Как-то очень неуютно
стало мне с моей хозяйкой -
надоело быть ей нянькой,
скучным стало все и нудным...

Слишком праведной и честной
захотела быть трудягой,
хотя раньше разгильдяйкой
в обществе слыла известной.

Сколько сил своих потратив,
я шептала ей на ушко:
-Ты не будь такой простушкой,
парня этого - привадим!

Затмевала часто разум
рюмкой водки ей, сердешной,
и твердила, что безгрешных
я не видела ни разу.

Но она - неугомонна -
в церковь ходит постоянно
и с молитвой покаянной
бьет поклоны всем иконам.

Просит лик благочестивый
от меня избавить сдуру.
Да хоть выбривай тонзуру
и в молитвах лей плаксивых

слезы, в судорожных корчах
сколь ни бейся - вот умора! -
ты избавишься не скоро
от меня, то есть, от порчи.

Что за глупая натура:
хочешь праведной быть - будь ей!
Все равно не сыщешь судий
строже собственной цензуры.

-Сударыня, пардон, я виноват.
Так неуклюж... как слон в посудной лавке.
Дверной проем здесь явно узковат.
Всё соберу - от книжки до булавки.

-Да ладно, - тереблю я кольца бус,-
я не сержусь. - И, взгляд потупив долу,
в коротенькой юбчоночке нагнусь,
чтобы собрать, одернув край подола.

Приятель, а тебе и невдомёк,
как я хотела вновь тебя увидеть,
и тщательно в невидимый клубок
надежды робкой заплетала нити.

Прости мне сей тактический прием,
твое хотела я привлечь вниманье,
и лучше, чем зауженный проем,
я места не нашла для выжиданья.

И, вроде, все случайно... этот взгляд...
ты, наконец, меня сейчас заметил.
И даже не догадывался - я
уже давно тебе готовлю сети.

Случайно - не случайно, будет знать
один смешливый мальчик с острой стрелкой
и я. Зажав под мышкой реферат,
Амуру брошу вверх я карамельку.