Луна укуталась в туман
из голубого креп-жоржета.
Она – поэта талисман,
владыка таинства сюжета.

Глядит во тьму вторым лицом
и над землянами смеётся...
Луна хелемских мудрецов* —
лови её на дне колодца.

Но в ночь, когда кого-то ждёт,
имея женское начало,
она печаль свою прольёт
слезой янтарной у причала.

*Есть легенда-шутка о том, как хелемские мудрецы ловили луну в колодце.

Я подробности едва ли
помню. Только мчусь с горы.
Всё быстрей кручу педали,
а навстречу мне миры…

Это было в детстве, впрочем
на себя сейчас гляжу:
мне бывает страшно, очень!
Что же я не торможу?

Мне снилась странная картина:
скала, тропинка — всё во мгле.
А дальше: что за чертовщина? —
я вверх взбираюсь по скале.

На мне качалось коромысло,
и вёдра были тяжелы.
Но в этих вёдрах столько смысла!
Эх, не упасть бы со скалы.

Вперёд и вверх! — решила твёрдо.
Пусть ноют плечи — ерунда!
Рассвет. Вершина. Ставлю вёдра.
Гляжу, а там… одна вода.

8

Ты говоришь, я лежебока,
Но холодильник отвори,
И я готов держать пари,
Что буду там в мгновенье ока!

9

Да, есть у собаки и лапы и морда,
Но, думаю вы согласитесь со мной,
“Собака” - звучит относительно гордо
В сравнении с курицей или свиньёй.

10

Я - бигль лучших образцов -
Давно на вас глазею,
Давайте жрать в конце концов,
А то я оборзею.

11

Со мной обращайтесь как можно нежней,
Поскольку нужны мне поблажки и нежности.
Но, всё-таки, самую малость нужней
Диван и другие мои принадлежности.

12

Я поспал немного в душе,
прикорнул у сундука.
Целый день я бил баклуши,
не валять же дурака.

13

Я вам оставил целых полтарелки плова.
Я ж не собака в переносном смысле слова.

14

Хорошо чесать за ухом —
не спеша войти во вкус.
А потом собраться с духом,
вдохновенно дунуть в ус.

15

Я советую котам:
«Не ходите по пятам.
У меня своя стезя,
и за мной ходить «низзя»».

Монолог моей собаки-поэта

Я поэт не от сохи,
знаю как писать стихи.
Сам себе противоречь,
лишь бы рифму уберечь.
Рифма — главное в стишке,
Словно мясо в пирожке.

Трамвай гремит. Сиденье у окошка.
Гляжу на мир сквозь мутное стекло.
Там — гастроном, а там — кафе «Матрёшка»,
там облако вниманье привлекло.

Забыла я о злой географичке,
что двойку мне поставила вчера.
Как хорошо той маленькой синичке,
не надо завтра в школу ей с утра.

Вот мальчик ест пирожное. На крыше
я, кажется, увидела грача.
«Выходим, доця», — нежный голос слышу,
и мамочка касается плеча.

А мне так жаль, смотрела бы в окно я,
мечтала бы о чём-то заодно.
Наверно, хорошо в ковчеге Ноя.
Но вот вопрос: а есть ли там окно?

Проснулись и берёзы, и дубы —
весна явилась к нам, казалось бы.
Весна в душе, она же в атмосфере,
в какой-то мере.
Всё расцвело и радует в природе,
вроде.
Во мне, признаюсь вам, бушуют страсти…
отчасти.

1

Напрасно стою я у миски,
Дождавшись прихода гостей.
Они уплетают сосиски,
И значит не будет костей.

2

Я опрокинул нынче вазу,
Погрыз диван и, как всегда,
Напился я из унитаза,
Поскольку там вкусней вода.

3

Славен я на целый мир,
Мужеством, отвагой,
Со стола стащил я сыр.
Съел его с бумагой.

4

Ах, люди, не выбрасывайте кости.
Ведь, даже если нет у вас собак,
Собаки иногда приходят в гости,
А кости для собаки - не пустяк.

