16 лет - очередной рубеж,
Взросления незримая ступенька.
Максимализма буря: "ну, задень-ка!"
И бриз мечты от моря жизни свеж.

Осталось чуть: расправить паруса -
И можно плыть любым ветрам навстречу.
Дай бог, тебе удач, попутный ветер,
Любви и веры, дружбы светлый сад!

Ветер. Октябрь.
Пресветлый Покров.
Нам бы надежды крупинку хотя бы,
Чтобы не множилось бремя грехов
День ото дня.

Золото катит,
Кружит листопад.
Глазу не видима ткань благодати -
Сердце вот только почувствует лад:
Всё - не беда.

Осень. Сырая и промозглая.
Как хочется,
Быть усаженной на диванчик,
Укутанной в тёплый пледик,
С очутившейся в руках чашкой горячего чая,
И...
Впускать в суетную жизнь
По капле
Неспешный вечер,
В котором можно
Потягивать разговор о всяком разном
Потихоньку,
Как полусладкое ароматное вино,
Слушать музыку,
Уплывая по её волнам
Куда-то -
Близко или далеко,
Или неведомо куда.
Как хочется...
Когда смотришь из окна попутки
В черноту мокрого шоссе,
Слушая такие родные
(Из молодости) песни
Цоя, Крематория,..,
Проваливаешься в уют ощущений,
Своих или даже чужих,
Выныривающих из памяти
Каким-то странновато причудливым образом,
И кажется, что
Конечно же,
Всё ещё будет...
Потом приходишь домой,
Погружаешься
В разборы сегодняшних детских событий,
Размолвок, дневников, переживаний,
Желаний, капризов,
Справедливых требований
И кризисов очередного подросткового возраста.
И всё, чего хочется, отступает
На задний план,
За занавесочки мыслей,
Затуманивается,
И засыпает где-то в прошлом,
Накрывшись одеялком
Вывалившихся из всего этого хлама,
Неказистых стихов.

Гуляли по лесу. Нашли полянку над бережком ручья, сели отдохнуть и поиграть на флейте. Когда мелодия начала получаться, кто-то из нас, случайно оглянулся и ахнул: оказалось, прямо за нашими спинами стоит слушатель в коричневой шляпке. То ли мы его раньше не заметили... А может, музыка понравилась, и он притопал на своей толстой боровиковой ноге - концерт послушать и себя показать? - об этом он не стал рассказывать, залезая в корзинку.
Мы для него даже название особое сочинили: "бац-и-гриб" - от неожиданности.

Однажды на иголки к Ёжику упала музыка.
Ёжик прислушался.
Носить Музыку на иголках было непривычно.
Музыка сначала была тихой и нежной.
И Ёжику показалось,
Что это звёздочки с неба
Поют для него колыбельную.
- Странно, - подумал Ёжик,
Вроде бы ещё не вечер...
Но вдруг Музыка поменялась,
И зазвучала бодрее,
И Ёжик побежал по делам:
Жучка поймать,
Гнёздышко на зиму устроить.
Музыка летела рядом.
Она порой раздражала,
Когда становилась слишком громкой
Или навязчивой.
Ёжик тогда пытался
Соскрести Музыку с иголок -
Она начинала скрипеть и жаловаться,
Но от иголок не отставала.
Тогда Ёжик махал лапой
(Авось, сама как-нибудь отвалится),
И бежал дальше,
Зажав уши.

И так было день,
Другой,
Ёжик уже почти привык к Музыке,
Даже радовался тому,
Что вот она тут рядышком
Звучит.

Но однажды налетели тучи,
Подул сильный ветер,
Вдали загромыхало...
Ближе.
Потом ударили капли,
Упал ливень.
Ёжик спрятался под корень
И затих,
Пережидая непогоду.

Когда непогода,
Измочалив лес до травиночки,
Уползла,
Музыка не звучала.
Должно быть, пока Ёжик
Спешил спрятаться от грозы,
Она зацепилась за веточку
И упала с иголок,
Или ветер её сорвал и унёс.

Ёжику стало грустно,
Он почему-то чуть не плакал.
Было не ясно, куда себя деть,
И всё вокруг ужасно хмурилось.

