Нет, мне не нужно от тебя
Ни лестных слов, ни слов неверья.
Меня нисколько не любя,
Не избежишь ты лицемерья.

Ведь равнодушна ты во всём,
Меня касающемся где-то.
Ты в безразличии своём
На чувства мне не дашь ответа.

И ты проходишь сквозь меня,
Как сквозь судьбу проходят годы.
И изменить не волен я
Твоей нелюбящей природы...

С музыкой имён любимых женщин,
с призраками прошлого в душе
мне живётся, любится не меньше,
чем когда-то, но не так уже…

Обрастание семейной ленью
да усталая сутулость плеч.
Осень сердца. Грустное томленье.
Мимолётность запоздалых встреч...

Вот и нынче далеко от дома
у любви несбыточной в плену
как в манящем омуте бездонном
я в глазах загадочных тону...

Недоговорённость в этом взгляде,
в поцелуе торопливость чувств,
словно этот поцелуй украден
с этих сладких и прекрасных уст…

Опустел опять «дворец свиданий»...
остаюсь наедине с собой.
Будут дни напрасных ожиданий,
и в ненастье обратится зной...

Ластится звучанием нежнейшим,
и хмелит мне душу, как вино,
музыка имён любимых женщин,
призрачною ставшая давно.

Всё вернулось «на круги своя»,
Жизнь не кончилась, а больше закружила.
Главное, по совести – семья,
Про тебя же сердце не забыло.

Обречённо шелестит листва,
И, скукожившись, под ноги облетает…
Вот для этих строк ищу слова,
А душа отчаянно скучает.

Разноцветный и бескрайний плёс,
Осень крыльями своими размахнулась…
Медью крашеных твоих волос
Встречная рябинка улыбнулась.

Просинь в сероватых небесах,
И на фоне этом зелень промелькнула:
«Крапинки зелёные в глазах
Твоих серо-голубых», — кольнуло.

Мне так грустно в жёлтом сентябре,
В воздухе воспоминания витают
О той, летней, разбитной поре,
И несбывшейся любовью мают.

Как мне быть, хорошая моя?
Продолжать любить или забыть, что было?..
Всё вернулось «на круги своя»,
Жизнь не кончилась, а закружила.

Бабье лето, бабье лето,
Ты каким теплом согрето?
Ты какою же тропою
В осень забрело по полю?
Или по лесной дороге
Прошагали твои ноги?

Бабье лето, бабье лето,
Где взяло ты столько света,
Столько братского радушья,
Многоцветного радужья?
Ты зачем так бесшабашно
В осень вторгся, день вчерашний?

Бабье лето, бабье лето,
Песня солнечного ветра,
Вздох тепла, увы, печальный,
Света всплеск, увы, прощальный.
Знаю, как ты всё же зыбка,
Лета прошлого улыбка.

Таня, милая сердцу девчонка,
Да, я знаю, прошли наши дни,
Хоть порой и жалею о чём-то,
Что уже не вернуть, не продлить.

Ты ведь тоже меня вспоминаешь,
Даже, может, ещё что-то ждёшь,
Как и я, что всё кончилось, знаешь,
Но в душе всё равно себе лжёшь.

А могло бы всё быть и иначе,
Не хватило лишь нескольких слов.
Слов, что в жизни порой много значат,
Не нашли... Наше время ушло.

Ты уже ко мне не придёшь,
Но конца ожиданью нету.
А за окнами лунный дождь
Жёлтым светом залил планету.

Был бы так этот вечер хорош,
Будь со мною сейчас ты рядом.
Только ты уже не придёшь,
Не окинешь квартиру взглядом.

На крыльце постою, как всё ж
Холодны в лунном свете звёзды.
Поздно. Ты уже не придёшь.
Не сбылись в этот вечер грёзы.

Каждый миг себе глупо лжёшь,
С безнадёжностью ожидая:
В этот раз ко мне не придёшь,
Может, завтра дождусь тебя я.

Как же хочется в травы упасть на ромашковом поле,
Неотрывно смотреть, как плывут облака в синеве…

Лишь в России быть может таким необъятным раздолье,
Васильковое небо высоким и синим вдвойне…

Так нежны и волнительны здесь соловьиные песни,
По-особому пахнет цветами нескошенный луг,
Притягателен лес и зелёный, и пёстрый, и если
Обнажённый весной, и заснеженный в холоде вьюг.