5

Я зубастый, я клыкастый,
Я не чищу зубы пастой.
Но тебя не укушу,
Ты погладь меня, прошу!!!

6

Бывает, пугаю я кошек,
Но, ежели честно судить,
С одной стороны, я хороший.
Не надо с другой подходить.

7

Я ходил по зоопарку,
Но не встретил там слона.
Целый день пошёл насмарку –
Не полаял ни хрена.

Нет, мне приснился не кошмар,
не уличные пробки.
Мне снился поезд. Кочегар.
Горели угли в топке.

Вот мне бы руки замарать,
лицо пусть будет в саже!
Ну что мне твой катамаран?
Не выпачкаться даже.

Ах, кочегар, мне твой наряд
Шанелей всех дороже!
И пусть глаза мои горят
на фоне чёрной кожи!

И мне по кайфу стук колёс,
и мне не нужно смены.
Пусть тянет в гору паровоз
вагончики-катрены.

Эта ночь соблазнами полна,
смотрит в море полная луна.
Звёзд лучи — как стрелки циферблата.
И, чуть слышно, — пение Эрато.

Тучи вырисовывают профиль.
Нет сомнений — это Мефистофель!
Шепчет: «Ночь не купишь за гроши.
Ночь такая требует души».

Мне пионерский лагерь был немил.
Я так ждала родительского дня!
Большой проём ворот меня манил.
Туда стекались дети и родня.

О, мамочка, как я ждала тебя!
Так ждёт, наверно, дембеля солдат.
Так, вероятно, атомы дробя,
Кюри мечтала видеть результат.

Я знала, что клубника пустит сок,
в авоське чуть подтает «Каракум».
И захлестнёт любви твоей поток…
И мне смешной стишок придёт на ум.

Пугает не пропасть, не мрак и не вор,
не ад людоедского племени.
Пугают разлуки. Звучит приговор
глаголом прошедшего времени.

Боюсь я молчанья садов и аллей,
заката прощального золота,
и будничной фразы: «пока, не болей»,
и холода, холода, холода.

Сверкают пятки. Ветра свист.
Наш путь извилист и тернист.
Активно двигая двумя
ногами, голову сломя,
бежать, нестись во весь опор,
забыв про сон, про всякий вздор,
забыв про ужин, про обед,
про груду дел, про сотню бед,
на местных уличных зевак
не реагируя никак.
Промчаться мимо фонарей,
машин, распахнутых дверей,
и мимо запертых на ключ,
и мимо синих горных круч,
и бурных рек и диких роз,
не отвечая на вопрос:
а на фига нам этот кросс?

Где-то здесь я — в поднебесье —
и не знаю, что творю.
Может, ангел, может, бес я,
но взлетаю и парю.

Где-то там я, где-то там я,
не хозяин и не гость.
Догорит в камине пламя,
я вернусь... вернусь авось...

Пропадаю в карантине.
Есть перловка, гречка, рис.
Но ЧЕГО-ТО нет в помине.
Дайте мне ЧЕГО-ТО, please!

Приходи Эвтерпа в маске,
мне не дай сойти с ума.
Не сгущай, подруга, краски.
Я сгущаю их сама.

Макароны есть в запасе,
а с мыслишками — облом.
Я летаю на Пегасе
над обеденным столом.

Мне снилось: мы с тобою в ссоре.
Ну и, конечно, как всегда,
я виновата априори,
но невиновна — вот беда!

Меня ты жёстким мерил взглядом
и мрачен был, как бог Аид,
был не со мной, хотя и рядом.
О, как пугал твой грозный вид!

Потом ушёл ты без оглядки.
И я скажу начистоту:
душа ушла не просто в пятки,
а в Ахиллесову пяту.

Стишок написан на основе реальных фактов. У нас возле дома был куст розы. Цветы распускались не только летом, но и зимой. Живу я в Бруклине Нью-Йорке. Зимы у нас таки же примерно, как в Украине.