Но в какой-то момент
Печаль утихла.
И вдруг
Музыка зазвучала снова!
Оказывается,
В непогоду
Она залезла в ёжикино ушко.

С тех пор Ёжик и Музыка не расстаются.

А вот и почти сентябрь.
Кружится жёлтый листок.
И, словно белка-летяга,
Мой ум парит, одинок.

Весь в женщинах, как в ягодах...
Да где ж они, счастливые?
Внимания всем надо бы:
Невспаханными нивами,
Заросшие заботами,
Томятся души светлые.
А мужики? Чего уж там -
Пропали, да и след простыл.
Как мишенька в малиннике -
Объевшийся усладами.
Любовь - потёртый гривенник -
В размен идёт за радости.
Но где одной единственной
Глаза - чудные омуты,
В которых свет таинственный,
Печалями не тронутый?
Где та, что не забудется,
Дождавшаяся, нежная,
Что так забавно жмурится,
Своя, но и нездешняя.
Где та, кому весь мир отдать,
Всего себя - захочется?
Кого вместит её кровать,
Устав от одиночества?
Неслаженность, невстреченность.
Какими бы молитвами?..
А то, что стоит вечности,
Спит чувствами убитыми.

Болеешь. Пьёшь горячий чай,
Закутываясь в одеяло.
И понимаешь невзначай,
Что отдыха так не хватало...

Что суетой запряжена,
Душа галопом по заботам
Неслась без отдыха и сна,
Пока галоп не сбило что-то.

Не вовремя... Но для души
Так остановка пригодилась!
Чтоб научиться не спешить,
Благодаря за божью милость.

Ты для меня - солнце,
Я для тебя - ветер.
Дождик осенний звонче.
Взгляд под зонтом светел.

Стану листопадом у ног твоих - проходи по бархатному ковру.
Пусть бы ветер нёс, и рождался стих, и летал, растрёпанный, на юру.
Выпусти, но всё ж не руби с плеча, разметай желания и мечты...
Кто же знает, пробил ли смертный час - проводить суда, разводя мосты?

Питер знает - этому не впервой - разрезая панцирь, направить путь.
Выйди поутру, уплыви водой, о любви во мне навсегда забудь...
С озимью - до вешнего.., серый лёд отпадёт, как шкура змеи, с Невы.
Смехом, плачем - в небо душа взойдёт, оставляя тело земле, что жмых.

Провисли тучи. Низок небосвод.
И что-то каждый день проходит мимо:
Я наблюдаю как бы пантомиму,
Как танцы голубей - ленивый кот.

Смотрю на дивный мир из-за стекла,
И вижу сны, иллюзии, туманы.
Причудливые призраки спонтанно
Дают спектакль, где жизнь не расцвела.

А жизнь... Она идёт не за стеклом.
Она - со мной бредёт в рисунках улиц,
То приосанясь, то слегка сутулясь,
Упрямая, как девушка с веслом,
А улыбнётся - станет вдруг светло.

Туча волочит хвосты по земле,
На оконном стекле извиваются струи,
Как безмолвные змеи ползут, осмелев.
Сердце тихо поёт: Аллилуйя!

Отчего высок и светел напев -
Будто в горах снежные вершины?
Оттого, что радость идёт не из вне -
Изнутри - из бескрайней вечной шири.

И если тучи змеят хвосты
И выжимают слёзы на стёкла,
В том не повинны ни я, ни ты,
И музыка сердца от них не смолкла.

Ветрено, зыбко,
Напевы тревожные.
О чём этот день?

Петунии. Ах,
Скоро увянут они -
Бренно всё. Осень.

Рыжая кошка
Молча сольётся с листвой:
Не ищи - зови.

Тепло скукожилось устало -
Подолы лето подобрало
И заскользило по траве,
Накинув, будто шаль - рассвет.
В брильянтах утренних росинок
Бредёт на цыпочках за синью,
Случайно выброшенной вдаль -
За туч тяжёлую вуаль.

Мои мечты с собой уносит
В резной ларец - в сентябрь - в осень.
На каруселях ветра - сны
Причудливы и неясны.
Но куплены уже тетрадки,
И лень с назойливой повадкой
Гостит последние деньки
У смуглой дочкиной руки.

