Благодарю авторов-победителей за прекрасные произведения и от души поздравляю. Спасибо Прозерпине за организацию конкурса. Благодаря конкурсу, с моим рассказом ознакомилось рекордное для меня количество читателей. Спасибо всем, кто нашел для этого свободное время. До новых встреч, друзья!

Баллы победителям (100, 70 и 50) соответственно местам, перевела; награды в личные кабинеты разосланы

Поздравляю победителей!

У нас два первых места - Таёжник и Джон Маверик, второе место у Гелии Алексеевой и третье - у Валерия Розенталя!

Все авторы-участники молодцы! Работы очень душевные, интересные, искренние.

Спасибо!

С удовольствием поздравляю победителей! Спасибо ведущим за интересный конкурс, поднявший в душе дорогие воспоминания! Спасибо всем, проголосовавшим за мои рассказы! Желаю всем вдохновения, удачи и новых побед в новых конкурсах!

Спасибо большое за конкурс. Думаю, тема близка многим. Поздравляю победителей!

Поздравляю победителей с заслуженной победой - все рассказы на пьедестале действительно лучшие.
Спасибо Прозерпине за организацию конкурса - тема очень многим близка.

Приём произведений закончен. Голосование откроется в 9 час. мск.вр. Голосовать будем до 12 мая(до 22час.00мин.).
У нас семнадцать рассказов и миниатюр. Можно выбрать для голосования от 4 до 7 произведений, отметив при этом до 2 первых мест.

Евдох
http://litset.ru/publ/46-1-0-66496

О том, что опоросилась свинья, Семён вспомнил через день после похорон.
Даже не вспомнил – об этом ему напомнила соседка Полина:
– Так что, Петрович, долго я ещё буду приглядывать выводок? Неделя скоро, как смотрю. С поросятами что делать-то будешь? Покойница мне одного обещалась.
– Обещалась, значит, выбирай, – Семён с соседкой стояли в сарае и смотрели на семерых розовых поросят, присосавшихся к матери. – А, знаешь, Поля, давай-ка забирай всех к себе. Прямо вместе с мамкой. Одного кабанчика я возьму, а остальное хозяйство мне ни к чему. А у тебя дети, как ни как.
– Петрович… да как это? Всех мне? – Полина недоверчиво смотрела на
хозяина, – может, хоть немного денег возьмёшь? Наскребу, сколько ни есть…
– Всё, сказал! Приглядывай за ними пока здесь, а хрюшка окрепнет после опороса – заберёшь к себе. И не артачься слишком – не то раздумаю.
Иди уже, – Семён взялся за лопату чтобы почистить в закутке.

- Наскребёт она, - уже растапливая в доме печку ворчал про себя старик, -
троих мальцов поднимать, наскребёшь, как же...

Полине ближе к полста. Когда-то миловидное лицо сейчас осунулось и поблёкло. По молодости она, не дождавшись из армии жениха, выскочила замуж за залётного красавчика, возившего на газике колхозного председателя. Красавчик и не думал долго задерживаться в ненавистной ему глуши, и вскоре бесследно растаял, оставив Полину с крохотной дочуркой. Дочка подрастала, слыла первой красавицей, замечательно пела и ей пророчили счастье и славу. Но не поступив в театральный, она домой не вернулась. Пела в ресторанах и на банкетах, меняла мужей и подкинув
матери троих своих детей, в конце-концов, исчезла, как когда-то её непутёвый отец, правда, уже подальше – за границу. И вот, уже скоро десять лет, как ни слуху, ни духу.

Печка загудела, Семён поставил чайник и сел на лавку. В доме было непривычно пусто и стыло. Даже, единственная кошка за неделю до смерти хозяйки куда-то исчезла. Семён обвёл взглядом непривычно пустое жилище. Шестьдесят с гаком лет они с Клавдией прожили в этом доме. И вот, третьего дня, как схоронил. Легла она рядом с единственным их сыном Пашкой, погибшем в Афганистане. Долго они тогда с Дусей приходили в себя. Так и стали жить в одиночестве – оба детдомовские. Трудились в колхозе. Потихоньку старились.

