Не уверен, что это правильно, но, мне кажется, что это не нарушает условия конкурса. Шорты - шортами, но хочется поделиться тёплышками с авторами стихов третьего тура. Это моё субъективное мнение, не претендующее на профессиональность и объективность. Прошу прощения за цитаты без кавычек, думаю, что их легко опознать.
Обычно за жемчугом нужно глубоко нырять. Но, в силу природной лени, я прошёлся по берегу Острова сокровищ и выбрал то, что вынесло волной прибоя на песок:
(Заранее прошу простить меня тех, чьи жемчужины были мной не замечены из-за дилетантизма жемчугоискателя)
1-3 Берёза возле старого двора
А жизнь – этюд в глубоких кракелюрах,*
И хеппи-энда не было, и нет.
Что сумма двух имён былых подростков
На разность поменялась невзначай.
1-11. Сезонное обострение
По ветхой крыше дождь настырно цокал
Предвестником сезонных перемен
1-12. Хрут
В пустых домах захохотали двери
И дерева костлявыми руками
Ловили обезумевших ворон.
Пришел декабрь, жесток и нелюдим,
И зеркала, ведущие в астрал.
И был январь, голодный сирота,
И был февраль, юродивый слепой,
1-13. Изгнанники
И зерен правды солнечная охра
Темнела, погружаясь в чернозем.
И на песок рассыпанных столетий
Обрушилась соленая волна...
1-14. Там (отрывок из письма)
лежать в ладонях мшистых берегов,
1-16. Время Ч.
Закат раскрасил город рыжей охрой,
как будто ржа разъела мир насквозь:
и шестеренки, и земную ось...
в госпиталях любви лечило пленных
беспамятством, помноженным на злость,
Да, время жгло,
и таяло,
и пело,
и...
ночью
с крыши
снегом
сорвалось...
1-20. Да просто ты без памяти любила
Твоя судьба бредёт ступенькой ниже, отсчитывая слепо этажи,
Туда, где боль на ниточку нанижет в осколки расколовшуюся жизнь.
Но каждый раз с кривой на мониторе спускалось сердце на руку к тебе.
Сейчас привычны кардиоузоры и вена с одноразовой иглой.
Обрезав нитки у марионетки, сломал игрушку Главный Кукловод,
Душа бездомной и больной дворняжкой тоскливо завывает на луну.
………..
В палате стало тихо и уныло, казалось, даже мир вокруг уснул.
Да просто ты без памяти любила,
Поэтому и выдернула шнур…
1-24. Трудности перевода душевной лирики в плоскость стихотворного текста
Идут дожди в холодных нелюбвях,
листвы и птиц всё меньше на ветвях,
1-25. Жертвоприношение
Оливы нервно маялись в истоме,
скучая по прохладе и воде,
Я знал, что с Богом бесполезно спорить,
когда Он за тебя давно решил,
С тревогой от ворот смотрела Сарра, и взгляд ее огнём мне спину жёг.
Вилась дорога грязно-бурой лентой, привычно на зубах скрипела пыль.
Я проклинал засушливое лето
и прихоти пастушеской тропы.
Готовой западнёй казались скалы; нам, пойманным, не разорвать сети, ведь Он в ответ легко измыслит кару, чтоб вздорный род под корень извести.
...А дома солнце красит рыжим кровли, и застывают тени на траве. Вот и пришли... Господь, ты хочешь крови? Пусть будет жертва.
Даже целых две.
1-27. Сумеречный парк
и падал звук в раскрытую ладонь.
Метнулся день меж сосен белкой рыжей,
и озарил поляну яркий свет.
Но ничего таинственней и ближе,
чем этот сумрак не было, и нет.
1-30. Прекрасные слова
Трамваи звон и качку увозили в пустоту.
1-33. Двадцать восьмое января
кириллицу склюют с твоей руки".
Перетекала дней осенних охра
на ржавчину кладбищенских оград.
брели волхвы, заслышав плач младенца,
и плакала далёкая звезда.
1-35. Пузыри.
Как пузыри из сонной глубины
Всплывают лица, имена и числа.
А город спит. Над крышами повисло
Надкусанное яблоко луны.
Задиры, карбонарии, поэты!
Весь мир у ног и черт нам не свояк!
Мы пленных не берём! Вперед, пехота!
Драчливее не сыщешь забияк,
Отважнее не встретишь донкихотов!
1-37. Гений
На синий бархат глины придорожной
Беззвучно плакал дождик проливной
Причастны к тайнам только ревизоры,
Что вынимают стрелы из сердец,
И ночь – ушла, в квадрат холста врастая,
Оконной рамой открестясь от бед…
А мотыльков прерывистая стая
Летела в черный омут! Как - на свет.
1-39. Осенний звон
Частило небо моросью осенней,
срывая с веток жухлую листву,
1-44. Менталитет
И стёрли всё, от быта до науки.
Погиб поэт, который вечно прав,
Моя страна, военным коридором
Ты завела себя в кровавый ад…
Повиснет день на паутинке веры,
И станет страшно открывать глаза…
Скажи, страна, зачем тебе химеры,
В которых мы должны быть только «за»?
Ты слишком быстро забываешь лица
Твоих солдат, которые «не зря»…
1-46. Падал снег
Что толку львицей быть на ложе,
Когда, увы, вне спальни ты – бревно?
И в красный снег я медленно прилёг.
1-47. Явление
скучает недоласканная кошка
и у окошка нюхает закат.
1-48. Всё неизменно
И красный свет ликующего эха
Пополз от оркестровой до двери.
1-49. Апокалипсис
Людские судьбы в адовом котле
Расплавит беспощадная стихия.
И вновь мечты о будущем сгорят
На только что заросшем пепелище...