Вползает вечер между занавесок -
Таинствен взгляд, сиренев и ленив.
С ним поболтать о жизни интересно,
Следя, как зажигаются огни.
Мудрейший Мурр* за ним приходит следом -
Запрет на вход таким, как он, неведом.
Приоткрывая сумерки, как дверь,
Когтистой лапкой, кот мурчит: "Не веррь
Всему тому, о чём болтают люди -
Мир многомеррен, как ни погляди,
И каждый миг не знаешь, что вслед будет,
Пусть даже дремлешь в комнате один."
До полночи мы с Мурром пишем сказки.
Потом взлетает он, пушист и ласков,
Прогуливаться по лужайкам звёзд,
Мечтательно подняв учёный хвост.

* см. Э. Т. А. Гофман "Житейские воззрения кота Мурра"

Я знаю, ты придёшь ко мне,
Когда в лесах созреет осень,
Когда жар-птицевым огнём
Взлетят берёзы на ветру,
В дождях потухшим серым днём -
Какой мечты всегда уносит,
Как дань несбывшейся весне,
Куда-то за далёкий круг.

Вдруг упадёт листок в ладонь
Холодной осени, играя.
Увижу - вздрогну и замру,
Не зная просто, что сказать.
Твой взгляд отнимет мрак и грусть,
И мне не надо будет рая.
И ветер допоёт нас до
Небес, таящих благодать.

Обрывок счастья, выданный судьбой
Случайно, неожиданно, вполсилы.
Так краток миг, где я была с тобой.
Так жаль, что я о большем не просила.

***

Связь-ниточка тянется, истончается,
А не рвётся,
Хоть сердце - как рыба об лёд -
Отчаянно.

Знаю, есть нескончаемое,
Как бы ветер
Ни рвал паруса в ответ
На чаяния мои.

Мне тобой не напиться, нет -
Ни нынче,
Ни после, никогда. От весны
Путь - ситцевая

Тропка бежит - выше, выше всё...
Мне б - остаться
Плакать на горочке у креста,
Вы слышите,

Дятел стучит по уму молотом:
- Всё не зря ли?
Ведь подняты высоко тобой якоря,
Сны солоны.

***

Сумрак пасмурного дня.
Бесконечна капель стая,
Хмуро песню напевая,
Барабанит по ветвям.

Как избыть свою печаль,
Как признать, что нелюбима?
Если ветер пантомимой
Завораживает даль.

***

Блестит шуршит и падает вода
Фонтанно переливчато красиво:
Пушистой пеной брызг седые гривы,
В заколках радуг яркие цвета.

И Ленин с кепкой нянчит голубей,
Как девушка с веслом, в себе уверен.
В траве гуляют крысы. Боль потери.
А мысли, как ни прячь их - о тебе.

Волны, шурша, набегают на берег,
Будто танцуют изящные танцы.
Кто и во что здесь случайно поверит?
Лето. Купаться. Купаться!

Нет ничего, что не может случиться
В мире открытий больших или малых.
Музыка, став путеводною нитью,
Нас трансформирует шало:

Станем послушны изгибам мелодий,
Станем, как дети, играя на пляже.
С чайками души парят на свободе.
Туча на сердце не ляжет.

Волны, шурша, набегают на берег.
Нет ничего, что не может случиться.
Здесь далеко до чужих, до Америк -
Здесь только волны и птицы.

Светлая жертвенность в фугах Баха.
Ладога волнами катит даль.
Мама-природа - древнейший знахарь -
Гладит ладонями фестиваль.

Солнце капризно прикрыло лик свой
Плотной туманною паранджой.
Песни и танцы - живая пристань
Для разговора души с душой.

Я ухожу по дорожке к солнцу,
Чтобы в закате осмыслить жизнь.
Бликами бегая, свет смеётся:
- Жизнь свою Ладоге расскажи -

Музыкой вылей по ноткам в скерцо
И акварелью на лист плесни,
Рифмой и ритмом с открытым сердцем,
Чтобы в улыбках зажглись огни.