Здесь привольно дышать светом солнца, дождём и ветрами,
Эту землю любовь привечает, и светлая грусть.
Тут ни помощь, ни дружбу, ни чувства не мерят деньгами –
Справедливостью, честью же издревле славится Русь.

Благодарен за русскую душу детсаду и школе,
Добрым людям спасибо и близким, родным и семье…

Как же благостно в травах лежать на ромашковом поле,
Безмятежно смотреть, как плывут облака в синеве…

Я стоял на перроне, ты с букетом цветов
Проходила к вагону, как царевна из снов.
Твоё имя, Наташка, я ещё не узнал,
Но уже заблудился в твоих синих глазах.

Глаз таких не встречал я никогда и нигде,
Словно вдруг искупался я в онежской воде.
Два часа я тонул в них и на помощь не звал,
Так меня захватила твоих глаз синева...

Ни о чём не жалею и теперь, не любя,
Из-за глаз твоих синих только помню тебя.
Столько девушек рядом, столько глаз голубых,
Карих, серых, зелёных, но не синих твоих.

А хочешь, придём на встречу…
Ты скажешь: «Ну, здравствуй, милый».
Отвечу: «Привет, родная.
Ты что-то меня забыла».
А ты улыбнёшься грустно,
мол, так получилось как-то.
Ну, что ж, улыбнусь я тоже,
разлад вспоминать бестактно.
В уютном кафе за столик
присядем, закажем кофе.
В глаза поглядим друг другу,
неясности лёд растопим…

А знаешь, ведь так быть может,
и вовсе ещё не поздно…
Мы будем болтать с тобою
и весело, и серьёзно.
Поймаем такси у входа,
поедем ещё куда-то.
И будем гулять как прежде
по набережной нарядной.
Взасос целоваться станем
под нашим столетним клёном.
Вновь буду тобой любимым
и страстно в тебя влюблённым…

И ночь уйдёт по-английски,
и солнце взойдёт некстати
намёком раннего утра,
что нам уж пора расстаться…
И день разлучит нас снова,
и вечер, бывший соавтор,
свиданья вновь не назначит,
не будет «нашего завтра».

Всё минет: и боль разлуки,
и бурная радость встречи…

А веришь, что жизнь прекрасна.
Жаль только, так скоротечна…

Я мечтал о тебе так, что…
И хотел тебя, ужасть, как…

Нынче ж ты для меня никто
И зовёшься теперь никак.

Я любил тебя больше, чем…
Всё в тебе обожал, ну, аж…

Очевидно, болел не тем,
Страстью, видимо, мнил я блажь.

Ты была мне, а я тебе:
И не друг, и не враг, а так…

Словом, вилами по воде
Был написан в душе бардак.

Я по наитию или в бреду
с восторгом принимаю муки сердца.
Ты, как костёр, чтоб в холоде согреться…
и беспощадный зной пустыни
на беду.

Я без тебя, как рыба без воды,
огонь без кислорода, Мир без Солнца.
Ты в яркий день из тьмы ночной оконце…
И бриллиант не по карману –
тоже ты.

Я без тебя – Вселенная без звёзд,
и как Земля без голубого неба.
Ты, как голодному краюха хлеба…
и как гурману голоданье
в честный пост.

Я без тебя, как песня без стихов,
и как душа без радости, без Бога.
Ты, словно к Храму светлая дорога…
и индульгенция на отпуск
всех грехов.

Я без тебя как будто и не жив,
ты – в лёгких, что дыхание второе…
Будь этот поворот судьбы игрою –
я выбрал данный путь, однажды
полюбив.

Будильник подгоняет время,
А я всё всматриваюсь в темень
За окном.
Вивальди плачется с пластинки,
Мои же слёзы - уже льдинки.
Вымерз дом.

В нём без тебя ужасно пусто,
В нём нынче безнадёжно грустно,
В сердце - дрожь.
Уходят в прошлое минуты -
У времени законы круты.
Не придёшь.

