я еду в глушь крутить коровий хвост
в деревне кум и сват но чаще гость
который хоть татарин но не страшный
ругать и власть и джип без тормозов
за чаркой водки хлопнуть целый штоф
и удивляться как уносит башню
а на крыльце курить и гладить мух
холодных мух февральских полетух
и цыкать зубом потому что лепо
и в понедельник к матери зайти
поплакать до давления в груди
с гвоздиками нацеленными в небо

А. Ю. 2021

На самой тихой улице нашего города живут пожилые семейные пары. Дамы носят в любую погоду перчатки, выразительные глаза и недовольные складки у ртов. Господа одухотворённо курят сигариллы и жуют перфектными челюстями сухие корочки увиденного за день. Всё как всегда. Никакой музыки, никаких разговоров, никакого смеха.

Только один раз в году на тихой улице звучит хрустальный колокольчик. Дамы плачут своими выразительными глазами и похожи на обычных людей, которые тонут в печали. Господа не прикасаются к сигариллам, но к плечам своих супруг, горестно провисая пустыми челюстями. В этот день тихая улица превращается в улицу скорбящую.
В чём причина, спросите Вы. В любой другой день дамы удвоили бы складки у ртов, показывая свои «каквыпосмели», господа выкурили бы сигариллы в другую сторону. Разве остались ещё на этом свете люди, которые пропустили события на тихой улице?
В Гамельне?
Вы серьёзно?

А. Ю. 2021

Льдины трутся о борта
нерасплёсканного солнца;
напевает темнота,
ловко крутит веретёнце.

Вместо нити – пух гагар
и моржовые вибриссы,
заполярная пурга
и арктические лисы.

Тучи пухнут от снегов,
усыхают на кудели –
до ввалившихся боков
нитью тянутся метели.

И в морошковый закат,
если вдруг прольётся солнце,
темнота без веретёнца
уплывает умирать...

А. Ю. 2021 на конкурс-игру "Снежки" (слова: трут, борт, моржовый)

Сижу однажды вечером за компьютером, допечатываю задание для третьего тура конкурса блицей, где по 20 минут на стихотворение даётся. Время позднее, на душе радостно - спатеньки иду!
Вдруг, немного истерически, начинает моргать лампочка в светильнике. Мысль проскакивает практически в виде списка:
1. Купить лампочку. Утром.
Пункт два не успел оформиться, потому что в этот самый момент из-под моего дивана раздалось покашливание, и грустный мужской голос произнёс:
- Мать, есть чё выпить?
Глаза у меня не то что округлились, распахнулись до кончика носа. Меня не подбросило, просто ноги сами забрались на диван, пока я открывала рот. Звуки издавать не могла по очень простой причине: а кто сидел у компьютера четыре часа, скидывая смс-ки, молчал, а потом пробовал словечко молвить? Вот и я о том же.
Бутылка минералки стоит рядом с тапочками. Беру, прокашливаюсь и спрашиваю:
- Минералка подойдёт?
- С газом? Ой, плохо мне...
- Медиум.
- Пойдёт.
Не глядя, заталкиваю бутылку под диван.
- Спасибки, мать.
Слышу, как раскручивается пробка, глоткИ... Интересно, как он (или оно?) умудряется под диваном пить? Зазор между ним и полом небольшой... Закашлялся, пробку завинтил. И – тишина.
- Ты где?
Никто не сопит. Странно. Выжидаю минуту и смотрю таки под диван...
Пустая пластиковая полуторалитровая бутылка и бычок. Всё. Я не курю, гости мои не курят, дети по причине малых лет и моего внушения на уровне "фу, кака!", естественно, тоже.
Ну, всё. Комнату свою я закрыла на ключ, устроилась спать в зале. Свет не гасила. Хотя какой тут сон: книжку тоже не могла читать, лежала и в шорохи вслушивалась.
Утром снова под диван заглядывала - никого.
Теперь жалею. Вот заглянула бы сразу, глядишь, мужик бы в доме появился. Гвоздик прибить, то, сё. И пусть бы себе курил. На балконе. И минералку бы - ящик! - один на третий этаж заносил.
Может, ещё раз появится? А?

А. Ю. 2011

Дождь надует губы озабоченно
на задворках каменного мира.
Осень смоет август на обочину
и займёт служебную квартиру.

Если в октябре в рингтоны вслушаться,
можно уловить ледок на лужицах.

Вместе с Хэллоуином в центрифугу
угодит предзимье с перепугу.

Скоро будут парки припорошены,
дым печной забьёт амбре резины.
Грустный полумесяц выпьет рожками
дижестив с оттенками бензина.