Посмотри, как из кружева лёгких идей
Прорастают миры и становятся нами.
Каждый встреченный мир предлагает экзамен
Различения смыслов в глубокой воде.

На ладони июля истлеет февраль -
Ярко вспыхнет весёлое жаркое лето,
Зайцев солнца подкинув пригоршней в рассветы,
Испаряя бесследно тоску и печаль.

Зазвучат переливы мелодий иных:
Шумных ливней приходы, и шёпот прибоя.
Я все окна навстречу им жадно открою,
Чтобы смело ловить аромат новизны.

Здравствуй, лето! Летят кружевные слова -
В песню странствий сложиться и чудо позвать.

Сколько мелодий у ветра?
Много-много -
Я их не считала.
Я слушала
И пела вместе с ветром.

И мелодии отражались -
Отталкивались
От невидимо-зеркальных
Ветреных пальцев
И заплетались
В косицы и фенечки.

Ветер в пространстве
Моего физического существования -
Это песня иллюзий.

Клубника. Тучи. Пышная сирень.
Грозы не будет. Капнуло. И хватит.
Июнь пришёл в салатовом халате
И раздаёт по крошкам новый день.

Вот крошка - кошке с пепельным хвостом,
Что выгнувшись изящно, лижет лапку.
А эта крошка света - дряхлой бабке,
Жующей память слов беззубым ртом.

А эта - для моих больших забот
На сковородке умных рассуждений.
Ложатся на асфальты пыль и тени,
А я скребусь в делах, как в почве - крот.

Загадки снов от кончиков ресниц
И воробьёв восторженная стая
На веточках проснувшегося мая
Зовут в мечты затерянных жар-птиц.

Я ухвачусь за пёрышко весны
И поднимусь в чудное Поднебесье.
Зелёной дымкой нежа редколесье,
Раскроют дали очи - влюблены

В полёт весны, в незримый шаг времён,
Опять и вновь вращающий планету -
Им сердце снова призвано к ответу
На зов, что был под льдами затаён.

Я помню вершину Эльбруса. Нескончаемый пронизывающий ветер. Холодный простор: горы, горы где-то внизу, насколько хватает взгляда, и небо вокруг. Скалы, покрытые не тающим льдом. Вечно трепещущие на ветру разноцветные флажки. Это то место, куда я могу возвращаться по тропинке памяти бесконечное число раз - оно никогда не надоедает. Оно всегда открывает простор, принимающий мою жизнь такой, какая она есть, без фантазий и сантиментов, вечный в своей суровой простоте безмолвия.

* * *
Вершина, да, здравствуй.
Ты снова со мной.
Хоть годы ушли по ступеням событий
в далёкие дали,
но память-хранитель,
как верный рюкзак -
навсегда за спиной.

Я помню, как ярки внизу облака
в рассветных лучах
одинокого солнца.
Мы, бывшие там,
никогда не вернёмся,
но памятью тянемся издалека.

Лекарство от суетных будней - простор -
великий, бескрайний в суровости гор.

Намечталась любовь, как в фильмах -
Оказалась слепой и горькой.
С ароматом степной полыни,
С терпким вкусом лесных рябин.
И навеки со мной отныне -
Память, крепкая, как настойка,
И молитвы качают имя:
- Боже, милого не отринь!

"Время не лечит, оно лишь даёт иллюзию исцелённости..."
А. А Азольский

Зельем связан со мной навечно -
Ты не сможешь, уйдя, забыть.
Где звезда упадет за речкой,
Ковыли обернутся в сныть.
Проглотив золотое небо,
Потемнеют лучи зари.
Для того, кто любимым не был:
Соль - не слёзы, улыбка - грим.
Хоть сошли скороспело росы,
На вершинах не стаял лёд.

Только тот, чьи надежды босы,
До далёких чудес дойдёт.
Кто скорбями питает сердце,
Окуная в немой простор -
Что в купель, не пытаясь греться,
Не скрываясь, как жалкий вор.
Шаг за шагом по краю бездны,
Мелким пёрышком бытия
Вдруг сорвавшийся в неизбежность,
Иллюзорной тревоге вняв,
Осознавший - душа трепещет
На пронзившем её ветру
И тоскливо кричит, как кречет...

