Август плачет дождем по тебе.
Я и плакать уже не в силах...
Так угодно было судьбе,
Только боль моя не остыла.

И несло нас сквозь бурю - влёт!
Мы сражались, любили, жили -
Только памяти черный лед
Мне остался от этой были.

И бурлила по жилам кровь,
И вела по войне дорога...
Вот грохочет в памяти вновь
Этот бой, что забрал так много...

Запечатан молчаньем рот.
Что там, в будущем?.. Кто же знает...
Нет, не слёзы, а дождь и пот
По лицу моему стекает...

Осень, как рыжая кошка,
Неслышно идёт по лесу –
Шуршит листвой на дорожке,
Встречает кота-повесу.
И в вихре одном кружатся
И кошка, и кот, и листья,
Что тихо летят с акаций.
А неба прозрачной высью,
Привычной осенней трассой
Клин птичий на юг стремится.
И кот с осенним окрасом
Нахально глядит нам в лица.

Принесли подарок мне в маленькой корзинке - 
Он на стол нахально шасть, и пошёл гулять. 
Вот потрогал лапою в вазе мандаринки, 
Вот он рыбку увидал - и с тарелки хвать! 

После спрыгнул со стола и залез под ёлку, 
С ветки снял игрушку, взял, покатал, и вот 
На столе опять, и ест мясо втихомолку. 
Вы узнали, кто же он? Ну конечно - кот.

Как-то раз один мальчишка
Притащил в яхт-клуб мартышку.
Ох, наплакался потом -
Всё на яхте кувырком...
Кто-то спутал все верёвки,
За борт выбросил штормовки,
Парус запасной порвал...
Где же спрятался нахал?
Весь яхт-клуб искал мартышку.
Нет, ребята, это слишком!
Но напрасны все труды.
Ой, хлебнём мы с ней беды...

Пенопластовый город вдыхает морскую соль,
А во сне представляет наивно себя настоящим.
В пенопластовом городе каждый играет роль,
И игрушкой никто не считает себя говорящей -

Точно так же бегут по делам и свидания ждут,
В летний зной дотемна убегают купаться на речку...
Но вот вырос мальчишка, и в буре душевных смут
Пенопластовый город безжалостно бросил в печку...

- Расскажите мне, чайки, что значит летать?
Что зовёт каждый день вас в лазурную высь?
Как хотелось бы мне в эту синь вознестись...
Я отважен и скор, есть и сила, и стать,

Мой стремителен бег, мой рассчитан прыжок.
Р-раз! И бьётся бессильно добыча в когтях.
Только здесь, на земле, я, увы, одинок...
Может, друга найду на небесных путях.

Кто бы тигру сказал, что не птица он - зверь,
Что без крыльев, увы, невозможен полёт...
Он приходит и ждёт - Вдруг откроется дверь,
Что однажды его в вышину уведёт

Голос совести спать не даёт,
Я напьюсь и вина, и вины,
Метрономом всю ночь напролёт:
"Почему ты вернулась с войны?"

И над сонной Фонтанкой опять
Я безмолвный веду разговор:
"Мы прорвёмся... Попробуй же встать..."
"Уходи!.." - Как приказ!.. И укор:

"Уходи! А не то - пропадёшь...
Скоро враг возвратится сюда..."
Входит память мне в сердце - как нож,
Я вернулась... Уже в никуда…

Полнолуние осени - листья кружатся в танце.
Все дела я забросила и любуюсь ночами,
Как они, словно бабочки, в серебристой печали
Наземь падают, падают под печальные стансы.

Лунной ночью осеннею выхожу на дорогу,
Чтобы звёздной тропинкою увела меня в сказку
Чародейка полночная. Чтоб я сбросила маску
И училась бы заново жить с тобой понемногу.

Только сказка останется с полнолунною ночью.
Возвращаюсь с восходом я всё по той же дороге
К одинокой реальности, где не смогут и боги
Дать нам встречу желанную... Снова двигаюсь прочь я.

Ночь лиловая рассыпала по небу
Звёзды золотистые горстями
Убаюканный ветров вестями,
В сонную проваливаясь небыль,

Куст шиповника уже закрыл в бутоны
Белые цветы и ждёт рассвета.
На столе в букете анемоны,
Рядом — лист, на нём стихи. Поэта

Нам нигде не видно… Только шалью
Стул укрыт, но сад, увы, пустынен…
А луна, смущаясь, так и стынет,
Лик прикрыв туманною вуалью.