Уже ближе к восьмидесяти Клавдия серьёзно заболела. Врачи развели руками и отправили, как обычно, умирать домой. Последний месяц она, вообще, не вставала с постели и уход за ней взяла на себя та же соседка – Полина.
Все эти дни после похорон он ходил подавленный, но не скулил и в душу ни к кому со своим горем не лез – с годами, всё-таки, понимаешь – все там будем, но вот сейчас, сидя за столом в этом осиротевшем доме, он почувствовал, как на него начинает давить, неведомое ранее, ощущение пронзительной тоски. Ему не хватало Евдокии. И, даже, не её самой, видимой – ему не хватало самого ощущения её присутствия в доме.
Её громыхания посудой, шарканья тряпкой, ворчания и, даже, тихого стона, с которым она покидала его и эту грешную землю. Семён ясно понимал – с этой тоской ему жить до конца дней. Просто у него осталось мало времени, чтобы заполнить душу тем, что делает её умиротворённой. Слишком мало… Он это чувствовал.

Семён назвал его Евдохом. Визгливого, розового кабанчика ему выбрала Полина, когда всё месячное потомство перекочёвывало в её сарай.
– Вот, Петрович, смотри, какой мужичок! Головастый, спина прямая, пятак и глазёнки розовые – здоровее не бывает, – со знанием дела соседка отделила одного поросёнка от остальных и протянула Семёну в руки.

– Ладный, – согласился старик и погладил поросёнка по боку.
С этого дня у него появилась забота. Три раза на дню он относил поросёнку заваренный комбикорм с отрубями и воду. Чистил уголок, менял подстилку. Иной раз присаживался на чурку и начинал почёсывать Евдоха за ухом. Поросёнок прикрывал глаза и, довольно похрюкивая, заваливался на бок. Петрович водил закорузлыми пальцами по ещё розоватомубрюшку с пупырышками сосочков и бормотал: «Ишь, шельма, разлёгся! Блаженный…»
Как-то кабанчик приболел, запоносил и Семён выхаживал его в доме в сенях. А потом решил – пусть здесь и живёт. Сени утеплённые – не промерзали в холода и запах в избу не шёл.
А главное – живая душа рядом. Вечерами Семён запускал Евдоха к себе. Поросёнок цокал копытцами по крашеному полу и пробовал на вкус всё, что замечал вокруг. Находившись, он зарывался в углу промеж валенок и затихал. Семён же, по обыкновению, начинал разговор. Он говорил обо всём – о погоде, об огороде, который вот-вот надо копать,
о жгучих болях в подреберье, которые всё чаще стали появляться у него. Евдоха безмолствовал и лишь изредка похрюкивал - явно, в знак уважения к хозяину. Затем они вместе ужинали и Евдох выпроваживался в сени.
С раннего утра поросёнок безцеремонно начинал повизговать и пробовать «на зуб» дверную обшивку. Семён в это время уже обычно не спал. Услышав копошения за дверью, он, поворчав для порядка, вставал и со стариковской утренней сутулостью, шёл впускать питомца.

Пару раз в неделю забегала Полина – интересовалась, нет ли чего в стирку, и что Семёну прикупить из продуктов в магазине. На этот раз, всё-таки, выговорила хозяину:
– Ну, Петрович, избаловал ты порося! Он скоро в твою постель заберётся, – связав тюк с бельём, соседка на минуту присела на лавку,– и дверь видел, как изодрал?
– Не ворчи, Поля. Это у тебя дома стены ходуном, а у меня и комар не пискнет. А с Евдохом мневеселее! Он, проказник, мне залежаться не даёт. А дверь я жестью обобью.
– И ещё, вот что, – соседка приостановилась у порога, – не нравится мне видок твой, Петрович.
Чую, какая-то болячка.тебя точит. Может, до района проедешь, да врачу покажешься?
– Да, не волнуйся, Поля, – стареем, дряхлеем, а как же… Да ещё, вот, беда эта…
Ничего, соседка, выправимся! – Семён хлопнул себя по худым коленям, – а тебе спасибо… не оставляешь старика…
– Редкие вы люди с Клавдией Егоровной, царство ей небесное… Другие, может, и на порог бы меня не пустили, – Полина устало махнула рукой и тихо вышла за дверь.