В этот миг за тебя умру.
И перо, подбирая, ветер
На тропу отнесёт его -
Чтобы мир возвратился светел,
Чтобы дух твой обрёл крыло.
На последнем к свободе шаге
Ты устало замрёшь на миг,
И по облачности-бумаге -
Чиркнет чайки печальный крик...

Не всякая боль проходит.
Иногда боль приживается,
прячась где-то под ребрами
или в отдаленном уголке сознания,
становится частью жизни.
Жизнь тем самым приобретает
новый смысловой оттенок,
совершенно особый,
открывающий путь
либо к далёким горизонтам,
либо в неизмеримые глубины,
а то и в бесконечную высь.

Город,
вновь отстроенный после цунами,
отплакав, прихорашивается,
успокаивается тем,
что следующая подобная волна
придет очень не скоро,
а может, вообще уже не придет,
и не такая огромная...

Город снова начинает жить,
работать, мечтать,
и упираться крышами в небо.

А море лежит рядом,
иногда слегка волнуясь,
лениво облизывая берег,
никогда не вспоминая
о собственном кровожадном выплеске.
Может, её вовсе не было,
этой огромной
жуткой гибельной беспросветной волны?
Да, море - оно, как большая кошка -
Любит мурлыкать
и имеет очень короткую память.

Но вот город
помнит.
И все равно город любит море.
Такое великое,
порой непредсказуемо изменчивое,
иногда даже ласковое,
отдающее себя бесконечно,
но не могущее отдать себя полностью -
потому что, как же вместить
такую великость?

Я верю в чудо - в серый хмурый день,
Звено из череды упрямых будней,
Бредущих по асфальтам, безрассудно
Тень наводя на старенький плетень:
Слепой, он сохраняет тихий свет -
За занавесью грусти неизбывной,
За стенкой суеты, за ширмой ливня
Упрятав то, чего в помине нет.

Нелепо, незаконно - отыскать
Мелькнувшую за хмарью искру счастья
Весёлой пёстрой бесшабашной масти -
Такой, что крутишь пальцем у виска.
Хоть снег, хоть слякоть мнутся у ворот,
Смешная радость в грусти дней живёт.

Смыслы переплетаются с подтекстами,
запутывая нити повествования...
Но как ни крути нить,
её параметры и сущность не изменятся.
Менять можно
положение нити и видимость
тех или иных её участков
для стороннего взгляда.
Но пальцы,
распутывающие переплетения,
замерзают.
Я подношу их к огню
и долго смотрю
на играющие языки пламени.
Порой возникает желание
бросить
нескончаемую путаницу
в их горячие объятия!
Но тогда все нити сгорят,
и пальцы потеряют их
навсегда...
Нет,
пока нить сама
не научилась быть светом,
её нужно беречь от обжигающего жара.
И пока звучит музыка,
как кровь,
согревая пальцы своим движением,
они не замёрзнут и не устанут распутывать игру мелодий
на ледяном ветру
хаоса.

Ах, если б каждый третий политик-властолюб
Держал в руках гитару, а с ней и ледоруб,
Не зачерствели б души, творящие закон,
Жилось бы людям лучше - дышалось бы легко.

Ах, если б каждый пятый в политике герой
Под рюкзаком гулял бы, заманенный горой,
Он растерял бы жадность, жестокость по пути
И отыскал бы правду, чтоб людям донести.

Ах, если б каждый первый, кто вдруг во власть попал,
Хранил бы в сердце юность, как чистый идеал,
О круговой поруке не ведал бы наш век -
Исчезли бы ворюги, как в марте тает снег.

Без искорки нахмурен серый день.
Теплеет. Снег, стекая, угасает.
Подол зимы, темнея, тает с краю.
Прохожие летают в суете.
А я иду куда-то по делам
И чувствую чудную непохожесть:
Летающий внутри меня прохожий
Куда-то взмыл... Куда? Не знает сам.
И время, перестав спешить на миг,
Присело отдохнуть на край Вселенной
И, глядя в душу, молча, вдохновенно
Меня мне открывает изнутри -
О радости и грусти говорит.

