Художник Аскольд Акишин Рашид приехал на заработки в начале девяностых, да так и остался здесь. В своем родном Термезе он работал врачом-хирургом, заведовал отделением. А потом больницу закрыли. Рашид пытался найти работу по специальности, но врачей оказалось больше, чем оставшихся после войны больниц. Единственное, что он умел делать, это спасать жизни людей, но времена изменились, изменилась и страна, в которой он родился, вырос, получил профессию и работал. Он оказался не нужен своей новой стране. И тогда он решил уехать в Россию. Семьи у Рашида не было. Родители давно умерли единственная сестра погибла в Фергане во время войны, жениться он долго не хотел, а к сорока годам, оставшись без работы и денег, уже и не мог. Ничто больше не связывало его с Термезом, и Рашид уехал.
Жил он, где придется, перебивался случайными заработками, потом работал на разных стройках разнорабочим и, наконец, устроился на постоянную работу в детскую больницу. Нет, не врачом, конечно. Его взяли на должность дворника, но его работа включала в себя и обязанности садовника, и ночного сторожа, и так, по мелочам – что-то погрузить, вынести, починить… Работы было много, но платили вовремя, не обманывали и, главное – дали жилье. В подвале больницы ему выделили комнатку, в которой был диван, шкаф, стол со стульями, электроплитка и даже телевизор. Рядом был душ и туалет. Что еще надо? Да и больничная обстановка ему была привычна. В общем, Рашид был доволен своей работой.
Неподалеку от больницы была ветеринарная клиника, и Рашид иногда подрабатывал там. Деньги – они ведь лишними не бывают, а подмести дополнительный небольшой участок или подрезать розы ему было нетрудно. И вот, однажды, знакомый ветеринар попросил его зайти в процедурную. На столе лежала большая немецкая овчарка и еле слышно поскуливала.
— Посмотри, Рашид, вот, сегодня привезли, чтобы усыпить. Но жалко мне его. Молодой ведь еще пес. Породистый. Не хочешь себе его забрать? – сказал ветеринар, погладив собаку по голове.
— А что с ним, Валерий Сергеевич?
— Машина сбила. Минус пять ребер, две лапы, небольшое внутреннее кровотечение, но по УЗИ вроде все органы целые. Правда, одну лапу ампутировать придется, там полная каша.
Рашид поймал на себе взгляд пса, и ему показалось, что тот понимает все, о чем говорит ветеринар. В этом взгляде была отчаянная надежда на то, что люди позволят ему жить, и это решение сейчас зависит от маленького узбека в оранжевой жилетке.
— Да куда ж я его… - начал было Рашид, но ветеринар перебил его:
— Ты ведь сторож. А что за сторож без сторожевой собаки? Такая овчарка, как охранник, целой своры дворовых собак стоит.
— Калека он теперь, а не охранник – грустно заметил Рашид – да и прокормить такого непросто будет.
— Ну, как знаешь. Это был его единственный шанс – ветеринар отвернулся и задумчиво уставился в окно.
В этот момент пес вновь заскулил. Рашид подошел поближе, но пес отвернулся от него. В его глазах стояли настоящие слезы. Что-то екнуло в душе бывшего врача. Никогда прежде он не имел дела с собаками, не знал, как нужно ухаживать за ними и даже не задумывался об этом. Но сейчас перед ним лежало беспомощное существо, и именно от Рашида зависел вопрос его жизни.
— Если надумаешь, я его прооперирую, сделаю все, что возможно, и завтра сможешь забрать его – вновь прервал его мысли ветеринар.
— Ну… не знаю… Жаль, конечно, зверя. Может и взять его себе? Пропадет ведь.
— О чем я и говорю! Охранник тебе будет бесплатный. И друг настоящий.
— Ладно, Валерий Сергеевич, уговорили вы меня – махнул рукой Рашид.
— Вот и замечательно! Завтра к концу рабочего дня заходи, забери его.
— А зовут-то его как?
— Алмаз.
— Ух ты! Здорово! С таким псом, точно богатым стану – улыбнулся дворник.
Утром следующего дня Рашид отправился в больничную столовую. На территории больницы жили несколько дворовых собак, и поварихи давно подкармливали их объедками. Рашид договорился, чтобы часть объедков оставляли ему. Затем выпросил у завхоза старый детский матрас, пару мисок и большой кусок клеенки. В своей каморке он обустроил лежак для пса и приготовился к приему нового жильца. За этими приготовлениями и работой день пролетел незаметно, и Рашид пошел к ветеринару. Алмаз по-прежнему лежал на столе в процедурной, но теперь он был весь в бинтах и зеленке. Правая передняя лапа была в гипсе, а левой уже не было. Ветеринар дал Рашиду таблетки и уколы, подробно расписав, что и когда давать псу, а потом помог донести тяжелое, но беспомощное животное до больницы.