Посвящается жёнам и невестам не дождавшимся домой погибших моряков 2-ой Тихоокеанской эскадры

Он ворвался в окно, как привет из неведомой дали,
Успокоил тревогу, что душу терзала когтями.
Хоть газеты не балуют нас о походе вестями,
Ветер с моря поведать сумел, где на якорь вы встали.

Соль и влагу принёс, что смешалась с моими слезами,
Как не плакать, скажите, коль милый от дома далёко?
И, как ночь, беспросветна тоска, и постель одинока,
О твоём возвращенье молилась я пред образами…

Снова ветер морской ранним утром ворвался в мой домик,
Только пах он не солью, а порохом, болью и сталью…
И сегодня меня навсегда обвенчал он с печалью.
Мне остались твой снимок, письмо и потрёпанный томик...

Чайке по имени Джонотан Ливингстон посвящается

Из книги судеб вырвана страница –
Она моею вырвана рукой.
Слепой определённости покой
Я поменяла на метанья птицы,
Желающей летать не так, как все.
И вот лечу – внизу трава в росе
И моря бурного вздымаются валы.
Я прорвалась…
И подо мной, белы,
Заснеженные тянутся поля.
Неведомая, новая земля
Принять готова странницу,
но мне
Вернуться надо к тем, кто лишь во сне
Увидеть может новые пути.
И за собой
мечтателей
вести.

Есть в книге судеб алые страницы,
Написанные кровью и огнём:
Вот сорвались в пике стальные птицы,
И пламя - до небес, за окоём...
Сражались люди молча с вражьей силой
Что шла стереть с лица земли их дом.
И вот, над безымянною могилой
Поникший тополь размышлял о том,
Что вечно не забудет эти лица.
Есть в книге судеб алые страницы

Есть в книге судеб чёрные страницы:
Внезапной мукой исказятся лица,
И жизнь, и смерть в одном водовороте
Смешаются наперекор природе,
Не удержавшись в небе, рухнут птицы...
Есть в книге судеб чёрные страницы.

Воздух морозный, искрятся снежинки.

С песнями ходят нарядные дети -
В каждом дворе угостят и приветят.
Яркие звёзды — всё, как на картинке.
Только ни радости мне ни покоя -
Облаком, тучей на сердце тревога.
Чёрные тени стоят за дорогой,
Ночью не спится, ну что же такое?
Утром шептались у проруби бабы:
«Южные ветры сулят испытанья…

Нет, не поможет сегодня гаданье…
Если беда, что же делать? Мы слабы...»
Думы тревожные душу терзают,
Ели в ночи, как недобрые гости,
Лапы раскинули. Тьма на погосте…
Юркими мышками мысли мелькают...

Ты ловишь смеха битое стекло -
Я бью хрусталь невыплаканной боли.
Встает восход - бесстрашно и светло,
И я иду дорогой в чистом поле.

Иду от горьких слов от наших ссор,
И от моих несбывшихся мечтаний...
А в небе птиц неслышный разговор
О вечности разлук и расставаний.

____________На часах без пяти
____________шесть.
____________Замедляет земля
____________бег.
____________Игорь Царёв

На рассвете Земля замедляет бег,
На рассвете встречаются времена
И эпохи... И вырастет новый побег
На древнем дереве. И унесёт волна

В прошлое, в будущее иль в никуда,
Снова поэта - в думах его весна,
В песнях - осень, во взгляде кружат снега.
Власть над словами навечно ему дана.

Где его вынесет в этот безумный мир?
В город ли, в лес - куда попадёт теперь?
Кто он - изгой, бунтарь, народный кумир?
Мастер? Пророк? Иль попросту - дикий зверь?

Пыльным и ветреным помнится тот рассвет,
Тихо сползает в распадок ночная тень.
Зябко в засаде… В ушах — тревожная звень...
«Тише, ребята… Уходим… За мной! След в след...»

Хрустнула ветка случайная за спиной…
Вот и погоня… И боя не избежать.
Быстро за камень, привычно к плечу приклад…
«Что ж, поиграем...» - Нам ветер шепнул шальной.

Выстрелы громом вспороли сонную тишь,
Пулями высекло искры из валуна.
Снова игра со смертью. Что делать — война…
Только сегодня тебе нас не взять — шалишь.

Мечется в пыльном распадке, как призрак, враг,
Пчёлы свинцовые ищут живую цель…
Август, а в сердце как будто метёт метель…
Я ухожу, а в душе поселился мрак.