Семён сидел на лавке и вспоминал, как молодой лейтенант, сопровождавший тело его погибшего сына, сказал тогда им с Евдокией, что хотел бы посмотреть на ту девушку, которая написала Пашке о своей измене.
– Это она его убила, стерва… Он после её письма сам лез под пули. Мировой пацан был, – лейтенант говорил тихо, почти шёпотом, и от этого его слова ещё сильнее западали в душу, – в глаза бы ей посмотреть…
Не получилось встречи – Полина в это время уже рожала дочь от залётного мужа.

– Ну, что, Евдох, пойдём на прогулку? – Семён прервал грустные воспоминания и лёгкими шлепками выгнал поросёнка на залитый солнцем весенний двор. У них впереди ещё будет целое лето.

Семён Петрович умрёт тихим осенним деньком, успев отписать Полине дом.
На следующую осень, в аккурат к годовщине смерти Петровича, Поля зарежет Евдоха. Что-то пойдёт к поминальному столу, а добрую половину свеженины она раздаст соседям...

Повезло Полине хотя бы с добрыми соседями.И им с ней.
Спасибо.
Принято.

Ох, Анатолий! Умеете Вы писать. Или у меня уже старческая лабильность, но к концу пробило слезу...

Спасибо, Галка! Может, это по тому, что я, обычно, рассказываю о своих знакомых, близких мне людях, земляках. Реальные люди, реальные события - пишетя легко!)

Тогда только приходится поражаться незлопамятности стариков. Простить зло, причинённое сыну, - на такое редко, кто способен.

Пеелагеюшка ла конечно же ты права!поздно мы наинае понимать самые простые человеческие нны. Спасибо тебе.

ПОРА...
мнимореальноё из черепков се-реала
http://litset.ru/publ/30-1-0-66493

За немного лет до выплеска в свет: "Пора-пора-порадуемся на своем веку..." Питерское майсковечернее Марсово поле жмурилось на оранжавеющий север.
Они вышли 'в Поле' отчего-то не с Невы, а от Мойки с Пантелеимонской улицы Рылеева после того, как отправили с Финляндского на групповую 'охотничью тренировку' бега по травяным приозёрьям Карельского перешейка годовалую тонконервную красавицу - ирландского сеттера Нетти, обиженную до отказа на то, что её вафлю мороженого дали лизнуть маме и сестрёнке. От этого отказа в степенный восторг пришла жизнеопытная практичная мама, завладевшая полупорцией прохладной радости.
Для всей своры, вернее,- для всех её хозяев, почти слышалось Пушкинское "Пора, пора! рога трубят", переотражённое в Записках охотника Войны и мира.

Своей спутнице, младшей хозяйке Нетти, он с правдивой угодливостью расхваливал тёмно-рыжие прелести ласкового любопытного умненького пёсика, этакой ручной Дианы-охотницы, с тем, чтобы не без намёка заговорить о похожести собачек на их владелиц, благо навстречу с очаровательной регулярностью проходили подтверждения этого тезиса.: Сначала стильную хозяйку тянула за собой ухоженная королевский пудель в львиной стрижке. Потом зигзаговала впереди ковыляющей хозяюшки низкорослая метиска, припадая на заднюю левую. Третьей в списке подтверждений семенила, полаивая, болоночка при не без вызова одетой владелице в избыточном макияже. Так что смешинка упорно властвовала над обоими комментаторами.
А в те времена, влюблённый во всех, её он несомненно выделял (что-то типа: "Пора пришла, она влюбилась" с поправкой на он??). И только сильно потом прояснилась удачность неподкрепления этой любимейшей ошибки обязательствами. Ибо, как почти объективно свидетельствовали (не без завидок?) её лучшие подруги, мужики вокруг были просто не в состоянии увернуться от обаяния количества и качества источаемого ею 'мускуса'.
После потом они даже дружили, правда недолго, молодыми семьями, под парное взросление карасавиц: каштаново-рыжей и с тонкой рыжинкой.

