Доброй вам пятницы, славные обитатели Литсети!
Отпуск закончился, я вернулась домой, и в этом есть своя прелесть)))
Итак, тема: возвращение. Правила: 1. На конкурс принимаются стихи, опубликованные на сайте ЛитСеть.
2. Участник может подать до 3 стихотворений.
3. Правило подачи заявки: название стихотворения, ссылка на страницу произведения и текст. 4. Стихи с ненормативной лексикой, стихи низкого художественного уровня, стихи, не отвечающие конкурсному заданию - не принимаются!
5. Задание выделено зеленым цветом.
6. Решение об отклонении стихотворения принимает Ведущий конкурса. Решение Ведущего окончательное, обжалованию не подлежит.
7. Внимание! В "Седьмой пятнице" можно и нужно флудить, НО: только в виде критических рецензий и ремарок. Имеете что сказать - говорите.)))
8. Авторы, подавшие заявку и получившие критическую поддержку, могут править свои работы до 20.00 понедельника. Главное - не забыть обозначить окончательный вариант.
9. Все авторы, оказавшие критическую помощь участникам, участвуют в номинации "Лучший критический пендель".
10. Спорить с критиками - можно, ругаться - нельзя, а обижаться - глупо.)))
Призовой фонд: При наличии 10 заявок - 1 победитель (100 баллов), 20 - 2 призовых места (100 и 60 баллов), 30 - 3 призовых места (100,60 и 40 баллов). Но в любом случае - не более 5 призовых мест.
Приз "Лучший критический пендель" - 100 баллов.
Сроки конкурса: Начинаем в пятницу, 15 июля.
Прием работ завершается в понедельник, 18 июля, в 22.00
Голосование зрителей и участников: вторник-четверг, до 24.00
В пятницу, 22 июля, публикуем итоги и раздаем призы)
Ведущая конкурса -
Ирина Корнетова
первое место - Светлана Пешкова
второе место - Галья Рубина-Бадьян и Алексей Кузнецов
третье место - Ольга Альтовская
Поздравляем победителей!!!
Спасибо всем проголосовавшим!
мои поздравления всем!
http://litset.ru/publ/24-1-0-28872
По люпину поднебесья плыл вальяжно белый зубр,
пробираясь от Полесья к стае тучек «зуб за зуб».
Там недремлющей жар-птицей за индиговым плетнём
мироздание девица озаряла день за днём.
«У неё рога - корона», - клялся дедушка-бизон,
«Нам она - родная кровно», - пел барашек в унисон.
Словно сглазил друг заклятый. Продирался зубр за ней
сквозь восходы и закаты, частоколы из дождей,
грозы, грёзы, огневицы, мир дворцов, войну халуп…
От седьмого пота выцвел белоперистый тулуп.
Леди Либерти ретиво стейк из тучек обглодав,
оценила перспективу, словно кролика удав.
И прищурив амбразуры глазок, тощие бока
опалила леди зубру. Расплескалась кровь в белках.
Фу-ты...мелочные хвори, голова зато цела,
есть родимое «безморье» и озёра-зеркала.
Высь кроят бушприты сосен, а зубрёнок-малышок
разнотравьем на прокосе набивает вещмешок.
Здесь у самого порога медуница и тимьян,
здесь не любят пустобрёхов, здесь родились ты и я.
Спит старик седобородый, вздуты вены на руках,
человек другой породы (из ходивших на врага).
Юнга звёздного вельбота смел, на выдумки мастак,
В люльке спит его свобода – свет в пшеничных волосах,
россыпью в медовых сотах– конопушки на носу.
К белой кромке небосвода возвращался алый зубр.
http://litset.ru/publ/24-1-0-28871
Вновь память подсунет мне жаркий июль
И то олимпийское лето,
Когда без удавок, дуэлей и пуль,
Не стало в России ПОЭТА.
Кровянит фантом нерождённых стихов,
Я их бы ЕМУ посвятила
За то, что умел хриплой магией слов
Взрывать наши души тротилом.
Другие теперь эти песни споют,
Запомнив печальные даты,
А в нашей когорте «сменивших уют»
Всё чаще и чаще утраты.
Простите меня за неловкий куплет,
Запущенный махом стартёра,
И снова реву, что его больше нет-
Поэта, Певца и Актёра..
Обласканных властью забыли давно,
Эстеты не в моде в народе,
Но знаю, как будто мне свыше дано-
Останутся песни Володи.
Он нерв и глубинушка русской земли,
Он говор и гены народа,
Его выкрутасы исчезнут вдали,
Но крепче лишь станет порода...
..............................
А если однажды с друзьями пойдём,
Смеясь любоваться закатом,
То он возвращается летним дождём
И грома хрипатым раскатом.
http://litset.ru/publ/24-1-0-28636
А помнишь, как в уральском Арамиле
на грядки наплывал июльский зной,
пропалывая бульбачку не ной,
а поклонись родимой из кормилиц
за беженцев в петле военной доли
трёх в узел затянувшихся годин,
где младшей вместо мамкиной груди -
лишь тряпочка с подслащенной водою.
Сестрёнку по зиме и схоронили,
частичку белых рос и белых слёз,
и, может быть, ромашками порос
тот холмик в «зарубежном» Арамиле.
Соседкин крик, вмиг посветлевший воздух.
«Освободили Минск!»
«До-мой! До-мой!»,-
весёлкой* с семицветной бахромой
мы на сердца наматываем вёрсты,
ввалившись по бесчисленным ухабам
в наш одноглазый добрый старый дом...
Давай, на Комсомольское пойдём,
ведь здесь однажды мама встретит папу.
весёлка* - радуга(бел)
всё, она уходит,
кричу ей вслед; не покидай, родная!