Старый год – мужчина в древнем возрасте:
не создатель, но седой хранитель.
Только память движется на скорости,
пульс провис на пылевидных нитях.

В Новый год! И – в прежнем измерении.
Так же бьёт копытом кольцевая,
так же – без потерянного времени –
тянут лямку звонкие трамваи...

А. Ю. 2021

Буриме на заданные рифмы

в священный ганг заходят на постой
смывая грех то женский то мужской
и солнце скачет маленьким дельфином

ему на ноги йогов наплевать
покуда есть в реке дельфинья мать
она пасёт рыбёшку в поле минном

великий ганг доносит богачей
и бедный люд до божеских очей
в цветных коврах из нечистот и фруктов

широкий ганг начало и конец
святая мать заботливый отец
взрастив детей укачивают внуков

а вот и я в паломничьем раю
рассвет встречая мокрая стою
в шафрановых одеждах в месяц шивы

ловлю нирваны солнечную нить
в надежде весь клубочек сохранить
и в эру водолея стать счастливой

А. Ю. 2021

Хочется плакать, уткнувшись лицом в январь.
Хочется выпить и снегом заесть тоску.
Если я в Туле сейчас угоню трамвай,
можно ли за ночь на нём прикатить в Москву?

Выпью — и славно! Коньяк шелковист на вкус,
с лёгкой горчинкой в желудок скользит бальзам.
Мне бы насытиться мёдом из божьих уст,
чтобы тебя не искали мои глаза.

Мне, тонкокожей, отчаянно жмёт развод.
Виски, коньяк, лимончелло... А я — трезва.
Ты не вернёшься ни в гавань мою, ни в порт.
В нас, одиноких, не верит твоя Москва.

От незакрытых гештальтов штормит ковчег,
к тварям по паре с похмелья ползёт мигрень.
Завтра впускать внутривенно больной четверг,
завтра сажать в опустевшей душе женьшень...

А. Ю. 2021

Задождило, заиюлило,
засорило водосток.
Зонтик сломанный поскуливал
у моих промокших ног.

Чёрной масти, с брюхом выцветшим,
неопознанных кровей.
И куда теперь с подкидышем
мне, бегущей от людей?

Предающий - не покается,
разлюбивший - не поймёт,
что в ладонь уже толкается
округлившийся живот.

Нам ли, брошенным, не встретиться?
Потанцуем, младший брат?
Пусть ручьи с небесной лестницы
в ритме вальса зажурчат!

Удивлённые водители
пальцем крутят у виска.
Люди, будьте снисходительны
к даме без дождевика!..

Через год - картина светлая:
я, коляска, спящий сын,
старый зонтик и безветрие.
Ни дождинки, ни машин.

А. Ю. 2019

My WebPage
Мартовский палец щекочет усы февралю.
Белоголовый дементный старик задремал
возле подъезда, где льётся лирический блюз:
это капель наполняет весенний бокал.

Время зиме повернуться и скромно уйти,
время плести в небесах новый птичий узор,
чтобы старушки из тёплой утробы квартир -
в руки умелого марта и сразу во двор.

Скоро ключицы деревьев прикроет шифон,
и духовые оркестры продуют весь парк.
Бабушки вытрут мирские заботы с икон
и перекрестят в дожди уплывающий март.

Мокрым апрелем прижмётся к лодыжке весна,
шёлковой гроздью в бокале запенится май...
Мне бы вернуться в мой двор, где любви не до сна,
мне бы вернуться, пока не вернулась зима...

А. Ю. 2019

Тоска в бездонном омуте души,
где ядом убивают даже камни.
Здесь рыбы обречённо моногамны,
и каждый звук по-своему фальшив.

Здесь так легко забыться и забыть
шершавость языка морского ветра,
кислинку яблок, тёплый бархат света
и паука божественную нить.

Большие рыбы жадно пьют тоску,
глотают боль, разлуку, рыбью мелочь.
Без "завтра" я почти осиротела,
пока "вчера" - религиозный культ.

Однажды омут выпустит меня,
когда вчерашний день смогу оплакать
и, выточив оружие из мрака,
начну стрелять по вкрадчивым теням.

Моё "вчера" застрянет гарпуном
под синей грудью кистепёрой рыбы.
А вы, не целясь, выстрелить смогли бы
в живую рыбью плоть вчерашним днём?

А. Ю. 2019

Что безумице метелица,
что безумному метель?
За порогом мягко стелется
обессиневшая гжель.

Колокольцы бьют в окошечко,
рассыпаются в горох.
В коротайках перекошенных
подавляют избы вдох.

А на выдох - кашель тягостный,
дым из каменной печи.
Зимний век течёт без радости
что при свете, что в ночи...