А вот после после, схоронив двух собак: любимую первую и преданнейшего второго, он с попыткой понимания мирился с перманентной, как Троцкая революция, сукофильностью семилетнего Тяфтеля. Этот хитрюга-метис с непростым характером, выросший из подобанного из безнадёги на предзимнем пустыре садово-шестисоточных участков шелковисто-персиково Мелюзгава в гармоничного псивого среднеразмера, сохранил на выразительной мордашке гамму рыжего, аж до каштанового. Уж не пра-пра-потомок Нетти?
Озадаченно поглядывая на это очередное чудо Природы пока парадно дозревает
Глухая пора листопада, он всё чаще зацикливается проблемкой: и чем же теперь сделался похож на обожающего его Тяфтеля?
___

Давно уже подмечено в народе сходство хозяина и питомца. Почему? Загадка природы)

Спасибо.
Принято.

СпасиБотБо!, но позволю усомниться в загадочности сходства со-участников одной стаи/семьи/прайда/общины и прочих соц-организаций с иерархично продавливаемыми/оформляемыми 'общими ценностями'...

Борис, сравнение "её хозяев" со сворой некорректно - скорее, со стаей, имеющей определённую иерархию, а свора - это из другой оперы.

Согласен: легаши-сеттеры сворой не работают, а в период транспортировки организуется нечто квазистайное. Но ведь у 'своры' не одно охот-ничье значение?
Опять же 'хозяева своры' сами сворой быть ну никак не обязаны. Обычно эта компания строится на чутком взаимном уважении...

Ночной поезд
http://litset.ru/publ/46-1-0-66485

Я решила сойти с поезда сегодня ночью.

Да, это безумие – ведь всю жизнь, сколько себя помню – а это без малого тридцать лет – я провела в этом поезде. В небольшом уютном купе. Можно сказать, повезло: столько лет на верхней боковушке в плацкарте у туалета я бы не выдержала. Поезд регулярно делал остановки: пассажиры высаживались, заходили новые. Но не так уж часто люди принимали решение сойти с поезда добровольно. Иногда их и вовсе сбрасывали насильно, на полном ходу.

Я давно думала о том, чтобы сойти. Знаете, что стало последней каплей? Ежедневная сводка новостей. Каждое утро нам вместе с завтраком приносят свежие газеты. И сегодня я прочла, что в соседнем вагоне погиб пёс. Красивый, рыжий, славный пёс. Кто-то перерезал ему горло. Он был еще жив, ему пытались помочь, но… И вот этот кто-то сидит сейчас, наверное, в своем купе, пьет чай с лимоном или кофе со сливками, курит сигару и отлично себя чувствует. И ухмыляется, гаденько так.
И он дышит. Одним со мной воздухом.

Я смотрела в окно, на кучерявые облака, несущиеся мимо. Острая боль разрослась во мне огромным корявым деревом с могучими корнями. Напитанные яростью, такие деревья растут очень быстро.

…Я пришла сюда тонкокожей, как и другие. Мир обтачивал нас под себя, как заводские детали. Шкура становилась жесткой, выдубленной. Мы обрастали колючками цинизма. Сопротивляющиеся пополняли процент выбраковки. Остальные получали ценную возможность смотреть новости без риска получить преждевременный инфаркт.

Еще в детстве я придумала себе игру, что мир – это поезд. А значит, с него можно сойти. Каждый день горе ошпаривало нам лицо, как чашка кипящего кофе, вылитая сверху – доброе утро, не ждали, да? Сводки новостей потрясали жестокостью. И неизменно я убеждала себя, что в мире наверняка есть что-то настолько прекрасное и совершенное, ради чего я должна остаться. Иначе зачем мы все здесь? Куда мы едем с таким невозмутимым видом?

И я искала. Все искали. Мы медитировали, впадали в транс, молились. Придумывали новые религии. Женились и расходились. Мимо нас пролетали дивные пейзажи, все чудеса света были к нашим услугам – висячие сады Семирамиды, пирамиды Хеопса… Мы уходили в монастырь и в Диснейленд, ложились под нож, делали себе другие носы и губы…

И вот сегодня я читаю про этого пса. Я ведь видела его пару раз. Он был добрым и доверчивым. Лохматым и любопытным.