Я ухожу… Кто-то должен вести отряд.
А впереди — лишь новых боёв череда.
Ты ведь и раньше меня прикрывал всегда…
Вот и сегодня так сделал… В последний раз…

Как же много имён промелькнуло сейчас на странице,
Как же сказано много хороших и правильных
слов...
Назови чёрной кошкой меня или белою птицей -
Назови как угодно, но только исчезни из снов,

Из горячечных грёз, где уже ни имён, ни названий,
Где способна душа обратиться безмолвно к душе...
Называй меня Леной, Ариной, а может быть, Аней -
Всё равно я останусь безликой в своём мираже.

На столе — твой портрет и бутылка вина.
В горле ком с хинной горечью давней утраты.
И пускай говорят: «Не твоя же вина -
Шла война, был приказ. Вы ведь оба солдаты.»

Только мне утешенья вовек не найти -
Да, война. Да, приказ. Но моя в том ошибка,
Что в засаду попал наш отряд на пути.
Ты прикрыл отступленье… С печальной улыбкой

Мне сказал: «Выбирайся. Дойди до своих…
Доложи, что приказ мы исполнили честно…»
И тогда поняла я — мне жить за двоих,
И всю жизнь от тоски не найти себе места…

С той поры каждый год в этот день я одна -
Поздравляю безмолвно тебя с днём рожденья.
За окном светит солнце, в разгаре весна,
А в душе — пыльный август, война, отступленье….

Всю ночь не уснуть… И в висках бьётся пульс
метрономом…
Снова сосед на всю громкость врубает хард-рок…
А я вспоминаю ушедших – родных и знакомых,
И стоя на грани, вдыхаю бензиновый смог…

По улицам тёмным брожу я в обнимку с бессонницей –
Брожу, собирая в букеты опавшие листья,
Она – дорогая подруга моя и сторонница,
И я только ей доверяю последние мысли…

Мы с нею гуляем по тёмным пустым переулкам,
Выходим к помпезным проспектам в неоновом блеске,
И только шаги в тишине отзываются гулко,
Да яркие звёзды, как бусы, что ссыпались с лески

И враз раскатились по чёрному бархату ночи…
Нежданные слёзы дождинками пятнают щёки.
Осенние ночи длиннее, а дни всё короче.
И чувствую я – подступают последние сроки.

Пускай поэт погибнет на дуэли,
Но вечно будет жить в своих стихах…
Опять навет кропают впопыхах
Те, кто открыто спорить не посмели.

Удар кинжалом, яд или наветы –
И вот уже оборвана строка,
Но память жить останется в веках.
А если помнят, значит, нет и смерти.

Метель, как расторопная хозяйка,
Перины-тучи в небе выбивала.
А утром — глянь — роскошным покрывалом
Лёг снег на землю. Вот и ель-зазнайка

Стоит — вся в белом — сказочной невестой,
В высокой шапке тополь, как боярин,
Оцепенел, задумавшись о даре,
И тишина стоит в полях окрестных.

И, утопая в белых снежных перьях,
Мы в лес идём, не говоря ни слова,
Любуясь на пушистые обновы
Да вспоминая старые поверья.

Алмазной крошкой снег искристый
Лежит недвижно, как ковёр.
Мороз рисует кистью быстрой
На стёклах сказочный узор.

И в белых шубах ели, сосны
Стоят и смотрят в вышину,
Очарованье ночи звёздной
Зовёт меня на снег. Одну

Гулять среди его сверканья,
Ловить снежинки на лету,
Глядеть, забыв о расставанье,
На звёзды, стоя на мосту.

Неисправимый ветреник февраль
Никак не может разрешить сомненья -
Кому из двух отдаст он предпочтенье?
Зиме в мехах? Весне румяной? Жаль

Ему зимы парчовых одеяний,
Хрустально-хрупких сказочных мостов.
И вот склониться пред зимой готов,
Но вспоминая вешнее сиянье,

Весне навстречу ветреник летит -
И тает снег, и солнце светит ярко.
Но вот зима смутит его подарком,
И снова вьюга воет и свистит.

Всё мечется неверный наш февраль.
Не угадать нам, что же завтра будет -
Согреет солнце нас или остудит
Метелью белой сумрачная даль.

Чёрная бездна
Без дна,
Без края,
Молчит, играя
Звёздными картами.

Здесь я
Со своей болью,
Солью
Непролитых слёз -
играем всерьёз!

Всего один шаг
Во мрак,
В бездну.