Смотрю в окно на вечер поздний,
Как бисер высыпались звёзды,
Нет луны,
Как нет тебя, моя родная,
Казнится музыка, рыдая
Без вины.

Вздыхает сонная планета,
Ещё так долго до рассвета,
До утра.
Будильник подгоняет время,
А я всё всматриваюсь в темень,
Только зря.

Я не спрошу тебя о том,
На что ответить ты не сможешь,
Но почему, мой странный сон,
Меня ты мучаешь и гложешь?

Я не скажу тебе, любя,
Ни слова грубого, ни лести.
Но отчего же ты и я
Не можем оказаться вместе?

Я столько думаю, поверь,
От дум тех никуда не деться.
Но почему же, словно дверь,
Не мне открыла своё сердце?

Я буду ждать тебя, учти.
Понять и ты меня попробуй.
Но отчего твои пути
Не сходятся в мою дорогу?

Я хочу тебе тысячу песен пропеть,
Только ты никуда бы не уходила.
При тебе без причин начинаю краснеть,
И к тебе меня тянет какая-то сила.

Что же это такое? - пока ещё я
Под любимые песни один размышляю.
Но годами наезженная колея
Без излишних сомнений меня направляет.

Я к тебе приближаюсь: то робко, то нет.
Я тебя разгадать, словно тайну пытаюсь.
Будто в солнечный отблеск далёких планет
В глубину твоих глаз без конца окунаюсь.

Я б хотел эту глубь добротою согреть -
Пусть бы в ней много звёзд путеводных родилось.
Я могу тебе тысячу песен пропеть,
Только ты никуда бы не торопилась.

Как мне без тебя одиноко,
вчера бы ещё не подумал,
с тобой поступая жестоко,
тебе говорил «не люблю», мол.

Обидных тебе слов, условий
изрёк я немало при встречах.
«Хватило мне прошлых «любовей», -
твердил я почти каждый вечер.

Одни лишь шипы, но не розы
тебе доставались так часто -
в глазах от страдания слёзы
не раз закипали несчастно.

И вот я в прострации шока,
поняв: ты мне не безразлична,
и как без тебя одиноко,
и как без тебя непривычно.

Прости, что порой обижаю насмешкой и грубостью,
зато не рождаю фальшивую пошлую лесть.
Что ж делать, коль как саранчи в отношениях трудностей,
и я, вопреки пожеланьям, увы, не бог весть...

Прости, что бывает мне грустно по давнему прошлому,
тогда в настоящем я гадок и невыносим.
Не надо спешить моему поведенью бульдожьему
значенье придать и одаривать взглядом косым.

Прости, что так мало ты слышишь слов нежных и ласковых,
язык мой уродлив, и речь его косна и зла...
Но всё же, раз было угодно судьбе связать нас двоих,
то есть продолженье у этого брака-узла...

В миг, нам отпущенный судьбой,
желаю быть к тебе терпимым.
Быть не хочу твоим судьёй,
но не хочу и подсудимым.

…Я не приемлю правду лжи
и пафос жалких оправданий.
Ведь мы друг другу не должны,
но больно сердцу от страданий.

Витую суть избитых фраз
мы произносим вслух так часто,
и забываем то подчас,
что к бедам собственным причастны.

Слова на волю отпустив,
им подарив беспечно крылья,
тех раним мы, подтекст сгустив,
кому слова те говорили…

Я так хочу побыть с тобой:
не мнить, не мучиться, не злиться;
за миг, нам посланный судьбой,
на радость вволю налюбиться.

Мой ангел, поймёшь ли меня -
Ты так молода и прелестна.
Я - рыцарь, упавший с коня,
А ты - в королевстве принцесса.

Мне поздно о счастье мечтать,
Тебе ж оно грезится, снится.
Я беден, мне нечего ждать,
Ты ждёшь благородного принца.

Я горд, неудачлив и зол,
Ты тоже горда, но невинна.
Я - как скептицизма посол,
Ты - в светлое веришь наивно.

Зачем мы говорим
намёками смешными?
Зачем не отгорим
единожды на жизнь?
Ведь знаем, что сейчас
как никогда нужны мы
друг другу. Пусть же нас
беспечность закружит!