И понимаю вдруг, что нет и не может быть в мире такого чуда, которое сможет это компенсировать. Я измерила шагами весь состав – от первого до последнего вагона. И ничего не нашла.

Тогда я собрала скудные пожитки в маленький рюкзачок и сошла ночью на неизвестной станции.

Вокруг ни души. Глушь и темень. Моя уверенность быстро сменилась страхом. Почти сутки я просто сидела на перроне и ждала другой поезд. А потом поняла, что никакого другого поезда не будет. Окошко заброшенной билетной кассы заколочено досками.

А кругом – лес. Фонарика у меня, конечно же, нет. И я иду по узенькой тропинке, наощупь, вытянув руки. Все время слышу сзади какие-то шорохи: будто кто-то тихонько крадется. Зверь на мягких лапах. Пугливо озираюсь: может, волк?.. Нет, медведь… Или чудище из моих кошмаров: тысячеглазое, вместо ресниц – острые когти!.. Тьма дает простор для фантазий. Дорожка становится все более узкой и заросшей. Ветви царапают мне щеки.

Вдруг я спотыкаюсь о корни деревьев и падаю лицом вниз. Пару минут лежу без сознания. Открываю глаза… Кажется, содрала кожу на лбу. Отплевываясь от земли и веток, думаю о том, что зря надеялась встретить здесь чудо. В нашем мире его нет, но с чего я взяла, что найду его тут… Тьма все плотнее и гуще. Незримый зверь крадется во мгле. Я набираю воздух в легкие, чтобы крикнуть, и…

- Муррр!
Кто-то лижет мне лицо теплым шершавым язычком. Я открываю глаза и утыкаюсь носом в мягкое кошачье пузико. Дымок обнимает мою голову лапами, тревожно урчит, сопит и кусает меня за ухо.

- Ну ты чего, кот… Все в порядке. Жива я, жива. Не буду я сходить с поезда, обещаю. Как я тебя брошу-то, пушистое ты рыльце?.. Пойдем, покормлю.

Два часа ночи. На кухне горит свет. Дымчатый кот уминает докторскую колбасу, а я пью чай с лимоном из прозрачного стакана в красивом мельхиоровом подстаканнике с надписью «РЖД». Зверек запрыгивает ко мне на колени и затягивает песнь благодарности. Топчется, когтит, бодается.

Мой кот. Никому не отдам. Пять килограмм кота. Шикарен, усат и очень скромен.

Приснится же такое… Поезд, станция, лес… Ну и дичь.

Мои руки, гладящие Дымка, вдруг натыкаются на что-то странное. Я вытаскиваю запутавшуюся в шерсти маленькую веточку. Кошачьи лапки оставляют на моих коленях грязные следы. Они испачканы в сырой земле.

Мир вокруг нас смыкается кронами деревьев, подкрадывается зловещим лесом. Хлещет дождь и кричат нечеловеческим голосом ночные твари. Готовится очередная сводка утренних новостей.

Нам не найти того волшебного и прекрасного, что сможет нам это компенсировать.

Но мы с котом будем пытаться. Ведь на сытый желудок шансов куда как больше...

Да, да, надо пытаться. А новости... Они ж, как из королевства кривых зеркал, в них всё кривое)

Принято.
Спасибо.

