А знаешь, как умирают вера, надежда, любовь,
когда твою жизнь в руки берёт софия?
Первыми дохнут надежды, вновь, вновь и вновь,
сколько их было – все, маленькие и большие…
Самые сильные держатся дольше всех –
на счастье и главная, на высшую справедливость.
Их погребальная музыка – горький смех,
негромкий, застенчивый, сдавленный, даже стыдливый…
Потом умирает вера – в целом, как факт
твоей жизни, как вечная сущность, как явность.
Ты больше не в е р и ш ь, ты з н а е ш ь, и это так…
жутко… и за левым плечом о чём-то бормочет дьявол.
А следом приходит черёд любви – помирать.
И ничего страшнее в жизни твоей не случалось.
Да, собственно, жизнь твоя кончена. Знаешь, сестра,
ты как бы есть, но всё, что осталось от прежней тебя, – ничтожная малость.

А мне повезло, у меня с софией беда:
у меня её не было, нет и не будет уже никогда,
и то, что вместо любви у меня, со мной осталось.