И пусть бы всё вокруг
рассыпалось бы звёздно,
и тяжесть старых мук
растаяла б, как снег...
Да что это я вдруг?
Уже, конечно, поздно.
И мысленный недуг
сейчас сойдёт на нет...

Восхищусь по фото твоей статью
в ожиданье нашей переписки,
огорчусь подспудно: ведь не стать мне
для тебя своим, родным и близким.

Не хотел бы выглядеть я пошлым,
впавшим в словоблудие, тем пуще:
ты - воспоминание о прошлом
иль апокалипсис мой грядущий?

В этом бесконечном размышленье,
в самобичевании потешном
дать боюсь я чувствам послабленье,
волю, власть словам прекрасным, нежным.

Совершенство, Женщина, Богиня,
остров, для меня недостижимый,
ты люби других… я ж просто сгину
в странствиях, тобою одержимый…

Я исчезну, тем тебя не раня –
так случится, рано или поздно…
всматриваюсь в фото на экране:
ты – стихи, а без тебя жизнь – проза.

Нет любви, как ни желай,
Как ни мечтай ты о ней.
Снова кончается май -
Миг в бесконечности дней.

Так и пройдёт этот год,
Сгинет из жизни совсем.
Мир, словно водоворот,
Кружится без перемен.

В летах и в холоде зим
Всё не найду я себя,
Часто никем не любим,
Сам никого не любя.

Чем моё сердце живёт -
Только надеждой своей,
Что ещё счастье найдёт
Там, в бесконечности дней.

В минуте молчания, личной, своей,
хочу я застыть, стиснув зубы до хруста.
Теперь, через годы, без честных людей,
тех, погибших, исчезнувших, холодно, пусто.

Сколько судеб, оборванных страшной войной,
и изломанных, скрученных общей бедою…
И сегодня я мучаюсь вечной виной,
что их славы, их подвига вовсе не стою.

Вырастал я в «застое», как пишут сейчас,
Ничего я не создал полезного людям...
Но сегодня скатились слезинки из глаз
по убитым, ведь их никогда уж не будет.

Были б живы те, лучшие, может, и я
был другим бы, и многие были б другими...
Нет, конечно же, всем я, отнюдь, не судья,
я, скорей, подсудимый пред всеми, пред ними.

Очень трудно без фальши в стихах передать
все, не нынче уже обретённые чувства,
а в минуту молчания нужно бы встать -
я стою, стиснув зубы до боли, до хруста.

Неверные слова произношу,
Их бисером разбрасываю всюду,
Их в строчках зарифмованных пишу,
Пришедшие слова из ниоткуда.

Неверные слова неверных чувств
Я повторяю.
Зачем они слетают с моих уст,
Не знаю.

Неверные слова как злой оброк,
Возложенный на раненое сердце,
Его не изживаемый порок,
И никуда от этих слов не деться.

Неверные слова, мой тяжкий крест,
Ношу, страдаю.
Зачем в них исторгаю ложь и лесть,
Не знаю.

Неверные слова сказать хочу
Я, осенью дыша, опять влюблённый.
Не погасить неверную свечу,
Любви неверной огонёк зажжённый.

Неверные слова я вновь и вновь
Сказать желаю.
Зачем их навивает мне любовь,
Не знаю.

Неверные слова неверных чувств
Опять роняю.
Зачем они слетают с моих уст,
Не знаю.

Разочарование,
Ты - мой вечный Крест.
Этим испытанием
Я богат, как Крез.

Сердце моё глупое,
Ты - моя беда,
Мысли мои путая,
Мучаешь всегда.

Чувства оголтелые,
Вы - мои враги.
Что же вы наделали
Смыслу вопреки.

Ты, любовь желанная,
Долгая печаль,
В жизни моей главная,
Скрылась за вуаль.

Дум и чувств искания
Вновь пошли вразрез.
Боли и страдания
Заработал пресс.

Этим испытанием
Я богат, как Крез.
Разочарование,
Ты - мой вечный Крест.

Убей меня, убей совсем,
Уже ведь предан я тобою.
Не тем я жил, живу не тем.
Неужто лучшего не стою?

