«Когда царь Давид состарился, вошёл в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться.
И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за ним и лежала с ним, — и будет тепло господину нашему, царю. И искали красивой девицы во всех пределах Израильских, и нашли Ависагу Сунамитянку, и привели её к царю. Девица была очень красива, и ходила она за царем и прислуживала ему; но царь не познал её»
(3Цар. 1:1-4)
Нежна твоя оливковая кожа,
В глазах сокрыта тайна мирозданья.
Ах, был бы я хоть чуточку моложе,
И мы друг другу согревали б ложе,
Но я старик, и я привык к страданьям.
Мне холодно в июле раскаленном.
Один я не могу никак согреться
На грубой шкуре дикого муфлона.
Как снова ощутить мне пыл влюбленный
И жар желания в остывшем сердце?
Румянец смуглый на твоих ланитах,
И над губой пушок взывает к страсти.
Вниманьем, пусть притворным, обмани ты
Царя, о Ависага-сунамита,
Чтоб захотел у времени украсть я
Всего мгновенье... Лишь одно мгновенье...
Чтоб вновь настроил арфу я, как прежде,
И в небеса взлетели песнопенья,
Где каждый стих наполнен восхищеньем,
А каждый звук - хвалебный гимн надежде.
Я не обижу, девочка, не бойся!
Сними с меня тяжелую корону.
Не нужно плакать зря, ты успокойся,
Со мною мягким пологом укройся.
И я усну. И я тебя не трону.
