завьюжит.
Пригреет солнце-рыжий апельсин
Пожухлые вихры соломенных опушек.
Да девочке соседской, лет семи,
Подарит дюжину оранжевых веснушек.

Странные Танцы-151

Море целует камни, трется как пёс о скалы.
Темные, мокрые монстры
врезались в мякоть алую
солнечной карамели,
та, что стекая красит
в розовый цвет фламинго,
чаек на старом баркасе.
А в глубине играют, плещутся разные рыбы.
Белые волны над ними ,словно соленые нимбы.
Вот и морские птицы,
крылья бы дать дельфинам,
Как мишура на елке
их серебрятся спины.
Но, в одночасье краски ночь проглотила жадно.
Заколдовала берег, обволокла прохладой.
Звезды срываясь с неба
падают в теплое море.
Словно мечты неземные,
тают как снег на ладони.
Сонное солнце утро
выбросит , словно мячик.
Нежный песок янтарный позолотит лучами.
Море целует камни и обнимает скалы
С нежностью перламутра, с жарким
огнём кораллов.

Хрустит под ногами прозрачная нежность застывшей воды, где кленовая медь,
раскрытой ладошкой сулит неизбежность прихода зимы.
Что хотеть, не хотеть ...
Не гостьей, хозяйкой войдёт незаметно
капризная кошка-зима.
И снег разбросает и лапой пушистой
распишет узором дома.
А ночью по крышам пройдёт осторожно,
гуляя сама по себе,
рассыпав блестящую звёздную крошку
на белом замерзшем окне.
Луна мандарином повисла на елке,
мерцают на бархате звезды-шары.
И словно иголкой, красиво и тонко зима вышивает наряд детворы.
Снег падает тихо в замедленном танце.
Похож на причудливых сахарных пчёл.
Девчонка коньками царапает глянец
ночного катка, он уже обречён.
На белые крылья похожи ресницы,
на флейте хрустальной играет метель.
И ластится кошка-зима и ложится
уставший декабрь в кружевную постель.

Ты вспоминаешь прошлый снегопад?
Душевные простуды снова в моде.
А я любуюсь - в лужи, как в ладони,
снежинки мотыльками хрупкими летят.

Давай пройдём по тоненькому льду.
В прозрачной глубине играют рыбы.
Сверкают их зеркальные изгибы.
Пророчат нам счастливую судьбу.

Смотри, как набирает почка цвет.
Несмелая, ольховая, смешная.
На белый танец пригласит нас в мае.
Закружит в вальсе изумрудных эполет.

Дрожит от ветра темная вода.
Луна холодная скользит в тумане.
Ты помнишь дом, который ждал всегда?
И веточку багульника в стакане.

Рыжий.

Обычный летний день размяк от солнышка пломбиром.
Упал в цветы на тёплые бока хмельных
полян.
Он был простым котом, не Абиссинцем не Бурмиллой.
Любил смотреть в окно, встречать хозяина, когда он был не пьян.

Он был домашним, рыжим, полосатым бесом,
Шипел на пробегавших мимо, диких псов.
У печки грелся рядом с пышным тестом.
Не жаловал чужих, прибившихся котов.

Вальяжно развалившись на заборе,
Прищурив свой подслеповатый глаз,
Мечтал о дальних странах, теплом море.
Ведь полосатым, назывался он не раз.

В дворовых схватках потерял пол -уха.
И гордый важно в дом добычу приносил.
А, по ночам пугал соседскую старуху.
Истошным пеньем в марте голосил.

Приезжая, пушистая трёхцветка,
Однажды посетила эту глухомань.
Влюбился рыжий первый раз в кокетку.

Горят в окне четыре глаза, и герань.

Как ты там?
Кто тебя укрывает одеялом из солнца и света.
Там, где горные реки встречают рассветы.
И врезаются скалы в густые туманы.
Где потерян твой след и приметы.
И качает в ночной колыбели сиреневый
ветер.
Как ты там?
Среди звезд одиноких, смущается месяц.
Где запутались нити невидимых лестниц.
И холодные ветры попутные в спину.
Ночь уставшие ловит кометы в хрустальные сети.
Где замёрзшие слезы и горе похоже на льдину.
Как ты там?
Белоснежная бабочка в свете ночного проема.
Крылья нежно-прозрачные, словно папирус.
Тень и свет разделяют покой и я слышу твой голос :« Ты дома?»
Я хочу чтобы все это мне не приснилось.