Убей меня, ведь я так слаб,
В твоей купаясь нелюбови.
Свободен я и всё же - раб,
Слуга своей сердечной боли.

Убей меня, любовь моя,
Не противостоять той боли.
Уж так душой измотан я -
Мне смерть желаннее неволи.

Ты повод некогда дала,
Ты поманила вдруг любовью...
Убей меня, исчадье зла,
Коль предан я давно тобою.

Не говори мне "до свиданья",
скажи "прощай" и уходи -
мне не излечишь от страданья
ты сердце глупое в груди.
Оно трепещет и сгорает,
как птичка в клетке золотой,
оно с тоской запоминает
твой каждый локон завитой,
твои глаза - два океана
в плену у берегов ресниц...
У ног твоих - пусть это странно -
с мольбой не упаду я ниц.
Напрасны разлюбить старанья
перед разлукой впереди.
Не говори мне "до свиданья",
скажи "прощай" и уходи.

Того, что было, уже не будет,
А то, что будет, нам невдомёк.
Лишь время позже, потом рассудит:
Кто что не сделал и что бы мог.

И все слова, что уже сказали,
Не впрок обоим. Я так устал...
Увы, не зритель я в кинозале,
И не с экрана твой голос лгал.

Всё, что свершилось, как киноплёнку
Не перекрутишь уже назад.
Ты не кричи мне теперь вдогонку,
Что было - вновь не пойдёт на лад.

Удел, что жизнью нам предназначен,
Не перевыбрать, как то не жаль.
Но все удачи и неудачи
Укроет розовая вуаль.

Да, время сгладит в душе обиды
И мысль смятенную остудит,
Но узы дружбы, сейчас разбитой,
Потом не склеит, не возродит.

Я в небо тёмное всмотрюсь,
в его ночную непрозрачность.
Чего хочу я иль боюсь?
И чем я маюсь? Иль дурачусь?

И мой предновогодний сон
такой чудесный и красивый...
А я, как в тупике вагон
забытый, без локомотива.

И мысли тайные мои
так перепутаны и странны...
В безумном мире злые дни
текут сквозь грёзы неустанно.

И я со снами не борюсь,
лишь в них не знаю яви мрачность...
И в небо тёмное смотрюсь
как в дум своих же непрозрачность.

О, сказка старая, в душе моей
ещё жива навязчивостью страстной.
Я в отблеске счастливых наших дней
от одиночества вдвойне несчастлив.

Всё повторится с кем-нибудь другим,
но не со мною, сколько б ни тужил я,
увы, скреплённые узлом тугим
с тобой когда-то, мы теперь - чужие.

И я так жду, тебя не позабыв -
ты как там без моей любви и ласки -
что, прошлое с тобою разлюбив,
с другою буду счастлив в новой сказке.

А скажи мне, серый вечер,
Почему же день не вечен?
Почему же не усну я
И по утру так тоскую?

Звёзд не видно, в небе тёмно.
И слоняюсь я бездомно
По заснеженной дороге,
И устали мои ноги.

И устали мои уши
Завыванье ветра слушать.
А скажи мне, буйный ветер,
Почему ж так серен вечер?

Почему же ближе к ночи
Не сомкну я свои очи?
Почему ж день так далёко,
И зачем так одиноко?

Засыпает след за следом
Мокрым, липким, бурым снегом.
Почему ж так бесконечен
Этот грустный серый вечер?

О, наслаждение для глаз;
О, наваждение для сердца;
Любви немеркнущий алмаз;
И жизнь, стоящая над смертью;
Восторг моей живой души;
И свет, манящий за собою;
Моя погибель, иссуши
Мне чувства, но не будь другою.

Прими мою слепую страсть
И, хоть на миг, но стань моею.
Тебя готов от всех украсть,
Чтоб на тебя смотреть не смели.
Ты никому так не нужна,
Никто такой тебя не знает,
Какую пьёт моя душа,
И во хмелю всё забывает.

Когда-нибудь я вспомню и тебя,
И напишу тебе стихотворенье.
Так вдруг, своё былое теребя,
Почувствую души переселенье
Туда, в совсем растаявший февраль,
Где ночи сладостны и полны тайны.
И станет мне, наверно, очень жаль
Тех зимних дней, пустых необычайно.
Тебя обнять, как прежде, захочу...
Быть может, это будет в воскресенье:
Я сяду в кресло, и зажгу свечу,
И напишу тебе стихотворенье.