Голубыми неонами снег расцвечен
Утро день воскрешает, но скоро вечер.
По ковровым дорожкам у ног зимы
Подметает метель, и проходим мы:

По делам, за заботами торопливо,
Пряча лица от ветра, легко и живо.
Начиная раскрашивать новый день,
Выползает светило, меняя тень.

Зарождая вопросы ли, кривотолки,
Размываются звёзды на светлом шёлке.
Со снежинками мысленный хоровод
Кружит тайну...
В глазах рябит qr-код.

Смерть, в попытке собой подменить всю вечность,
Отнимает рассудок, ворует встречи,
Раздирая на крошки тепло души,
Суетой переполнить сердца спешит.

Пыша страхом, фашизм обнажает зубы,
Ни свобода, ни радость ему не любы,
А неверие в Бога даёт карт-бланш
На победный злокозненный мрачный марш:

Будут избранным - сласти, несчастным - беды,
В реках крови жестокость раскроет недра
Ненасытной клоаки земного зла,
И судьбу проклянут, что с ума свела.

Что любовь нескончаема и крылата,
Милосердие, жертвенность - сердцу латы -
Позабудут, покуда, как страшный сон,
Не свершится великий Армагеддон.

Веришь в новое утро?
Сверканьем гроз
так чудесно
на землю
придёт
Христос.

Метель метёт. Метель не украдёт
Того, что нет и никогда не будет.
Под капюшоны лица пряча, люди
Тропят проходы узкие вперёд -
К теплу, к делам, к привычной суете.
А мы с тобой - далёкие не те -
Не те, что вместе - словно две кометы
Летим вразброс без грусти, без орбит.
Метельный вальс по разному кружит:
Тебя - с другой, меня - с иными где-то...

Не встретимся? Когда звезда уйдёт,
По блёсткам раздарив своё сиянье,
Надежды поделив на расстояния,
Ничуть не отогрев лучами лёд,
Не встретимся, чтоб снова потерять
На дне безлунной ночи якоря,
И снова разлететься, дням проспорив -
На разные края большой земли,
Опять не те, опять в слепой дали -
В долинах маяты, сомнений, боли.

Нас Бог растил, как нежные цветы,
Но мы неверно выбрали печали
И держимся за них порой отчаянно,
Над беспредельной пропастью застыв -
Среди песчинок, коим несть числа,
Каких кружит во тьме судьба-юла -
Потерянных, ненужных, позабытых,
Крошащих, замерзая, в пальцах лёд,
Которых даже ветер не проймёт
Своим бесцельным пагубным визитом.

Волны иллюзий разбиваются о скалы реальности.
Но мечта точит камень медленно и неуклонно -
И реальность меняется.

Первый снег... Последний поцелуй
Замыкает грань прикосновенья:
Где объятья были - стали тени.
Ветер, сон позёмкой наколдуй!
Чтобы долго-долго - сто веков
Спать, не грезя, в мраморной пещере.
Чтобы волчья стая далеко
Отогнала ужасом прощенье.

Чтобы - ночь - ни луч не проникал -
Не будил в душе воспоминанья,
Без следов - до чистого незнанья
Были б стёрты стужей "нет", и "да",
И метели, воя: "баю-бай",
Упразднили б всякие дороги -
Там тропинки в мрачный скорбный рай
Не найдёт ни дурень, ни убогий.

Сто веков - прекрасное число!
Ты пируй с другими до упаду,
Принц, сменявший на иную радость
Тайну наших взглядов, жестов, слов.
Современность приняла дресс-код:
Белый конь и рыцарь - не проедут!
(Острый меч опасен) Кастанеда
Вместо них блистает так легко.

Музыкальной сказкой жизнь-клико -
Легковесна, пенится, резвится,
В ней привычно к ласкам манят лица,
Не пустует сладостный альков:
Казановы с Ницшами - в чести -
С ними столько смеху над мужьями!
Пусть за лампой бродит Алладин -
Скуки нет в любовной рыхлой яме.

Первый снег... А был ли поцелуй?
На века затянуто мгновенье,
Заострились и застыли тени.
Ветер, спи, ты тоже, не колдуй.