Плывут века,
Как облака
Или звёзды

Вот и снова весна,
И цветущие сакуры строем,
И на землю летят лепестки.
Вдаль идём, ты и я,
По аллее, светящейся розовым цветом,
Ты меня развлекаешь
Старинным французским сонетом.
Только это всего лишь твой сон…

Наяву хлещет плетью свинцового ливня война.
Наяву мы с тобой друг у друга в прицеле...

Весна, и сакуры в цвету
Укрыты розовым туманом.
Ты зачитался вновь Ростаном,
Забыв огонь, войну, беду…

Зачем-то рядом медсетра…
Ах, да, ты в госпитале… Ранен…
Вид сакур отчего-то странен…
Ну вот, уже назад пора.

И ты встаёшь, ещё с трудом,
Идёшь, оставив снова книгу.
От смерти дальше с каждым мигом.
А память?.. Да, придёт… Потом…

[url=http://]My WebPage[/url]

Лихие наступают времена - 
С утра за солью очередь стояла, 
И дров уже совсем осталось мало. 
А я ведь третий год живу одна... 

Вчера чуть не стащили кошелёк, 
Когда я выходила из аптеки. 
Ну что творят? Ведь люди - человеки... 
Нет, точно наступает крайний срок...

Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Её стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, «искусстве для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом наносят вред делу воспитания нашей молодёжи и не могут быть терпимы в советской литературе
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“»

Разговоры, разговоры, разговоры…
Словно осы, больно жалит, вылетая,
Жёстких слов неистовая стая.
Злой язык запрёшь ли на запоры.

Шепоток шипящий за спиною:
Мол, совсем она не поэтесса,
Мол, не видно в творчестве прогресса…
Только ненависть удушливой волною

Накрывает с головой… Как это больно –
Жить вопреки, назло любым наветам.
А ночью дивным сказочным корветом
Стихи ко мне приходят своевольно.

И пусть враги со зла глядят, как змеи,
Я всё-таки пишу – могу и смею!

А была она - цепь причуд
Для такого, как ты, безумца.
Ты ее, не любив ничуть,
Проиграл Нептуну с трезубцем.

А она и в подводный зал
Без опаски вошла - красива...
Каплей крови в колье коралл,
В волосах жемчугов отливы...

Так зачем, безумный мудрец,
Каждый вечер приходишь к морю?
Не супруг, не брат, не отец -
Как чужому поможешь горю?

Опоздал ты её любить,
И в ночи не раскрыл объятий -
Невзначай оборвана нить...
Не бросай в небеса проклятий.

- Слыхали, девочки? На той неделе Джон, 
Да, да, тот самый рыжий обормот, 
Сбежав из дома, поступил на флот. 
О матери совсем не думал он. 

- Подруженька, ах, и не говори, 
Быть может там от парня будет толк... 
А Бен позавчера отозван в полк - 
Вчера об этом рассказала мне Мари. 

- Да, что-то нехорошее грядёт... 
Вчера я в лавке не нашла свечей... 
Сын притащил щенка, сказал - ничей. 
А жизнь и так, соседушки, не мёд.

[img][/img]

- Далась, соседка, нам столица эта - 
Дым, кутерьма, шум, гам и суета. 
Найти, что нужно - просто маета. 
И все бегут, как будто конец света 

- Не говори, соседка, просто жуть. 
Не город, а какой-то муравейник. 
А что кричал на перекрёстке тот бездельник? 
Как хорошо - уже в обратный путь.

Жизнь не сахар — буераки да овраги,
Время жизни мчится быстро, как цунами.
Что там будет, кто мне скажет, завтра с нами?
Как же гладко всё казалось на бумаге…

А война-то — не игра с соседом в шашки.
Выстрелы — не то, что гром салюта.
Скалится зима безумно, люто…
Кровью исправляем все промашки.

Была зима, мела метель, и снег, как сахарная пудра,
Засыпал поле, лес, село. Но выходить из окружения
Всё ж было надо. Командир сказал тогда: «Зима-лахудра
Нам подфартила, и теперь у нас есть шансы на спасение».

С утра пошли. Мороз, пурга, и в двух шагах ни зги не видно.
Враги сидят по блиндажам, чтоб не пропасть в той круговерти,
А мы бредём, по пояс в снег проваливаясь. Так обидно,
Что снова надо отступать, но избежав нелепой смерти,

Мы сможем в бой опять пойти, собравшись с силами немного.
Вот только до своих дойдём — и будет отдых, пополнение.
Там снова — шашки наголо — лететь в атаку по дороге,
И канонада, как набат, что приведёт врагов в смятение.