Зацветёт сирень весной -
те кусты, что мы сажали.
Только ты уж не со мной
будешь, мы чужими стали.

Вновь сердечный непокой
истомит и изволнует.
Но тебя не я, другой
в губы жарко поцелует.

Будет в форточку извне
аромат сирени рваться.
И другому ты, не мне,
пожелаешь вся отдаться.

Нет, прогнозов не даю:
счастья ль, гибели пригубишь?
Душу с тем, другим, свою
ты возвысишь иль погубишь?

Всех цветущая земля
вновь в страну любви заманит.
Утром же другой, не я,
из твоей постели встанет.

Назовёт тебя женой
иль за ночь любви осудит?..
Зацветёт сирень весной,
да меня с тобой не будет.

Я думаю о ней так часто с грустью,
прижившейся давно в моей груди.
И, стоя на крыльце, поверю пусть я:
сейчас она должна ко мне прийти.

Ласкают взгляд снежинки в лунном свете,
бездонно небо, тайное в ночи.
Зима колдует на моей планете,
держа огарок от луны-свечи.

И я с крыльца смотрю на чудо жадно:
на этот снег, на небо, на луну.
Мне хорошо, мне радостно, отрадно,
и я сегодня долго не усну.

Я буду ждать, загадывать желанье,
мечтать, что будто с нею вместе мы.
И пусть волшебным станет ожиданье
в объятьях ночи, в колдовстве зимы.

Заворожили танцем взгляд снежинки,
Кружась как будто белый пух беспечно.
И выступают на глазах слезинки
От попаданий метких бестий млечных.

Запорошив тем пухом всё в округе,
В тумане снежном небо растворилось.
Зимы - снежинки - преданные слуги
Всей армией на землю навалились.

И в снежном кружеве тепло, уютно,
И радость разливается по телу,
Пока ещё мороз не щиплет люто,
Пока зима окрепнуть не успела.

Я никогда не посвящал тебе стихов
И вдруг сейчас подумал: «Отчего же?» -
Мы столько говорим ненужных слов,
А нужных двух сказать никак не можем.

«Мой друг, Надежда», - думаю всегда,
Не забывая этих слов значенья,
И лишь порою, только иногда
Грызут меня нелёгкие сомненья.

В минуты эти понимаю я, что ты
Любимой с первой встречи быть хотела,
Хотела, чтоб дарил тебе цветы,
Но ничего не в силах я поделать.

Жестоко сердце у меня в груди
И жизнью занято оно другою.
В минуты эти мне б сказать: «Прости,
Что не могу ответить я любовью».

Я в кино в мягком кресле сижу,
На экран чёрно-белый гляжу -
Там война, ей нельзя быть цветной,
Ведь жива она вечной виной.

В темноте освещён экран -
Там война, убивают там.
Там гудит, там горит земля,
Вместе с нею горю и я.

Это счастье: я здесь, а не там,
Где война неподвластна годам.
И кровав чёрно-белый экран:
Стонут люди от боли и ран.

Не излечат года ту боль.
Продолжается смертный бой.
Где-то снова горит земля,
Вместе с нею сгораю я.

Ещё не растаявший запах свечей
и тот аромат, что оставила ты,
букет на столе - он теперь уж ничей -
тобой принесённые в гости цветы…

Домой проводил и вернулся назад,
а здесь тишина тебя помнит ещё -
как в райский, но так опустевший вдруг сад,
я в комнату с холода грустно вошёл.

А здесь в полумраке, забытые мной,
в постели разбросанной мирно сопят -
уже отдыхают - уют и покой…
ну, что же, прилягу и я.

Мы с тобой не виделись давно,
Встреча вдруг случилась, как в кино.
И вот тут нам стало ясно:
Расставались мы напрасно,
Не поняв, что было нам дано.
И вот тут нам стало ясно,
Что расстались мы напрасно,
И что вместе будем всё равно.