А. Ю. 2018 на блиц

стойкий вкус измены сушит губы,
давит мозг душевная мозоль.
рубят сук незнанья правдолюбы:
от любви до ненависти - боль.

от эмоций крошится железо,
ртутный столбик мёрзнет на жаре.
хочется два горла перерезать:
от любви до ненависти - грех.

можно долго сыпать соль на рану,
можно соль текилой закусить
или сотней сториз в инстаграмме.
от любви до ненависти - жить.

утром накормлю с ладони белку
обручальным тоненьким кольцом.
господи! сплошная перестрелка
в голове с изжёванным лицом.

вылью две бутылки herradura,
белку сдам в ближайший зоопарк.
алкоголь - не камера-обскура,
это - коридор через плацкарт.

хлеб то сладок, то полынно-горек,
день хвастлив, а вечером тоска
оживляет наши разговоры
шёпотом у нервного виска.

от любви до ненависти - строки
в никуда написанных стихов...
графоманка выучит уроки,
но однажды выберет любовь.

А. Ю. 2018 на "Беспредел-2"

Распевая хорей, все мы вышли из ямба.
Нас обсчитывал мозг, не довешивал слог.
От памфлетов несло до пустых дифирамбов,
а спиртное спасало от бед и тревог.

Кто-то вышел совсем, застегнувшись до горла,
кто-то пил до чертей в однокомнатной мгле.
Только смерть одним взмахом всем слёзы утёрла
и отправила в землю по выслуге лет.

Души мёртвых поэтов уходят с ветрами,
догоняя припевы встревоженных птиц.
И всё шире на запад небесный орнамент,
и всё больше вокруг поэтических лиц.

Наши души плывут в белоснежных мундирах,
над последним пристанищем тянут носок.
Не творите себе из поэта кумира,
лучше просто читайте его между строк.

А. Ю. 2018

Помнишь одинокую равнину, тусклые оборки сосняка?
У меня в стакане - чай с малиной, у тебя - сто граммов коньяка.
Поезд гнал натруженное тело до Калининграда и домой.
Я в купе от губ твоих пьянела, ты трезвел от простыни сырой.
Шестьдесят часов большого счастья несвободных любящих людей!..
Раз в полгода - нет у брака власти, раз в полгода - нет души грешней.
Оглянусь: а время не щадило ни тебя, ни мужа моего.
Вы теперь соседи - в двух могилах, занесённых шапкой снеговой.
Это ли не плата за обманы? Всё, что не сказала, - не скажу.
Но, когда пред Господом предстану,
от большой любви
не
откажусь...

А. Ю. 2018

Если я - ребро твоё, господин,
мне ли не брать сердце твоё рукой?
Разделяй и властвуй, в меня входи,
омывая семенем, как рекой.

Я не помню первого, кто входил,
кто шептал молитвы моим сосцам
и терял сознание на груди,
уходя в мгновение к праотцам.

Я не помню сотого, только стон
и ладонь горячую под бедром.
Я - ребро, я - в чреслах твоих огонь.
Я - раба твоя. Через час - в другом.

И другой - во мне, раскрывая рот,
расправляя грудь, разливая крик.
Я - ребро могущественных господ
и сосуд для семени - для расстриг.

Ненасытно лоно, болят сосцы...
Проклинают жёны мужей. А я,
изгибаясь кошкой, шепчу:"Глупцы!
Ничего скучнее нет постоянств".

А. Ю. 2018
на конкурс "Беспредел", тема "Грех: сладострастие"

Смеялось радио на тумбочке,
летала солнечная пыль.
Вуалехвосты в красных юбочках
пытались влезть в воздушный фильтр.

Не пахло кофе, сдобной булочкой,
никто газетой не шуршал
и не просил:"Погромче, Шурочка!",
когда "Динамо" шло в финал.

Отголосило вскоре радио,
умолк в аквариуме фильтр.
Йод-цезий-пыльная апатия
сменила поквартирный штиль.

Природа лезет в окна голые,
пускает корни, где весной
вуалехвосты сдохли с голоду.
Так Припять стала внеземной...

Опять шумят дожди неспешные,
сирень упруго спину гнёт.
Но стороной обходят лешие
кривых деревьев хоровод.

И в облаках - бледнее бледного -
луна бездомная дрожит.
Наверно, только Богу ведомо,
когда вернётся в Припять жизнь.

А. Ю. 2018

Бывают часы, которые длятся годы...
А. Дюма "Три мушкетёра"

Простите, осень - не моё,
мой брак с весною моногамен.
Осенний радует орнамент,
но ближе - майское шитьё.

Плоды осенние - итог
сближений пестиков с тычинкой.
Сады пустеют, и волынку
заносит сплин через порог.