Шестые сутки сквозь пургу бредём, сражаясь с колким снегом,
Но за оврагом — там свои. И нас встречают с удивлением.
Блиндаж. Тепло. Горячий чай. Мы только щуримся от света.
«Три дня на отдых, молодцы, а в понедельник — наступление!»

Нынче птицы галдели на ветке,
Что недолго продлятся морозы.
Разорались коты у соседки,
Зашептались, встряхнувшись березы.

Пригревает к полудню солнце
И звенит ксилофон капели,
Больше света льется в оконце
И не воют уже метели.

Натянутой струной нервы -
Первая...
Шипенье за спиной: "Стерва!"
Ненависть...
Уходим в никуда. Память -
Пламенем!
И стылая вода манит -
Камень бы...

Возьму, да размахнусь сильней,
Кину вдаль.
К чему пустых похвал елей?
Сердце - сталь...
Перешагну рубеж один -
Вижу два...
Ни боли, ни обид теперь -
Всё слова.

Я не лис – только рыжая кошка.
Я к тебе прибегала тайком,
Обвивая лапы хвостом,
Рядом садилась,
Мурчала немножко.
И слушала очень внимательно
Рассказы твои
О планете, с которой ты родом,
О планетах, где ты побывал –
Интересно было и занимательно.

Я уже совершенно ручная,
Я привыкла к тебе, милый принц…
Только наша странная дружба
Достигла границ –
Тебе пора улетать, я знаю.
Дома ждёт тебя твоя роза,
Ей без тебя тяжело –
Кто на ночь закроет её,
Кто подарит свет и тепло,
Защитит от любой угрозы?

Улетай, мой маленький принц, улетай!
Я привыкну к разлуке –
Кошки это умеют.
Будет грустно,
Тогда я услышу твой голос
В разговорах трав, в голосах птичьих стай…

Я буду помнить тебя!..
Улетай…

Вот дорог седых небелёный холст
Расстилает ночь, значит снова в путь.
Серебром расчерчена карта звёзд.
Вновь пути мечтателей позовут.

И уйдут они серой лентой троп
Сквозь миры и годы, и города -
Даже если страха немой озноб,
И пути назад нет по их следам.

И пройдут года, пролетят, как сон,
И настанет время иных дорог -
Снова вдаль уйдет, сказкой окрылён,
Тот, кого мечта гонит за порог.

Век за веком иду от восхода к закату.
Бесконечен мой путь – не вернуться домой…
Погналась за мечтой – догнала лишь расплату,
Запечатала память и стала немой…

Повороты судьбы. Угадать бы – Куда же?
Что маячит вдали, что уснуть не дает?
Вот уже и огонь вспыхнул алым плюмажем
У меня за спиной – значит, снова вперед.

Ах, люди, люди, как же я устала -
Вся жизнь бегом, как будто марафон…
Ну вот, опять трезвонит телефон!
А дом — не дом — подобие вокзала.

Опять бежать — опять меня зовут.
Трамвай, метро, автобус, электричка…
Сплю на ходу — опасная привычка…
Покоя нет нигде — ни там, ни тут…

Вот прислонилась головой к окну,
Глаза на миг закрыла с наслажденьем -
И вот уже желанное виденье
В мир сонных грёз зовёт меня одну.

И вот постель в саду — так мнится мне.
Лежу, включив ночник, с любимой книгой,
И сброшено тяжёлой шубы иго…
Как жаль, что это только лишь во сне...

Отпылали закаты пожаром над маревом лет,
Прогремели набатом вопросы, и нужен ответ...
А зима закружила метелью, завыла пургой.
Всякий раз вспоминаю под бурю тот давешний бой -

Как мальчишка зеленый в штыки гарнизон поднимал,
И как старый наставник врагов заманил под обвал,
Как вперёд прорывались, не зная, что ждёт на пути...
Только те, кто остались, не смогут покоя найти.

______________________Анне Ахматовой
Не уложишь ребёнка спать –
Вырос мальчик, теперь далече…
Снова вечер одной коротать,
В тишине, лишь затеплив свечи.

Снова думать, как жизнь страшна,
Снова тихо молиться Богу.
Пощадила любимых война,
Но другая беда к порогу

Подползла неслышной змеёй –
И теперь ты одна на свете…
И глубокой, сырой колеёй
Клочья памяти гонит ветер.

