Заря миражами окрасок неистовых,
Посулами росными, флёрами радости
Окутала путь, что к полудню ухабистый,
А ближе к закату с завесами мглистыми.

Нет скидок на временность гостя невольного,
Потери навечно, на миг обретения,
Порою долги от побега спасение
И образ незримый Отца сердобольного.

И нет благодати дорогой обратною
Смягчить прегрешений нелёгкую исповедь,
Что свёрстано начерно, белым не выправить,
И вновь на закате счета неоплатные.

А память увенчана росами ранними,
Слагает осанну всем зорям минувшего,
Дарившим заветное дивное кружево
С его миражами печально обманными.

Тропка левая, стёжка правая,
и парадное, и невзрачное,
неприкрытое и с оправою –
всё прозрачное, всё прозрачное.
От своих ворот не сто вёрст пути
до заплаканной чьей-то горести,
не подав руки, стороной пройти
не по совести, не по совести.
Слово странное, да заветное,
божьей милостью, не избито в прах,
отвергает мир безответного
на семи ветрах, на семи ветрах.
Паутиною стопки винные,
переулочки полутёмные,
и заблудшие, и повинные,
но прощённые, вновь прощённые.
Путь владимиркой да смоленкою
в жизнь столичную иль острожную,
снедь нехитрая деревенская,
пыль дорожная, пыль дорожная.
И плывёт вослед речкой пенною,
зельем времени не излечена,
материнская боль смиренная
тихим вечером, тихим вечером.

Осенний бал затеял ветер вольный,
Примчавший из лазоревой дали,
Где над Землёю ангел сердобольный
В палитру серой краски недолил.

Клин журавлей смятён погодой странной,
Разливы солнца просятся в стихи,
Пастушья трель над рощею – осанна
Объятьям в жёлтом кружеве ольхи.

Природа сердце тихое балует,
Расщедрилась, быть может, сгоряча,
И возвращенье в трепетность былую
Пожаловала с барского плеча.

Но за окном дождлива акварель.
Иллюзии. Почудилась свирель.

Если б речкою, тропкой вешнею
возвратить мечту, что расхристана,
одолеть пути к ней безбрежные
от затерянной дальней пристани.

Но стоит река –
поле белое,
и лежат снега
леденелые.

К облакам бы ввысь, чистым перистым,
с ветром утренним или стаями,
заливных лугов тихим шелестом
душу вылечить, чтоб оттаяла.

Лишь еловый мех
низко стелется,
да вороний смех
и метелица.