собакошноё:
http://litset.ru/publ/76-1-0-66456

- Алло! Вы ведь звонили? У меня Ваш номер определился...
- Да. Я Вам СМСку скинул, по объявлению о пропавшем пёсике.
- Не получала...
- Видел собачку, по колено, экстерьером в ту, что на фото на Вашем плакатике. Вчера вечером у И...го кладбища через С...ий бульвар переходила...
- Да?!, Возможно!!
- Но пёсик, скажем так, несколько грязненький, замызганный, что ли...
- Да, да! Наверное она.,- Мы её уже две недели ищем.
- И такая очень самостоятельная. Самодостаточная. Никаких признаков стресса в поведении...
- Ой!,- Точно она!
- Мою попытку привлечь внимание оставила в игноре. О помощи,- никаких запросов с её стороны...
- Не!, Это напрасно: Она чужих не подпускает!
- Я ж без попытки нажима. Она и меня, и пару выгуливаемых прохожими собачек её размера проигнорила...
- Это точно она.: Вся в себе. С ней бывает. Уходит гулять сама по себе на месяц. Это уже в третий раз. Ну, если её у И...го кладбища видели, значит она уже к нам, к дому на Ч...ой улице подбирается: Её на прошлой неделе гораздо дальше,- в районе И...го парка, собачники видели...
- Но ведь ей через промзону и по жуткому виадуку через железную дорогу, если к Вам, пробираться?
- Да-да. Но она может.
- Ни фига себе!?,- Личность!
- Вот-вот!..
- И всё "сама по себе"?..: Ну, прям Кот Киплинга...
(Про себя: лишь бы не Шрёдингера!)
Счастливо отыскать (дождаться??)!
- Спасибо! До свидания! Звоните, если...
_____

Самостоятельная собачка)
Спасибо)
Принято.

самогулятельная...

Каскадёрша

http://litset.ru/publ/46-1-0-66435

Мой сын жил в другом городе, часто уезжал на соревнования по баскетболу. Однажды я приехала к нему в гости и навстречу мне выскочило рыжее пушистое существо – сын завёл кошку. Незнакомка оценивающе посмотрела на меня большими жёлтыми глазами на уровне вдавленного носика и крутнулась, показывая себя и знакомясь.

– Что это за чудо? – удивленно спросила я сына.

– Аристократка персидская. Уже подросла. Мимо такого очаровательного котёнка нельзя было пройти и не взять. Я её назвал Таис. Мне с ней не скучно, – улыбаясь, ответил сын. – Только не любит одна оставаться. Она умная такая – если бросить какую-то штучку – принесёт.

Когда мы ужинали, кошка дремала на полу. Но сын хотел, чтобы она подала голос, персы редко мяукают. Он зашуршал газетой. Кошка сразу подпрыгнула, недовольно пропела «мяу» и убежала. Потом мы сидели на балконе и разговаривали.
Сын шутил:

– Иногда смотрю – Таис медленно обводит глазами своё королевство. Так и читается в них – всё ли в порядке? Ничего не нарушил мой хозяин? Завтра у меня тренировка, поедем, возьми её с собой, – предложил сын. – Таис очень преданная. Она будет за меня болеть.

Кошка потёрлась мордочкой о мою ногу, заурчала и посмотрела на меня умными глазами, словно понимая, о чем мы говорили. В окне квартиры на двенадцатом этаже был виден ночной, живой, беспокойный город. Нагнувшись куполом над играющими огнями тёмно-синий океан неба, усыпанный мерцающими звёздами, пытался уснуть, утопая в неге. Таис разлеглась на подоконнике. Я залюбовалась:

– Такая милая! Похожа на плюшевую игрушку! Интересно, о чём она думает? Попробую угадать.

Таис повернула ко мне голову и взмахнула своим шикарным пушистым хвостом, словно отвечая:

– Скучно. Днём ещё мне хочется погнаться за пролетающей мимо птичкой. А сейчас даже наблюдать за снующими по улице людьми и машинами не получается из-за темноты. И мне остается только мечтать о том, чтобы меня выпустили из высокой башни, и я пошла куда захочу. Но я люблю своего хозяина, и он хорошо меня слушается и приносит мне вкусную еду. За это я позволяю брать себя на руки, погладить и ласково потискать.

На следующий день утром мы приехали в спортзал. Таис суетилась в корзинке, и я взяла её на руки. Игроки команды, похоже, уже были знакомы с рыжей кошкой. Баскетбол – игра очень динамичная, и Таис рвалась на поле. После матча она всё-таки выскочила и, подбежав к кольцу, начала прыгать. Ребята засмеялись и подбросили небольшой мячик. Тут кошка превратилась в игрока – профессионала – она подпрыгивала к кольцу, пытаясь схватить мячик. На поле вышел запасной – новый ловкий и прыгучий игрок команды.