Алый отблеск пожара войны
С золотых эполет, словно кровь - по плечам, по рукам…
На задворках огромной страны
Мы не ради богатства и славы идём по векам,
По войне, через дым и огонь –
Только золото дружбы и братства дороже монет…
Вот с галопа сбивается конь,
И товарища вытащить с поля возможности нет.

Ни к чему все богатства теперь,
Если там, за пологим холмом, умирает любовь…
Память – дымная горечь потерь,
Только верность присяге меня ставит на ноги вновь.
И опять, вместе с новой войной,
На плечах застывает металл золотых эполет.
Снова путь через ярый огонь –
Мне дороги иной, кроме той, что я выбрала, нет…

Ой, молодушка, беги скорей домой!

Что ты ищешь в этот поздний час в лесу?
Ёлки замерли под снегом, лес немой…
Мало времени, чтоб навести красу.

Поздний вечер, а до дома путь далёк.
Ой, зачем же ты присела на пенёк?
Юный месяц смотрит с неба на поля –
Там укрыта снежным саваном земля.

Молча падает на землю белый пух,
Есть тропинка, но её засыплет снег.
Так ускорь же ты, молодушка, свой бег –
Если ветер разыграется, лопух,
Ледяным дыханьем сгубит он тебя,
И завоет громким голосом, скорбя…

По мотивам фильма
«Леди Гамильтон»

Играет огонь в очаге,

В бокале искрится вино,
Едва приоткрыто окно…
Что скажем назавтра слуге?..
Ещё не судачит весь свет,
Рассказы о нас не звучат,

Сегодня ещё все молчат…

Да в будущем радости нет…
Разбился хрустальный бокал,
Ушли беззаботные дни –
Гроза изверженью сродни…
Ой, ты же, наверно, устал…
Мне столько не надо болтать,

Уже недалече рассвет.
Как жаль, что увял твой букет…
А утро глядит, словно тать.
Мне ждать без истерик и слёз,
И Богу молиться, как встарь.
Не даст мне надежды январь…
А ты… ты уходишь всерьёз…

Борт в борт сцепились крепко два дракара –
И вот бойцы пошли живой волной,
Теперь не сможешь ты спастись от кары -
Валгалла ждет тебя, соперник мой,
А я вернусь с победою домой.

С тобой когда-то были мы, как братья –
Едва ли лучше б друга ты сыскал
В краю ветров, снегов и черных скал.
Есть в этом мире странное понятье –
Решил за нас уже суровый рок.
А завтра возвратится тот, кто смог

В сраженье этом обрести победу.

Меч отразил щитом, ударил быстро,
Однако ты ушел из-под удара…
Разбиты мы, и ждет меня Валгалла.
Ее врата я вижу в небе чистом.

Песня скальда над морем звучит,
Обнимая застывший фиорд.
Этой песней он славит мечи
Тех, кто завтра уходит в поход.

Смотрит конунг в холодную мглу:
Если Тор отвернется сейчас,
В этой битве я все же паду.
Если Ньёрд нам ненастье припас,
Разобьет он дракар о скалу,
А Вальгалла дождется всех нас...

Вот и утро - светлеет восход.
Отплывает из фьорда дракар.
И начертана виса, как дар,
На щите, что повешен на борт.

Всё течёт, всё меняется в мире,
Словно рыбы, в течении том
Мы плывём.
И, как точки в пунктире,
Неразрывною связью притом

Тесно связаны - дружбой, обетом,
Или просто капризом судьбы.
Мы воюем с обманчивым светом,
Но не знаем итогов борьбы...

А течение времени быстро -
Вот уже пролетели года,
И последнею точкою выстрел
Обрывает пунктир навсегда.

Что было?
Что будет?
Что ждем от судьбы?
Не слышит
Всевышний
последней мольбы,
Не видит,
как жизнь
рассыпается в прах,
А в душах людей
поселяется страх.
И будут скитанья
средь сотен дорог,
Пока не настанет
всей жизни
итог.

Нам гулять бы с тобой до восхода,
Рвать весною на сопках цветы...
А у нас - марш-броски, переходы
И взлетевшие в воздух мосты.

Нам бы где-нибудь в светском салоне
Завести пикировку в стихах,
Только мы далеко в гарнизоне
Ждём приказа на выход.
И страх

Не знаком нашей бравой команде.
Но однажды, при пыльных ветрах
Над распадком - сырым, чужедальним,
Все надежды развеялись в прах.

Ты в последней отчаянной битве,
От осколков меня заслонив,
Прошептал, как приказ, как молитву:
"Будь счастливой, родная!
Живи..."