Распустилась как-то роза,
игнорируя мороз.
То ль не слышала прогноза,
то ли верила всерьёз

в эту зиму цвета мела,
в эту снега кутерьму.
В общем, как она посмела,
неизвестно никому.

Вот бы мне такую веру
в наши зимы бытия.
Может, следуя примеру,
распустилась бы и я...

В стакан разбить яйцо, добавить соли,
взбить вилкою. Знакомы мне до боли
все эти фразы. В трубке телефона
от мамочки рецепт «Наполеона»…

В кастрюлю молоко налить для крема,
насыпать сахар. Это не проблема…
Я нахожу рецепты в Интернете.
Теперь мы все — его большие дети.

В муку добавить пачку маргарина.
Ну вот и тесто — мягкое, как глина…
Пекла ты нам и коржики, и торты,
и вышивала крестиком узор ты.

О, как давным-давно всё это было!
Падёт слеза, как некогда чернила
с пера на чистый лист в моей тетрадке.
Ты не волнуйся, мама, всё в порядке.

Есть слово. Я шепчу его во сне,
но наяву его на ключ закрыла.
Оно цветёт под снегом по весне.
В нём чистота, беспомощность и сила.

Оно в ночи безмолвной вновь и вновь
стоит вдвоём с надеждой у порога.
Рифмуется оно со словом «кровь».
И, как известно, в нём всего два слога.

Иной его заносит, как халат,
затопчет как старинные ступени.
И, сказанное походя стократ,
оно растает, словно в полдень тени.

А для другого — это крыльев взмах,
оно кипит в душе, подобно лаве,
но замирает, тлея на устах,
произнесённым быть, увы, не вправе.

Стишки свои коплю, как Плюшкин,
Над ними чахну, как Кощей.
Одни из них – мои игрушки,
есть пара, так сказать, вещей.

На жёстком диске – два уродца,
но прежде чем нажать "delete ",
за них бы надо побороться.
Так мне душа моя велит.

С одним из них расстаться тяжко.
Пришью-ка я ему губу.
Искусно сделаю подтяжку.
Ах, жаль, глаза теперь на лбу.

Дрожит рука, ланцет роняю.
Душа мне шепчет: "Эй, не трусь!"
О, нет, я в хате той, что с краю
и за второго не берусь!

Бесплатно качу на подножке трамвая,
хотя мне билет по плечу.
И знаю, и чувствую, что не права я,
однако в салон не хочу.

Нет, нет, не подумайте, не мизантроп я.
Но там же людей до фига.
Их локти в салоне торчат словно копья.
Не нужен мне локоть врага.

И кто я такая? Я мелкая сошка.
Бездомный борей мне знаком.
А значит мне место — вот эта подножка.
Ну что ж, прокачусь с ветерком!

Как водится, проносятся мгновенья,
которые «как пули у виска».
То явится тоска, то вдохновенье,
однако превалирует тоска.

Крадутся, словно хищники, туманы,
На Amazon(е) что-то ищешь ты.
А в голове моей мечты и планы,
однако превалируют мечты.

То справа появляется, то слева
злой демон (ты ему не прекословь!)
А в сердце то любовь, то вспышки гнева,
но всё же превалирует любовь.

И кофе утренний, и хобби.
А что не так — махнуть рукой?
Но жизнь не упростить, как дроби,
не обольстить её строкой.

Она то льётся водопадом,
то бьётся рыбкою в сети.
В ней важно знать, что кто-то рядом,
и с этим кем-то по пути.

Сезон любви ничтожно краток —
не разглядеть её лица,
а мы приносим ей в задаток —
сердца.

В горшке рос кактус. Словно ёж,
давал понять: меня не трожь.
В стеклянной вазе от тоски
роняла роза лепестки.
А с антресолей сверху вниз
глядел пластмассовый нарцисс.
О чём он думал, мы не знаем.
О том ли, что неувядаем?

Если бы Гала была у Шагала,
Она бы с Шагалом по жизни шагала.
Но Гала была от Шагала вдали,
Поскольку она проживала с Дали.