Гнусаво тянет ноту грусть,
часы растянуты на годы.
Пейзаж в окне рыжебородый
успел принять дождей на грудь.

И вот замкнулся старый плед,
не разговаривают шашки,
горчат и пиво, и фисташки,
и государственный бюджет.

Зима просунет белый нос
за декорации района,
пометит куст и хлам балконный,
испортив метеопрогноз.

И дней коротких кутерьму
изменит долгой ночи поступь,
когда есть время вспомнить вёсны,
облагораживая тьму.

А. Ю. 2018

Акро

Мой милый, я была права:
Апрель не будет пустовать.
Гнездо совьют две серых цапли,
И я сложу стихи - по капле.
Янтарный луч щекочет нос;
Сосновый лес многоголос.
Ловлю лиризм, как дождь, в ладони.
Однажды Боженька уронит
Высокий слог, и я прижму
Анапест к сердцу своему.

А. Ю. 2018

И пахнет ночь, как запертая дверь.../И. Корнетова/

Там, где март вынашивает апрель,
где надсадно кашляет первоцвет,
нет ни сил тебе указать на дверь,
ни заткнуть бессилия злой фальцет.

От любви - ни запаха, ни костей,
ни чешуйки рыбьей, ни горстки нот.
Chianti Colli Senesi, T-Bone-Steak -
и закрытой дверью запахнет ночь.

Приговор - виновен. А я - пьяна,
я, ребро Адама, почти что стейк.
Синий кит проглотит ненужных нас,
и Земля прокатится на ките.

Там, где март в потугах родил апрель,
где от вербы ломятся закрома -
там пролился розовый мускатель,
утопив меня и бескровный март.

А. Ю. 2018

Банально, но всё-таки, если прислушаться, самый зловещий из всех земных звуков - тиканье часов. /Владимир Солоухин/

Проверено - последний метастаз.
До осени - всего какой-то август;
он строг и терпок, вкусен и цветаст,
и скуп на благоденственную влагу.

Чем больше счастье, тем больнее смерть.
Считаю дни за годы, год - за вечность,
врастаю инвалидным креслом в твердь
кирпичной двушки в доме на конечной.

Но чуда не случилось. Через год
смешно картавит смерть у изголовья.
Я ей шепну:"Ну, что же, я готов,
неси меня в уютное гнездовье".

Тик-так, ты как? Река без берегов.
Страшнее смерти только трепет крыльев
агонии и тиканье часов,
покрытых вековой сыпучей пылью...

А. Ю. 2018

Свою судьбу несу в руках,
её баюкаю напевно.
Сломала крылья повседневность
моей судьбе - увы и ах.

Безумно рада, что жива.
А крылья - жаль. Других не будет.
Но крылья лягут снежным чудом,
одев мой город в кружева.

Печаль восторженным щенком
взлохматит ровные сугробы.
Ей нужен кто-то новый, чтобы
кормил малышку молоком.

Я ненавижу молоко
с его коварной жирной пенкой,
как не люблю и доли женской,
и солидарности мужской.

Упала - встань. Иди, беги,
ползи к мечте. И слава Богу,
что держат руки, носят ноги
и для себя, и для других.

А. Ю. 2018

Ты когда-нибудь видел, как ветер срывает афиши?
Как терзает остатки бумажных полосок и бьёт
фонари по щекам, в непогоду печально обвисшим,
и трубит в водосточные трубы обрывками нот?

Я - афиша, фонарь и труба, мой безжалостный ветер.
Так уходит эпоха, уносит просроченный рай,
оставляя пронзительный запах твоей сигареты
и слова безразличные "хочешь ребёнка - рожай".

У любовниц всегда напряжёнка со сказочным принцем:
идеалы и кони пасутся на разных лугах.
Принцам легче листать ненаписанной книги страницы,
а себе, с идеалами, снова приходится лгать.

Не люблю непогоду, не жалую ветреных принцев,
ненавижу себя за бескрайнюю веру в людей.
Всё пройдёт. И расплачется чудо в одиннадцать тридцать -
мой подарок от ветра - в один из безветренных дней...

А. Ю. 2018

город между здесь и там
разрывает чёрным ветром.
здесь не спится юным смертным,
там - бордовым облакам.

шорох маетных минут
мышью лезет в пятый угол.
город до смерти испуган:
то бессмертные идут.

раз, два, три, четыре, пять...
монстры вышли на охоту,
длинноруки, большероты.
дети, прячьтесь под кровать!

под кроватью душат пыль
и беспомощные слёзы.
души детские - стрекозы,
души монстров - грязь и гниль.