Помнишь, как гуляли мы с тобой,
Мир кружился с нами под луной,
Обнимались, целовались…
Почему же мы расстались,
Стало что тогда тому виной?..
Обнимались, целовались…
Отчего же мы расстались
Той далёкой позднею весной?..

С той весны минуло много лет,
В наших отношениях расцвет.
И теперь мы снова вместе,
Всем рассказываю в песне
Этот незатейливый сюжет.
И теперь мы снова вместе,
И о том пою я в песне,
Что мы не расстанемся уже.

Не верю… не надеюсь… не люблю…
слова... как в небе растворённый дым…
Чем больше становлюсь немолодым,
тем чаще мысль, что не живу, а сплю.

Не плачу… не жалею… не зову…
мечты… как в море потонувший барк…
Чем дольше с жизнью заключённый брак,
тем чётче: это сон, не наяву.

Не помню… не волнуюсь… не пишу…
все чувства… как заледенелый дождь…
Утихла сердца творческая дрожь,
молчит душа… лишь леностью дышу.

Живу, старея, точно век свой длю…
Желания… что ветошь на ветру…
И думы… всё навязчивей, не вдруг…
Увы…
Не верю… не надеюсь… не люблю…

Я в тебе не нахожу изъянов,
для меня твой образ идеален,
и не оттого, что нынче пьяный,
я так добр к тебе и так лоялен.
Потому, что я люблю, жалею,
в нежности невысказанной таю,
о твоей другой любви радею,
только о любви ко мне мечтаю…
Ты – неисчерпаемый источник
для не показной, но явной страсти…
я не оттого терзаю строчки,
что любовь к тебе глаза мне застит.
Нет, ты для меня одна такая –
это озарение святое
не теперь ко мне пришло, я знаю –
чувство это дорогого стоит…
Не для красоты словца румяна –
слепок моей сущности ментальный:
я в любимой не ищу изъяна,
я её рисую идеальной…

Я тебя не хочу обидеть,
А, случается, обижаю.
Мне бы лучше тебя не видеть,
А зачем-то тебя ожидаю.

Ожиданием нелегко жить,
Почему-то я всё равно жду.
Я тебя не хочу тревожить,
Получается, что тревожу.

---------------------------------------

Пусть грусть ожидания разбудит
Нежность к той, кого ты ждёшь.
Счастье не исчезнет, не избудет,
Если ты любовь зовёшь.

Скоро день любви твоей настанет,
Встретишь ту, кого ты ждёшь.
Знай лишь, что тревоги все растают,
Если с верой ты живёшь.

Пусть вас приходящий год подружит,
В праздник ты любовь найдёшь,
Счастьем вдруг прольётся и закружит
Снежный новогодний дождь.

Я не буду с тобой говорить о любви,
лебезить и заигрывать, всё потому что
не хочу быть в неискренних чувствах твоих
ни шутом, ни слугой, ни рабом, ни игрушкой.

Ты красива безбожно, ты сводишь с ума,
не меня одного увлекаешь ты в бездну,
где с лихвой урожай собирает война,
за тебя пропадают в борьбе бесполезной.

Я не стану лелеять нелепую страсть,
потакать беспросветному в корне влеченью -
из колоды тянуть не козырную масть
не хочу, плыть как все не хочу по теченью.

Ты в безумных глазах чьих-то очень мила,
предстаёшь перед ними сокровищем, сказкой,
но меня ты покамест с ума не свела,
я в колодец сигать не готов по указке.

Я не склонен включаться в неистовый раж,
безоглядно влюбляться в столь ветреных барынь,
ни к чему стать шестёркой, чтоб выйти в тираж,
и без пробы понятно - с тобой мы не пара.

Из повестки изъято «быть или не быть»,
мои мысли и чувства не склонны к расколу,
мне не в кайф это дивное диво любить
по великой нужде, паче же по приколу.

Моя станция будет на той стороне…
Злые капли-дождинки стучатся о стёкла.
Ты отточенным профилем села ко мне,
изумрудный свой взгляд обратила за окна.

Я украдкой смотрю на тебя - всё смотрю
и сказать ничего не могу от волненья.
Мы с тобою играем в молчанку-игру,
безвозвратно теряя немые мгновенья…

Что ты видишь на грязном в подтёках окне
сквозь прикрытые с тенью наложенной веки?
Моя станция скоро на той стороне…
Я сойду, чтоб с тобою расстаться навеки.