Деревенька - рубашки холщовые.
Ветер травы полощет в июньской тиши.
И чернеет косынками вдовьими,
На нескошенных ситцах в глуши.

Помнит слезы, да сборы недолгие.
Похоронок скупые слова.
Вечера одинокие, волглые.
Да тропинку, что в поле вела.

Да солдаток, их руки крестьянские.
Босоногих мальчишек вихры.
Фотографии в избах с убранствами,
Их отцов, не пришедших с войны.

Поминает дождями с туманами
Васильковый, заброшенный край.
И стоит с незажившими ранами, Вспоминая бушующий май.

Почтальоны уже не торопятся,
Покосилось резное крыльцо.
И вдова, что ждала за околицей,
Не поднимет в морщинках лицо.

Плачет соком берёзовым рощица.
Все зовёт и зовёт в хоровод.
Утром рыба в реке заполощется...

А, она все надеется, ждёт.

Сегодня дождь сошёл с ума, смешав все краски в сером сланце.
Он лил всю ночь и льёт с утра, но лето
радо самозванцу. Я дверь открою и войду, без страха, словно в неизбежность.
И растворюсь в ночной Москве, и будет только он и нежность
цветущей липы во дворах -промокших бабочек медовых,
и этот сумасшедший дождь, что понимает с полуслова.
Он будет целовать глаза, и слез невидимые нити
заметит неба бирюза, и впустит белых птиц в обитель.
Сегодня дождь пришёл ко мне, спустился ангелом хрустальным.
Своим крылом взмахнув в окне,
как старый, добрый мой приятель.

Ну, совсем ты меня не балуешь.
Столько снов пролетает мимо.
Западают чёрные клавиши.
Я леплю этот день как глину.

За оном зреет слива глазастая.
Рыжий кот полумесяцем греется.
И рябина совсем уже красная,
Без тебя,
Ну, а мне все не верится.

Мы с дождем переходим улицу.
Мы так раньше с тобой чудили.
Из-за туч солнце весело щурится.
Разбросало пушистые крылья.

Воробьи -промокшие бестии,
Словно шишки, на ветках нахохлились.
Помнишь, как убегали вместе мы,
От грозы сумасшедше охавшей.

Нам пророчат зиму холодную.
И взбивают перины нам пышные.
Постучись белым снегом в окно моё.
Вновь бессонницей выйди на крышу.

Ночь сомкнула глаза, но в окне моем теплится свет.
Ржавым обручем светит луна, заставляя не спать.
Перевёрнутый мир на ладонях держу столько лет.
И хочу ли я правды, тебе уже не узнать.

Каждый день наизнанку, как вывернутый карман.
А по улицам-венам течет разноцветная жизнь.
В эту осень хотелось с разбега и сразу в январь.
Но, оторваны крылья, без них никак не прожить.

Ночь чернильная смотрит, молчит многоточием звёзд.
Отпустила всех призрачных птиц из бетонных оков.
За окном, где целует Луна облака-мир прост.
Вновь Медведица в ковш зачерпнула хрустальных снов.

Здесь морошка горчит, здесь туманы и серые скалы.
Похоронена память в холодной немой мерзлоте.
Воздух режут отчаянно чайки крылом, да устало бьется старая лодка ребром о волну на песке.

В коридорах пустых сквозняки и промозглая сырость.
И мучительно тянется время из выцветших дней.
Только яркие вспышки атак здесь с бессонницей слились,
прожигая белесость казенных льняных простыней.

Закурить бы, да не дотянуться бедняге к махорке.
Завтра нянечка молча закрутит газетный листок.
И протянет: « Кури!» отойдёт со слезами в сторонку,
тихо скажет: « Ну, как же ты будешь на свете, сынок!»

В старой тумбочке спрятаны хлеб и простая тетрадка.
У Степаныча - руки, ему на войне повезло.
Жаль, не видит старик ничего - из горящего танка,
Он успел...
Медсанбат да на память лишь пара сапог.

Как темно на душе, лучше там бы со всеми остаться.
Под фанерной звездой, в Сталинградской холодной земле.
Об одном просят Бога: «Поскорей бы увидеть вас, братцы!»
Но не видно ни зги в заколоченном тусклом окне.