монстры знают в жизни толк,
холят гнев, лелеют похоть.
город между ловит копоть
от непомнящих свой долг.

там - заботливый отец,
здесь - законченный ублюдок.
человеческий рассудок -
града опытный боец.

люди, монстры... там и здесь,
в тонкой грани - город между.
в нём живёт твоя надежда.
не поруганная честь...

А. Ю. 2017

Жизнь легче, чем вы думаете: нужно всего лишь принять невозможное, обходиться без необходимого и выносить невыносимое. /Кэтлин Норрис/


У памяти - вставная челюсть и ревматоидный артрит.
Добью старушку. Выдох, целюсь. Она запястьем похрустит,
сморкнётся в крошечный платочек и пустит ясную слезу.
Я не из тех, кто гадов мочит в сортире. Лучше - из базук.

Но память глухонькую жалко собственноручно убивать.
В ней дом родной, с отцом рыбалка, Алёнки Птицыной кровать.
Олени с коврика на стенке смотрели с ужасом на то,
как реагирует на шенкель Алёнка в позе непростой...

Твою же роту... Я - не молод, такая память мне вредна.
Успеть карман бы с валидолом нащупать, не стакан вина!
Эх, годы, годы... Только память не виновата, что ж грешить.
Блестя вставными челюстями, смеёмся оба от души.

Ну, здравствуй, старость без маразма!
И тапок войлочный конвой
меня ведёт с энтузиазмом
на праздник жизни.
Овощной.

А. Ю. 2017

Нет ни одного предмета, который был бы непоэтичен, как скоро поэт сумеет как следует им воспользоваться. /И.В. Гёте/

Пегасы сдохли. Никотином
придушен пони - серый пуф.
"Нет счастья в жизни лошадиной",-
прошамкал стоптанный ботинок,
вздохнув.

Смотрю задумчиво на мебель:
в прихожке - женино трюмо.
Пегас в анфас, а в профиль - лебедь,
как авторское в ширпотребе
кино.

Сейчас допью Budweiser пенный
и оседлаю табурет.
Да, мой Пегас несовершенен
и бьёт копытом довоенный
паркет.

А, может, не в Пегасах дело?
Былое с думами пропил,
перо, как вобла, проржавело.
Иль муза просто пожалела
чернил?

Как протрезвею, буду плакать,
когда Пегас прочтёт меня
и скажет гласом Пастернака:
"Как мало Слов, как много шлака!
Фигня".

А. Ю. 2017

Дожди мне с детства не мешают.
Вот лужа с листьями большая;
в ней тонешь ты, и Млечный Путь,
и тонет слабый кто-нибудь.
Кто не успел согреть другого
и отказался от простого.
Простого счастья - просто жить,
не рвать зубами жизни нить.

А. Ю. 2017

Куплю чужого мужа на сезон,
сезон дождей в постипотечной "двушке",
куда давно не входят ни подружки,
ни платьев модный цвет/длина/фасон.

Куплю в рассрочку. И - не предлагать
услуги от посреднической фирмы.
О качествах: надёжный, скромный, мирный,
умеющий любить и всё прощать.

Один сезон. И я его верну.
Оставив листопады за плечами,
утонет осень в собственной печали.
Мне ж рано уходить ещё ко дну.

Глоток чужого счастья под лимон
поможет снять синдром фантомной боли.
И муж чужой отправится на волю,
когда весна вернётся в отчий дом...

А. Ю. 2017 на блиц "Купи-продай"

Я рада, милый мой, я рада
тяжёлой кисти винограда.
Я рада солнечным бокам
чуть кислых бархатистых вишен,
тому, что гром у речки слышен
и стих внезапно птичий гам.

Я рада, милый мой, я рада
грозе с уютною прохладой,
рукам, ласкающим меня.
Я рада, что гроза не вечна,
что зрелость может быть беспечной
и поздно правила менять.

Я рада, безусловно рада,
что плод запретный так же сладок.
Я рада дням и без тебя:
я пью вино, рисую лето,
дорожки росные в рассветы
и неба солнечного бязь...

А. Ю. 2017 на блиц

А вещи всё хранят любимый запах...
Alkhat

Невозможно пройти мимо шкафа - скрипит половица.
Что б ни делал - скрипит, по-старушечьи жалуясь в голос:
"Слишком много вещей четверть века на полках хранится!"
Шкаф румынский молчит, он давно не испытывал голод.

Ты ушла в тридцать пять и оставила запах сирени.
Я его запечатал в шкафу, врезал в зрелую память.
Жизнь разбилась на "до" и на "после" рассветом осенним.
Время остановилось, и запах сирени не тает.