Перебродившая любовь
имеет горький вкус,
но отпиваешь вновь и вновь
вино угарных чувств.
И всё б пора забыть уже:
и радость, и печаль.
Но не утешиться душе,
заблудшей невзначай.

Есть наважденье для сердец,
его "любовь" зовут -
лишь измотаешься вконец,
рвя прочность её пут.
И наполняешь душу вновь
вином угарных чувств.
Перебродившая любовь
имеет горький вкус.

В затихшем, затемнённом, засыпающем полуночном вагоне
Сижу я в полумраке и лицо твоё, родная, представляю.
И сердце моё глупое слезами обливается и стонет,
На нежность, сострадание взаимные надежду оставляя.

Любовь моя горит огнём,
Тем самым синим пламенем.
Сижу один студентом-пнём
С завалом на экзамене.

И мельтешат за окнами домов, столбов, деревьев силуэты,
Колёса монотонно колыбельную мне песню напевают.
А я сижу, корплю, себя как будто посвящая так в «поэты»,
Твоё лицо, родная, и твои глаза, улыбку вспоминаю.

Любовь моя горит огнём,
Тем самым синим пламенем.
Сижу один студентом-пнём
С завалом на экзамене.

Нет, я не верю, я не верю
в порывы тайные души,
что так манят к заветной двери,
что шепчут "вдруг" в ночной тиши.
И сильная привычка даже
её ко мне ведь всё равно -
товар, лежалый для продажи,
ненужный ей самой давно.
Как только в ней найдутся силы
убить сомненья - пропаду,
всё с молотка пойдёт, что было
у нас с ней, вылетит в трубу.

А нынче ей ужасно худо,
она - цветок в моих руках,
такой беспомощный покуда,
помочь бы ей да не в стихах.
Я так хочу, я так мечтаю
её от напастей спасти,
приязнь её приобретая,
её любовь приобрести,
хоть ощущаю как потерю
её, ведь наши дни ушли...
Нет, я не верю, я не верю
в порывы тайные души.

О, твой каприз так равнодушен,
Ты так любезна вдруг со мной,
Но, знаю, я тебе не нужен,
И всё равно я сам не свой.

Ты захотела поиграться
И поразвлечь себя на миг.
Тебе сегодня только двадцать
И твой так свеж и нежен лик.

Твои глаза так лучезарны,
И губы сочны и алы.
Тебе должны быть благодарны
Все, на кого посмотришь ты.

Ведь не блудница ты, ты – душка,
Я не поверить в это - слаб,
Я для тебя сейчас - игрушка,
Я - твой немой покорный раб.

И я, в свои уж двадцать восемь,
Всё знаю, все понять могу...
В календаре сгорает осень,
Я ж нынче чествую весну.

Ударит скоро взгляд остылый –
Я это знаю, но молю:
Не уходи, мой ангел милый,
Я так люблю, тебя люблю.

Холодный полукруг луны,
сиянье строгое, как слово,
которое в канун зимы
ты вскользь произнесла сурово.

Морозный воздух, вечер тих,
разбросаны по небу звёзды,
как те, что вдруг в глазах твоих
зажглись негодованьем грозным.

Прекрасна снежная страна,
зима волшебна так земная…
Моя перед тобой вина
в чём заключается, не знаю.

Искрятся блёстки на снегу,
и лунный полусвет, как тайна,
что разгадать я не могу,
что мучает необычайно.

Волшебный аромат её волос
и в полусвете тела белизну
позволит ли забыть мне страстный мозг,
отдавшись слишком сладостному сну.

Он помнит женщин многих и других,
что некогда делили ночь со мной,
но я не чувствовал так сильно их,
как ту, что встретил этой вдруг зимой.

Звучат слова её обычных фраз
прекрасной музыкой в моих ушах,
и в глубину её зовущих глаз
готов я сделать безвозвратный шаг...

Загадочен, пленителен и мил
твой образ чудный, что живёт во мне,
о, Женщина, бескрайний звёздный мир
ты открываешь сердцу на Земле!