Уйдёт фрегат романтики и грёз
По сотканной закатами дороге.
Но смертным в этот мир заказан путь.
Бессильны тут герои и провидцы.
А если душу людям не вернуть,
То и сердцам нет больше смысла биться.
2-1. Бабушка
Тишина разбита криками вороньими
2-6. Восхождение
Последний день. Как вечный раб, катил он
минуты по округлости земли.
2-8. Степное
Но пахнет степь всё так же остро –
травой и потом кобылиц.
Навстречу злобно мчался ветер,
хлестал и путался в хвосте.
И слёзы пряча в горицвете,
стонала раненая степь.
2-9. Оранжевый солдатик
Железная дорожная звезда.
Огромная товарная страна.
...Опять она садится у окна
И греет чай на линиях ладоней,
Пока звезда, сорвавшись, не утонет
В холодной чаше, выпитой до дна.
2-17. Пустыне
Гуляет пепел мёртвых сказок в твоих иссушенных краях,
Позволь войти земной песчинкой, чтоб ощутить, как тишина
Наляжет грузным покрывалом, замедлит время и слова
Верблюда - ангела пустыни, что носит вечность на горбе.
Здесь просят смерти как спасенья, как исцеления больной,
Нагретой глиной пахнет воздух, полынью, жаждой и бедой.
2-18. Гимн весенней ночи
и ночи гимн рождается в постелях
внезапным вздохом, стоном, маетой
движений страсти, всхлипом поцелуя...
вне стен и крыш под молодой листвой
любовный гимн возносится, ликуя,
шуршаньем тихим бабочковых крыл,
кошачьим воплем, хрипом, визгом, храпом, -
там, в судорогах тьмы, рычат миры,
и небо дразнит страсти пряный запах,
2-19. Алло
И сумрак вероломен, как Кортес.
2-20. Алкотерапия
Давай сопьёмся, город, в унисон,
не в рифму, не в строку – а в хвост и гриву!
Случайностью в болота занесён,
туманы, чаек терпишь молчаливо,
дворцами оквадратился, потух,
попал на курсы по шитью и кройке -
твой ангел нынче гамбургский петух,
под сенью крыльев прячет новостройки.
Обиделся – дворы-колодцы сжал,
скрипишь железом. Что, съезжают крыши?
Наткни сырок небес на свой кинжал
Адмиралтейской башни ржаво-рыжей.
стихи фантомной болью вены режут,
февральский мир за окнами уныл.
«Достать чернил» - не плакать.
Темы те же.
2-23. Крестики-нолики
Где власть – там в душах сквозняки.
Затем, к погосту выдав крестики,
Оглохнув к стонам и мольбе,
Друг друга в`ыкупают в лести и
Живут счастливые вполне.
От плевел зёрна не очищены
(Светильник разума коптит).
В лохмотья разодета истина,
А мерзость поднята на щит.
Ex malis eligere minima?*
По факту – выбор не велик.
Переступив штрафную линию,
Душа срывается на крик.
Потом жуёт в ночи бессонницу,
В кармане ищет медный грош,
На Пасху, в полночь, Богу молится,
Да пропасть бездной не заткнёшь.
2-24. Февральский сон голубянки-аргус
Это сакральное счастье, волшебное, в пять с половиной лет –
лежать на плетёном ковре,
Мама тепло улыбается, пахнет шарлоткой, дождём, цветами.
Бамбуковой флейтой будильника нещадно стирается сон.
Сладко и трепетно пить поцелуи под журавлиный крик и прятаться дико, как звери, лишившись покоя на травных татами.
Время одной оставаться однажды и жить, как дрейфующий остров.
Под облаком цвета вишнёвого сока
2-29. Беседа на отвлечённые темы
Я – прокурор, я знаю: истина
В вине. Конкретного лица.
2-43. дежавю
...и лето здесь у трав в долгу,
рубль солнца жёлт и безобразен,
2-44. У окна
Больничный воздух так тяжел и удушающ,
накорвалолен так, что ком подходит к горлу...
Я каждый вечер прихожу и с ней прощаюсь,
кружа под окнами, как ветер в непогоду...
и молча смотрит на большой синяк у тучи.
Закатно-солнечных лучей кровоподтёки
перетекают к ней,
болят в ней...
2-50. Зола
А завтра, по-кошачьи выгнув спину,
мурлыча беспорядочным дождём,
придёт весна... Нелепая картина
для жизни вглубь, пропахшей нафталином,
ворчащей сонно: «заживо гниём…»
Дрова в печи, шипя, плюются ядом,
раскачивая сумерки дотла,
2-57. Июнь
Мигали звезды оловянные
Осоловевшим фонарям.
Смолкали птицы постепенно, и
Фокстротом полнилась земля,
Лилось-искрилось счастье пенное
По золочёным хрусталям.
В тени хлопот с любовным привкусом,
Теплом асфальтовым дыша,
Кипела жизнь на вечном примусе
Провинциальных горожан.
Черкал на лавке за эстрадою
Студент, не ведая забот:
«Люблю! Женюсь! Июнь, 20-е».
А ниже: «41-й год».
2-58. Чахоточная
Текут лучей июньских ниточки, как золотая канитель.
А в доме ждёт, как в клетке пыточной, температурная постель,
2-59. Охотничье
ночь пробирается охотящейся рысью -
куцехвостой хищницей со звёздными рёбрами.
ночь сидит, вылизывает шёрстку
тёплым асфальтовым шершавым языком,
вспоминает путь, что сегодня шёлся,
под упругие лапы планетою влеком,
терпеливо ждёт хозяйку лунный мячик.
2-61. Рассветное
И снег безмолвным шагом белых королей
Идёт по землям там, где гнёзда вил апрель -
Их больше нет;
С уважением к авторам. Юрий.