Все лето Рашид выхаживал покалеченного пса. Алмаз поначалу тосковал за своим прежним хозяином, отказывался от еды, скулил по ночам, но постепенно привык к дворнику. Как только он смог подняться, Рашид стал выводить его гулять в больничный дворик на самодельном кожаном поводке. Первое время пес передвигался с большим трудом на оставшихся трех лапах, одна из которых по-прежнему была в гипсе. Во дворе обычно было много детей, некоторые на костылях, другие – на инвалидных колясках, поэтому Алмаз быстро стал всеобщим любимцем и «другом по несчастью» для многих из них. Каждый ребенок норовил погладить пса и угостить его чем-нибудь вкусненьким. Больничное начальство закрывало глаза на подобные нарушения, видя, что Алмаз вполне дружелюбный и не агрессивный пес.
Когда Алмаз совсем оправился, Рашид снял с его лапы гипс. К тому времени они уже подружились по-настоящему. Днем, когда дворник работал, пес повсюду ковылял за ним без поводка, а по ночам Рашид подолгу разговаривал со своим новым другом. Он рассказывал ему про свой родной Термез, в который ему уже не суждено вернуться. Про своего деда, жившего в кишлаке и катавшего маленького Рашида на верблюде. Про настоящий плов, который здесь никто не умеет готовить. Про ослепительно жаркое солнце пустыни выжигающее все живое. Про больницу, в которой он когда-то работал хирургом… Пес внимательно ловил каждое слово хозяина, и Рашид был уверен, что лучшего собеседника ему не найти. А рано утром, с первыми лучами солнца, пробивавшимися в подвальное окно, Алмаз будил своего хозяина, прикасаясь своим влажным носом к его щекам. Рашид заваривал себе зеленый чай, а потом они вместе шли убирать территорию. И, пока дворник старательно подметал опавшую листву или убирал выпавший ночью снег, его верный пес всегда неотступно следовал за ним.
Так продолжалось два года. А потом случился пожар. Это произошло в морозную февральскую ночь. В одном из корпусов загорелась электропроводка, и через несколько минут из окон первого этажа повалил густой черный дым. Дежурный врач и медсестры выносили детей на руках, но вскоре лестница, ведущая на второй этаж оказалась заполнена едким дымом, отрезая путь к спасению оставшимся там детям. Ситуацию осложняли решетки на окнах. Пожарные приехали быстро. Два расчета тут же развернули шланги и стали заливать очаги возгорания, но огонь не хотел сдаваться, продолжая пожирать старое здание с деревянными перекрытиями.
В самый разгар борьбы с пожаром, все увидели, как из черных клубов едкого дыма, охватившего лестницу, появилась большая лохматая овчарка на трех лапах, вытаскивающая за шиворот четырехлетнего малыша. Оттащив его в безопасное место, пес снова бросился в самую гущу дыма. Через несколько минут он вернулся с еще одним ребенком в зубах, и опять скрылся в дыму пожара. Рашид, в тулупе, накинутом на плечи и в валенках на босу ногу, подоспел, когда Алмаз вытащил из огня четвертого ребенка. Его лохматая шерсть сильно обгорела, и сам он еле держался на своих трех лапах. Увидев хозяина, пес виновато вильнул хвостом, а затем снова исчез в горящем здании.
Тем временем, пожарным удалось взять пламя под контроль и начать эвакуацию детей со второго этажа по пожарной лестнице. Большинство детей не пострадали, некоторые были без сознания, но некоторых спасти не удалось. Не удалось спасти и последнюю, пятую девочку, которую Алмаз выносил из огня из последних сил. Вытащив ее бездыханное тело на свежий воздух и отдав в руки людям, он упал без чувств.