Когда мы вернулись, позвонил мой брат Иван. Он пообещал прийти в гости и представить нам свою новую знакомую. Брату было за шестьдесят, но он поддерживал форму и хорошо выглядел, со вкусом одевался и собирался жениться. Вечером Иван пришел в гости с невестой – яркой и шумной блондинкой с пышными формами. Даме было немного за сорок, она была одета дорого, в украшениях и с пышной причёской. Гостеприимная Таис немедленно вышла навстречу.

– Ах, какая пушистая кошечка! – пропела дама. – Из тебя получилась бы хорошая шапка, очень бы подошла к моей шубке!

Сын сделал недовольную гримасу, но ничего не сказал. Иван был в хорошем настроении, шутил, рассказывал разные байки, потом спел романс о любви. Элла – его подруга оказалась женщиной компанейской, с удовольствием пробовала все закуски, красиво курила, от души громко смеялась. Не сразу заметили, что Таис куда-то исчезла и к гостям не вышла.

Наконец, Иван и Элла засобирались уходить. С шумом все вышли в прихожую. Когда дама уже надела туфельки и поправляла перед зеркалом шкафа шарфик, сверху на неё спрыгнула Таис. Длинной пушистой лапой с выпущенными коготками, она содрала с головы женщины парик и, рыча, утащила его, перебираясь по верхам, куда-то на антресоль.

От неожиданности дама потеряла самообладание и заорала что-то не связное вперемешку с непристойными выражениями. Она выскочила на лестничную площадку, а Иван, спешно обуваясь, кричал:

– Элла, я провожу!

Но дверь лифта захлопнулась перед его носом, и он бегом помчался по лестнице, держась за сердце.

Немного придя в себя, я стала искать парик. Но нашёлся он только через несколько дней – изорванный, пыльный и сбитый.

Брат так и не помирился с Эллой, а позже даже благодарил Таис за проницательность.

В один из дней сын уехал на тренировку, я пошла в магазин. Когда я возвращалась домой, увидела, что сын ходит под окнами дома и зовёт кошку. Вскоре мы услышали жалобное мяуканье, и увидели её, лежащей на траве. У несчастной кошки были переломаны лапы. Таис выпрыгнула из окна балкона – то ли увидела птичку, то ли стала искать сына. Окно было притворено, но не закрыто на замок, и кошка выскользнула.

Сын повез её в поликлинику. Таис вправили и забинтовали лапы, и сын вернулся с кошкой на руках. Она хромала, с трудом передвигаясь по комнате, но скоро поправилась и, сидя на окне, с грустью смотрела вниз на лужайку, где играли дети. Возможно, она вспоминала свои приключения и мечтала о новых.

Ай, да Таис! И смешно, и хлопотно с ней)
Спасибо.
Принято.

Разноцветная кошка

http://litset.ru/publ/46-1-0-66432

Люди говорят, что кошек не любит только тот, кто ещё не встретил свою. В этой истине мне пришлось убедиться, когда невестка попросила забрать свою кошку на пару месяцев, пока подрастёт малыш. Сима была трехцветная – её рыжий, чёрный и белый пушистый мех неожиданно переходил из одного цвета в другой, словно художник лениво набросал на неё разных красок, оставив белыми лапки и пушистую шейку. Старшая внучка Алиса нехотя с ней расставалась, обещая проведывать.

Но сама Сима не привыкла, чтобы кто-то за неё решал. Поймав равнодушный и высокомерный взгляд, я понимала – я только её слуга. Не более. Иногда я пыталась взять её на руки, но она не отвечала мне взаимностью. Сима жила сама по себе. Накормленная, ухоженная и неприступная. И, оставаясь дома, отчаянно рвала обивку мебели. Диван и кресла пришли в совершенно плачевное состояние, но перетягивать их не имело смысла.

И вдруг она заболела. Неделю пряталась по тёплым углам, отказывалась от еды. Шерсть потускнела, глаза стали мутными. Муж повез её к ветеринару, и мы узнали, что кошке надо делать операцию.

Врач равнодушно произнёс приговор:

– Можем попытаться спасти её. Если выдержит. Но никакой гарантии. Потом ещё химиотерапия.

И назвал цену. От озвученной суммы я вздрогнула, посмотрела на жалкое существо и подумала, что спасать некого.