ведь холодно, а ты не по погоде…
не обернётся, гордая, прямая.
вернись ко мне, прощу –
смеюсь сквозь слёзы,
как сирота, постыл и неприкаян,
как никогда, встревоженно-серьёзен,
прозрев нежданно, кто она такая.
ей невдомёк, о чём молчу и каюсь,
она идёт за хлебом, улыбаясь…
Не так, как у людей"©
http://litset.ru/publ/3-1-0-1609
Мне привиделся город, холодный, как ты, и печальный.
Геометрия снов отпечаталась в нем на века,
Распустилась сирень, оторвавшись от пирса, отчалил,
Может нашей любви, может нашей разлуки баркас.
Всё чуть-чуть изменилось, летят миражи белоночий -
Будет сниться не раз, как бредем мы вдоль спящих витрин
И целуемся в парке, а солнце садиться не хочет,
И не спят воробьи, мы считаем их на раз-два-три.
Изменившийся мир заставляет не думать о прошлом,
Будто бабочек в сердце поймали и сдернули нимб,
Рвутся нити надежды, но, знаешь, что было хорошим -
То останется с нами, его навсегда сохраним.
Мне уже не понять красоты величавых построек,
Быстро меркнет она перед будничным взглядом на жизнь,
Возвращаться назад, окунаясь в былое, не стоит.
Я прощаю тебя, остальное - мои миражи.
http://litset.ru/publ/1-1-0-16475
Синева в бороде. Может, спутал её с сединой?
И накоплен-то пшик, а потрачены многие тыщи.
Сколько в мире дорог, но дороже тропинки одной,
Что когда-то вела к сеновалу, пожалуй, не сыщешь.
Сколь ни крепок был дом, беспременно влекло в города.
Уезжал не со зла, по живому рубил осторожно.
Миллионы людей не заменят тебя никогда –
Лишь сейчас в этот бред почему-то поверить несложно.
Синева в бороде. Это просто неправильный свет!
Эй, вы, там наверху! Я прошу – поменяйте палитру.
Я хочу! Я вернусь через столько неправильных лет,
Я зайду… Подожди, только душу о тряпочку вытру.
http://litset.ru/publ/16-1-0-25717
Пьяный маэстро порвал фиолетовый фрак.
Публика шепчет, во тьме оголяя конфетки.
Ты мне становишься ближе, особенно так…
В позе застывшей – трагедия марионетки.
Ну а когда ты взлетала легко и упруго,
Не досчитался крючка на твоих позвонках.
Думаешь, там, за пределами белого круга,
Ты будешь музыкой в чьих-то умелых руках?
Подозреваю, что ты лабиринты аллей
И переулков рисуешь в уме аккуратно.
Я не запру твой сундук, и ключи от дверей
Я оброню, не заметив потерь, деликатно.
Тихо восстанешь как бледная панна из гроба.
Дёрнутся нити, не лопнув от тяжести век:
Я проникаю в тебя любопытным ознобом,
Благославляя на самый изящный побег.
Танцы на цыпочках я наблюдаю сквозь мрак,
{Лишь бы по плану твои фонари не потухли},
Ты мне становишься ближе, особенно так,
Храбрая девочка в мягких мерцающих ту́флях.
И, обернувшись плащом, ты сошла по спирали
Призрачной лестницы на полуночное дно.
Поезд в туман уносился, колёса визжали.
Ты на перроне осталась, и не суждено...
Скрип на рассвете: вернулась, разделась, легла.
А на ресницах предательски тушь намокает.
Ты не волнуйся, теперь притворись, что спала.
Я сделал вид, что не видел. Не слышал. Не знаю.
Просто представь, расставание – это искусство.
Требует жертв, как уродует ногу пуант,
{На повороте не дрогнет от боли и хруста}.
Ты не бездарна. Терпение – тоже талант.
http://litset.ru/publ/3-1-0-25257
Я тебе не закончил письмо, потому что руины
у подножия строк – многоточия-пыль... А потом
я повесил тебя на гвозде, на стене, как картину.
Это платье на вешалке – твой безголовый фантом.
Алкогольные феи не гонят навязчивый холод,
и кишит сквозняками-гадюками мой саркофаг.
В голове пауки. У меня некротический голод
от тоски по тебе. Я ещё недомучен и наг,
я ещё не забыл {недовыскоблен череп}, и между
истлевающих рёбер оброс незабудками кол.
Выпадать из оправ, ускользать из колец и одежды
ты умеешь так ловко. Я делаю новый прокол
и в сосок продеваю твою золотую серёжку,
обвожу твоей тёмной помадой зияющий рот.
На полу сигареты, осколки, стеклянная крошка.
Надрывайтесь скрипичные жилы! Никто не придёт.
А когда я оставлю свою полинялую кожу,
поменяю цвет глаз, почернею от краски тату,
ты меня не узнаешь, я стану чужим, непохожим.
А пока я люблю эту сырость, покой, темноту.
В невесомости кокона зрею, мои перемены –
неокрепшие чёрные крылья, щетина шипов.
Ты вернулась нежданно, опять просочилась сквозь стены,
узнаю́ аромат и уверенный стук каблуков.
Осторожно. Ты слишком доверчива и безрассудна.
Я почти не дышу и смотрю на тебя с высоты.
Загрызу. Но сейчас подозрительны мы обоюдно.
Замечаю твой сплит языка, улыбаешься, ты –
ты такая, как я?.. Я такой же, как ты? Или словом
искусали друг друга {обиды и боль – на двоих}.
Я целую тебя, я люблю тебя снова и снова,
ну а ты… так красавицы любят чудовищ своих.