Этот мир пошатнётся, когда на рассвете разбудят
запах белой сирени и губы - знакомы до боли...

Старый врач спишет смерть на изношенность крупных сосудов.
Шкаф и вещи пропьёт овдовевший сосед-алкоголик.

А. Ю. 2017

Город щёлкает клювом, глотает бегущих людей
и желудочным соком - дождём - промывает мозги.
Для людей-червяков - это долгий безумный updatе;
каждый пятый себя не нашёл и бесславно погиб.

Город носит развязки дорог, будто пирсинг, в сосках
и клеймит куполами церквушек безбожную грудь.
Разрывая асфальт одуванчиком в светлых носках,
мать-природа пытается город к истокам вернуть.

Бесполезную зелень съедает бензиновый смог.
Человеки толкутся в рабочем порядке в метро,
чтобы выйти наружу, сплетаясь в усталый клубок:
то ли завтрак для города, то ли пристеночный тромб...

А. Ю. 2017

Повинуясь закатному солнцу, бегу в себя.
Закрываю замки, забиваю щитом окно:
не услышу ни шума божественного дождя,
ни рассветного шарканья солнечно-красных ног.

Засмеяться последней мешает боязнь беды.
На руинах любви не заплакать - уже не грех.
Всё, что раньше спасало, затёрто до чёрных дыр.
В чёрных дырах нельзя оттолкнуться и плыть наверх.

Там, где больше тоски, чем любви на квадратный метр,
не растут африканские страсти и белый мирт.
Это - почва для кофе, ментоловых сигарет,
бесконечных "зачем?" в чёрных дырах пустых квартир...

А. Ю. 2017

Я знала о превратностях судьбы,
о том, что снег на Фудзияме - белый.
Но ты в ладонь насыпал голубых
снежинок, не цветущих в ойкумене.

Я прятала от всех неровный шрам
на левом - обескровленном - запястье.
А ты его ласкал по вечерам,
цитируя Басё с вишнёвым счастьем.

Я шила чёрно-белые ковры
из нежных и больных воспоминаний.
Ты сакуры добавил сочных брызг
в мой бедный выбор неуютной ткани.

И пусть февральский морок за окном
не вносит в жизнь с тобою беспорядок:
я расцветаю розовым цветком
в лавандовых просторах на Хоккайдо...

А. Ю. 2017

Май родился белой бабочкой.
Кокон - яблоневый цвет.
И рассветы пахнут яблочно -
от кокетки до манжет.

Крылья бабочки распахнуты,
солнце ластится к бокам.
Соловьи елей и патоку
в уши льют своим богам.

Ветер мнёт руками нежными
сладких трав тяжёлый шёлк,
одуванчики одеждами
завлекают диких пчёл.

Скоро в ноги сбросят яблони
белых бабочек в венцах.
И запахнут мёдом яблоки
у Небесного Отца...

А. Ю. 2017

Я тороплюсь прожить апрель,
в котором вербные котята
разбавят бледную пастель
проталин и травинок мятых.

Я тороплю кошачий рост
запасом солнечных консервов.
Заляпан солнцем толстый хвост
того, кто съел консервы первым.

Я тороплюсь. Коты растут
и громко фыркают на ветке,
когда две уточки на пруд
идут степенно от беседки.

Мне - уезжать. Котам - со мной.
А в городской квартире - пусто.
Развод, печать и - Бог с тобой!
Коты и я. Весна в искусстве...

А. Ю. 2017 на блиц

Да, все мы смертны. Все мы - смертны.
А смерть накосится усердно
и сядет слева от меня.

Скошу глаза: сидит, не дышит.
Лишь ветер рубище колышет,
подол пытаясь подровнять.

Сидим вдвоём и смотрим в воду,
на отраженье белых лодок
и хвост канатный у мостка.

На длинноногих водомерок,
на пару милиционеров.
На тело, с кровью у виска.

Живым - искать причину смерти,
другим - лететь от круговерти.
И между мается душа.

Мне уходить, а смерти - бегать,
без перекуса и ночлега.
А Богу Богово решать...

А. Ю. 2017

Дороги к счастью неприметны.
Кому-то ложечкой десертной
даётся счастье по часам.

А мне пришлось не раз нагнуться,
с другими лбом своим столкнуться,
хватая счастье по частям.

Его крупицы носит море,
и кто-то скажет:"Счастье - горе,
оно подпорчено, горчит".

Но я и этим крохам рада!
Они вкуснее шоколада
по сотне маленьких причин.

И каждый день подобен чуду,
когда из моря я добуду
кусочек чуть посолоней.

Тогда я счастлива сквозь слёзы,
одна справляясь с токсикозом,
нося под сердцем сыновей...