На следующее утро сын привёз внучку. Оставив у нас Алису, он поспешил по своим делам. Пока девочка смотрела мультфильм, мы с мужем на кухне разговаривали о нашей беде. Собравшись с духом, я сказала, что ничего не поделаешь, не стоит она таких денег. Вскоре мы ушли с внучкой на прогулку. Алиса не стала, как обычно, кататься на каруселях и лазить по горкам, только грустно смотрела на других детей. И я поняла, что она слышала наш разговор. Внезапно с дерева спрыгнула рыжая кошка и, виляя хвостом, остановилась рядом с нами. Алиса посмотрела на неё и сказала, что ей надоело гулять.

Поздно вечером я услышала плач. Внучка звонила сыну и с глазами, полными слёз, просила:

– Папа! Мне не надо больше никаких игрушек! Мне не нужны новые кроссовки и куртка! Папа, давай продадим мой планшет! И мне не надо праздник в день рождения, не надо на море! Я буду помогать маме во всём, чтобы она могла работать! Я буду с бабушкой делать поделки и продавать! Только давай кошку вылечим!

Я слушала и слёзы лились по моим щекам. Внучка считала Симу равноправным членом семьи и ей полагалось столько же, сколько другому – столько же любви, столько же жалости и столько же затрат, сколько другому члену семьи, если бы он вдруг заболел.

Я попыталась возразить:

– Она очень слабая и может не выдержать операцию. Но заплатить нам всё равно придется.

Внучка растирала слёзы рукой и будто соглашалась, но снова плакала. Тут всклокоченная Сима выкатилась из шкафа и медленно подползла к ней. Мне показалось, что от кошки пахнуло холодом и обречённостью.

– Я заплачу за лечение, – твёрдо сказал вошедший муж.

Утром он отвёз кошку в клинику, а вечером я поехала забирать её домой до следующей перевязки. В течение недели мы возили Симу в лечебницу.

Каждый раз, когда кошку запихивали в корзинку, она из последних сил пыталась сопротивляться. Вся в бинтах с пятнами крови, она выглядела совсем беспомощной, но мутная пелена постепенно уходила с её глаз.

Когда я поехала за ней в конце недели, Сима, услышав мой голос, начала громко мяукать. Я вошла в палату, она бросилась навстречу и вцепившись в мою куртку, не отставала. Сима вся дрожала – то ли от страха, то ли от слабости. Так на руках я её и привезла домой. В кошачьих глазах светилась такая благодарность и любовь, что этот взгляд было труднее вынести, чем серую пелену.

Исхудавшая кошка быстро поправлялась, словно отрабатывая затраченные на неё средства. Выдержав лечение, она стала набирать вес, шерсть опять стала шелковистой. Внучка играла с ней, а я почувствовала, что кошка меня полюбила. Сима не выражала это, пытаясь ластиться, но подходила, смотрела в глаза и, словно чувствуя себя виноватой за причиненные всем нам хлопоты, позволяла себя погладить.

Теперь мы с ней мысленно разговаривали.
– За что ты меня теперь любишь! Я тебя не хотела лечить. Я вообще тебя не достойна! Ты лучше меня!

– Ты ведь меня не бросила. Будем считать, что это испытание.

Сима смотрела на меня своими огромными зелёными глазами, совершенно ясными и чистыми, словно только родилась на свет, и я чувствовала, что моя душа светлеет.

Она перестала обдирать обивку мебели, и я перетянула диван и кресла. Теперь кошка, выбрав мягкий уголок, спала там, уютно свернувшись колечком, и набиралась сил. А я почувствовала, что такое всегда тёплая, роскошная, меховая грелка.

Иногда Симу забирала к себе мама – побегать по травке. В саду у неё было много занятий – находить в траве шишки, пощипывать вкусные зелёные стрелки, погоняться за мотыльками и с удовольствием уминать рыбку.

По древнему поверью разноцветная кошка приносит счастье и удачу. И правда, пушистая красавица дарила хорошее настроение одним своим присутствием и прожила до глубокой старости в гармонии с теми, кого она выбрала и полюбила.

Добро рождает добро. Внучка навсегда запомнит этот урок.
Спасибо.
Принято.