Всего в пожаре погибло восемь детей и одна медсестра. Если бы не подвиг собаки, погибших детей могло бы быть двенадцать. Алмаз прожил еще два дня и умер на руках у хозяина. Несколько ветеринаров боролись за его жизнь, но отравление и ожоги оказались слишком тяжелыми для собаки. Рашид похоронил пса за дальней аллеей больничного двора. Попрощаться с Алмазом пришли почти все дети, способные самостоятельно передвигаться. С ними были и многие родители, и врачи, и медсестры. На следующий день мама одного из спасенных Алмазом мальчиков принесла Рашиду саженец тополя и попросила посадить его на могиле. Рашид посадил дерево и ухаживал за ним, как некогда ухаживал за больным псом. Поливал, окапывал, каждую весну белил ствол молодого деревца. А летом, по ночам подолгу сидел рядом с тополем и разговаривал с ним. Он рассказывал дереву про свой родной Узбекистан, про красивый и солнечный город Термез, про своих родителей и, конечно же, про настоящий плов, который здесь никто не умеет готовить. И дерево внимательно слушало каждое его слово.
С тех пор прошло много лет. Однажды в больницу поступила девочка Маша. В этой больнице она была уже не в первый раз. Да и не только в этой. Ее пытались лечить даже в далеком Израиле, но безуспешно. Маша говорила с трудом, но свой страшный диагноз – «острый лимфобластный лейкоз» - она научилась выговаривать без запинки. У девочки Маши совсем не было волос на голове, поэтому с ней никто из детей не хотел дружить. Да и ходить она уже не могла, мама возила ее в инвалидной коляске. Почти все свое время она проводила с мамой. Они часто выходили гулять в больничный дворик. Там они подолгу сидели и разговаривали вдвоем. Мама говорила, что врачи обязательно вылечат Машу, и что она снова сможет ходить, а на ее голове опять вырастут длинные русые волосы, которые можно будет заплетать в косички. Но Маша знала, что это неправда. Просто она не хотела расстраивать маму и поэтому не говорила ей, что скоро умрет. Она не могла объяснить, откуда ей это известно. Просто она это знала.
Так и в тот раз они сидели вдвоем и разговаривали. Маша в коляске, а ее мама рядом, на скамейке. Мама сказала, что скоро у них будут деньги, и они поедут в Германию. А там, в Германии, самые лучшие врачи, и они умеют хорошо лечить эту болезнь. Напротив их скамейки пожилой узбек в оранжевой жилетке подметал опавшую осеннюю листву. Маша молча слушала маму и смотрела на дворника, покачивая головой в такт его метле. Вдруг она перебила маму и спросила:
— А почему у собачки нет ножки?
— У какой собачки? – переспросила мама после секундного замешательства.
— Ну вот, у этой – Маша указала пальцем в сторону дворника.
— Я не вижу никакой собачки.
— Посмотри, вот же она!
— Да нет тут никакой собачки, ты опять все выдумываешь.
— Ты правда не видишь ее? Как ты можешь не видеть такую большую собачку?
В этот момент пожилой дворник обратил внимание на их разговор. Он прислонил метлу к дереву, подошел к Маше и, присев на корточки, спросил ее:
— О какой собачке ты говоришь, девочка?
— Об этой – ответила Маша и снова указала пальцем куда-то в пустоту – Разве это не ваша собачка?
— А как она выглядит? – спросил дворник.
— Ну… Она такая большая, мохнатая. И у нее нет одной передней ножки.
— Она рыжая с черной спиной?
— Да. И мордочка у нее черная. И большие уши торчат.
— А что она сейчас делает?
— Ничего. Просто ходит за вами, когда вы подметаете. Ходит и смотрит на вас. А сейчас сидит и ждет. И тоже смотрит.
Мама недоумевающе смотрела на Машу и дворника, явно не понимая, о чем они говорят. А этот странный дворник обернулся на то место, куда указывала ее дочь, и долго вглядывался в пустую аллею. Потом он поднялся на ноги и сказал:
— Спасибо тебе, девочка. Большое спасибо. И храни тебя Бог!
После этого дворник ушел, а у Маши снова пошла носом кровь. Она сказала, что очень плохо себя чувствует, и мама повезла ее обратно в палату. Ночью Маше стало совсем плохо, и ее увезли в реанимацию. А утром врач сказал маме, что на этот раз ее спасти не удалось. На похоронах дочери она снова увидела этого пожилого узбека. Он принес большой букет белых цветов и молча положил его к ногам Маши. А потом так же молча ушел.
На следующий день дети и персонал больницы увидели странную картину. Возле высокого тополя, поднявшегося выше крыши самого большого корпуса, сидел обычно молчаливый дворник и плакал. Никто и никогда не видел, чтобы этот человек плакал. И только несколько пожилых врачей и сестер знали настоящую причину этих слез. А если бы там была девочка Маша, то она несомненно сказала бы, что рядом с этим маленьким пожилым узбеком, положив свою голову ему на колени, лежит большая лохматая овчарка без одной лапы.
***