А. Ю. 2017

Ухожу налегке от жены и любовниц,
от букмекеров лысых и потных рублей -
то ли в греческий сон гладкокожих смоковниц,
то ли в первой любви сумасшедший апрель.

Ухожу, унося чемоданчик фанерный
с ненасытными птицами каменных Фив,
неуклюжую грацию в духе модерна
Гауди и коллекцию бабочек-рифм.

Я сбегаю от всех - ухожу в стихотворцы.
По дороге куплю новый крем для бритья.
В чемоданчике пахнет инжиром и солнцем.
И свободой от мелочных сил бытия.

А. Ю. 2017

Чемодан воспоминаний от Yuval Yairi

я город впускаю по капле в себя:
мою трёхэтажку с лохматым газоном;
окошко, где рыбой полощется бязь
и кошка зрачком провожает зелёным.

вот в капле теснится запущенный сквер,
где дама с веслом потеряла колено.
и дальше, под сенью разросшихся верб,
по капле впускаю озон внутривенно.

впускаю по бусинам гроздья рябин,
опрятных старушек на лавке у дома,
узоры на лужах, ноябрьский сплин.
добавлю собак, по площадке знакомых.

однажды случится банальный инфаркт.
по капле мой город покинет сознанье.
по капле, по кадру - с рожденья по март.
а дальше - сиянье,
сиянье,
сиянье...

А. Ю. 2017

не шумит у дома тополь,
ночь покойника бледней.
спи, малыш, не слушай топот
звонко-скачущих коней.

белый, рыжий, чёрный, бледный
топчут город на корню.
после всадников - победно-
время падать воронью.

время рвать многоэтажки
на бетонные холсты.
нет домов на малой пражской,
скверов больше нет густых.

кони, всадники умело
превращают город в ад.
речка разом побурела,
выпив кровь и съев закат.

лишь к утру затихли крики.
мальчик спит с мячом в руках.
дольше всех горели книги
и проклятья на губах.

пахнет гарью, смертью, страхом
агнцем снятая печать*.
город богом перепахан.

дюрер может помолчать**...

А. Ю. 2017

*Перед появлением каждого всадника Агнец Божий снимает одну печать с Книги Жизни
**Подразумевается известная серия гравюр на дереве "Апокалипсис" Альбрехта Дюрера

Выпила, Господи, долю свою до дна.
Ждать у корыта старухой - не мой удел.
Жизнь одинокая давит в плечах(тесна!)
Хочется верить и в Господа, и в людей.

Господи, сколько же будет ещё таких!
Дарят надежду, ребёнка, пустой кошель,
приступы смеха сквозь слёзы, глухой тоски.
И - "се ля ви, мон амур", и "не плачь, ма шер".

Город в неоновом свете - седой дракон,
и не заснуть без таблеток у мощных лап.
После полуночи каждый себе - закон:
слабый силён, а владыка суровый слаб.

Я выбираю в прицел подходящий лоб.
Бабочек мёртвая стая к богам летит.
Я по субботам и пятницам - мизантроп,
в прочие дни - флегматичный такой пиит...

А. Ю. 2017

"Он пуговицы почек застегнул"*
Решительной октябрьской рукою -
Любимый сквер. И вытер с острых скул
Дождей литых полусвинцовый колер.

Он будет ждать весенние дожди,
Смывающие грязь с широких лавок,
Когда земля разбуженно гудит
И рвутся к солнцу радостные травы.

Мечты, мечты...Беззвучно город пал,
Пронзённый миллионом снежных жал.
Замёрзший сквер последний не сдаётся.

Мятежный пульс за месяц отощал;
Кушак потуже скверик завязал
"И до весны уже не распахнётся."*

А. Ю. 2017
для венка сонетов

*Строки Виктора Гаврилова

"Среди вселенской чёрной пустоты"*,
Среди бессонниц ветренного марта
Нет места ни Сезанну, ни Монмартру
Без будничной парижской суеты.

Есть место развлечениям простым:
Сознание отправится плацкартом,
Пока спонтанность прыгает азартно
Щенком и метит голые кусты.

Любить иных ведь то ещё искусство!
И что Париж? И в Пензе место чувствам.
Предчувствием насыщены дожди.

Парижский сплин, возвысивший Бодлера,
Любовь к непарижанину родил.
"Найти друг друга разве не химера?"*

А. Ю. 2017
для венка сонетов

*Строки Андрея Данова

я не готова видеть сон
с лиловым ворохом сирени,
где каждый листик совершенен,
как мамы узкая ладонь.

я не готова плыть в июнь,
где вечер красен, ночь белёса,
и где стирается в колёсах
часов дешёвая латунь.

я не хочу столярный клей
как студень есть из синей кружки,
когда под вой зениток в "двушке"
душа становится взрослей.

я не готова снять шинель
с плеча безрукого мужчины,
который в чёрном благочинно
на фото с дедушкой сидел.

я не хочу впускать цвета
в квадрат Малевича под утро:
тогда становится уютной
блокадных окон пустота...

А. Ю. 2017

расскажи мне, дитя, как сегодня тебя зовут?
я - марина и страх растворяю в морской воде.
соль не даст позабыть мне ни пряник, ни жёсткий кнут.
да позволит всевышний мне силой воды владеть!

вспоминай, кто сегодня восходит на трон? самум.
я несу зазевавшимся людям песок и смерть -
тем, кто сеет, растит, пожинает и боль, и тьму.
дай, всевышний, мне тех, кто тебя не вчера отверг!

шшшшшш! не плачь, расскажи, кто сегодня со мной, дитя.
имя мне - соловей, я пою о слезах детей.
люди верят, что детская правда - сильнейший яд.
этим, господи, марочной правды ещё долей!

кто ты, девочка с лезвием у недоступных вен?
я - марина, самум и всё видящий соловей.
расщепление личности, господи.
что взамен?
дай же отчиму вспомнить всё, господи.

и - убей.

А. Ю. 2017

Сегодня пледом в клетку лёг туман,
и эхом возвращались крики птицы.
Сырой ноябрь сводит нас с ума,
пугая тьмой в оливковых глазницах.

Бегут часы, свиваясь гроздью дат.
Молчат сады, с трудом глотая воздух.
И где-то в тучах снегом зреют звёзды,
и где-то белый снег лежит всегда...

А. Ю. 2012

Иди, неласковый мой друг.
Иди, покуда силы духа
Тебя не бросили бы вдруг.
И на старуху есть проруха
В стране непознанных разлук.

Беги, мой северный олень.
Не по одёжке привечая,
Я залпом пью который день
Со вкусом слабенького чая.
Разлука пестует мигрень.

О чём хотелось бы молчать
Под звуки траурного марша?
О том, как вкусен был и чай
С тобой, и гурьевская каша,
И даже липкая печаль.

А что хотелось бы забыть?
Кровоточащие порезы
На тонкой линии судьбы.
И слов продуманных железо
О том, как заедает быт.

За год любовь успела стать
Декоративным сухоцветом.
Жалея, каждый хочет дать
Совет, как жить и как дышать.
"Но мудрые прими советы"*
И не спеши их применять...

А. Ю. 2016

*Строка Анны Ахматовой

Душно. Плавится асфальт.
Звуки чудного концерта -
скрипке нежно вторит альт.
Губы требуют десерта.

Минеральная вода
вялым гейзером излилась.
Добавляю кубик льда.
Что случилось, то случилось.

Виновата в том жара?
Аромат цветов садовых?
Может быть. Тебе пора...
Лето. Душно. Невесомых
поцелуев череда...

А. Ю. 2011

"Когда б венок живого сна"*
меня удерживал в апреле!
Мешают спать и птичьи трели,
и рук искусных белизна.

Любвеобильная весна
скупа на сдержанные ласки,
но щедро дарит жизни краски,
и грудь для радости тесна.

Всё ближе май, всё тоньше сплин
на рахитичных серых ножках.
И я готовлюсь выйти кошкой,
стряхнув ненужный нафталин.

А. Ю. 2016

*Строка Вячеслава Иванова

"Смывает дождь застывшую печаль"*,
Ласкает грудь заброшенного парка.
От грубых ласк в груди дубовой жарко,
Когда ладонь дождя скользнёт к плечам.

Невинности не сломлена печать,
Но парк не остаётся без подарка -
Наряд невесты до начала марта,
Расшитый снегом за неполный час.

То снег, то дождь, то парный дробный танец,
И щёки парка трогает румянец.
Венчаться же упорно не зовут.

И вот весна бежит по мятым лужам.
Дубовый парк сметает с блеклых губ
"Остатки снега - слёзы зимней стужи"*.

А. Ю. 2016

*Строки из сонета Владимира Остапенко

Три точки лучше запятых:
Они наполнены надеждой.
Ещё не сброшены одежды
В воспоминаниях живых.

Ещё в плечах не давит ад
И скорбь не бьёт челом в предсердье.
Ещё не время для трагедий,
Уже не время серенад.

За многоточием легко
Себя обманывать ночами,
Имея опыт за плечами,
Не дуть на козье молоко.

Три точки лучше запятых?
Любить без знаков препинаний -
Предел моих простых мечтаний.
А отношений - непростых.

А. Ю. 2016