Что дождь, что град - летят с небес к земле,
Ковры увядших листьев атакуя.
Ища звезду в сырой осенней мгле,
Куда-то вдаль без памяти бреду я -
Бреду в бреду - я словно караван
Многоверблюдный в пепельной пустыне.
В промозглости осенней пальцы стынут,
Пиджак больной души любовью рван.

Где-то на границе странных снов,
Отводя руками непогоду,
Никому не в пику, не в угоду,
Не смотря на то, что вновь и вновь
Расставанье болью сердце стиснет -
Просыпаться с мыслью о тебе,
Ставя день на ножки, как мольберт,
Чтоб Господь писал картину жизни.
Очищая будни, плыть рекой
На твоих мечтах, как на порогах,
Вознося благодаренья Богу
За надежду встретиться с тобой.

Помнишь, в угольных сумерках сыпался снег,
Растекаясь на мокром асфальте, тускнея:
Чародей, без труда одурманивший фею,
Грел остывшие пальцы на чёрном огне.

Плащ струился беззвёздно, а фея спала,
Рассыпаясь на мелкие снежные хлопья -
Чародею хотелось в алмазные копи
Тайну нежной души превратить (не со зла -

По привычке - заполнить чудес пустоту,
Алчность чёрного сна утолить на мгновенье,
Оставляя за памятью странные тени
Судьбоносных событий, что смертного ждут).

Заплетая тела, не давая уснуть,
Не оставив покоя простуженным душам...
Падал снег, исчезающий, чист, безоружен,
В свете фар проявляясь на миг на лету.

Были тёмные улицы тихи, пусты,
Спали птицы, цветы, и молчали коты.

Жил-был зверик. Звали его Апокалипсис.
Однажды он пришёл в гости и съел мою Вселенную.
Это было нечестно и даже подло!
Но моя Вселенная прожгла ему нутро и вылезла наружу.
Зверик скулил,
а я зашивала чёрные дыры на его шкуре и плакала -
плакала оттого, что зверик тоже был частью моей Вселенной,
и ему было больно.
Но другой зверик сказал мне:
- Не плачь! - ведь если ему больно, значит, он жив, и у него совсем другое имя...

А в это время за окном что-то накапливалось...
У этого что-то было много имён,
но ни одного всамделишнего.
И ему никогда
ни от чего
не было
по-настоящему больно.

Под ногами - гниющие листья,
Вдоль дороги - пожухлые травы.
Поседел иван-чай. Тучи низки.
Ветки голых кустарников ржавы.

У источника - ковшик. Икона.
Пригуби вкусной хладной водицы.
Пусть душа, что-то давнее вспомнив,
Ввысь взовьётся трепещущей птицей,

Пропевая мгновенье, как радость,
Легкокрыло над призрачным миром.
Всё творение Божие - ладно,
Всё, что чисто и радостно - живо.

С утра забыла дома смартфон.
Вспомнила, возвращаюсь и думаю: как было без него... Неспокойно: легко на душе - хорошо, можно радоваться, а если тревожно - только беспокоиться и молиться (Бог поможет - иначе никак).
А сейчас на Бога надежды нет: чуть что подумается - хвать за гаджет.
Услышав привычное раздражение от несвоевременного звонка, легко снимаем проблему некачественного настроения разрядкой душевных тревог в виде игрушки или ролика! Они просто схавают всё подряд - и радости, и тревоги, и всё.
А как теперь быть с размышлениями о себе, о жизни? Когда для них время найти, если все ролики не просмотрены и уровни не доиграны? А никогда. Но ведь и не нужны они, эти размышления - только нервы зря трепать. Уж лучше шарики на экране погонять - и душе трудиться не надо, и пальцам развлечение....

Стали сны и дали неприкаяны,
Грустью пахнут пасмурные дни.
Заржавели от дождей окраины,
Парки, скверы... Ветром лист гоним.

Он летит и кружится, и падает -
Как мечта в отрыве от души,
И встречает вместо яркой радуги
Грязный мир натоптанных пустынь.

Он уснёт, забыв ветра весенние,
Вспоминая летние дожди,
И мечта, не веря в воскресение,
Обернётся словом: "подожди ...",

И замёрзнет, скована морозами -
Льдом зимы, в белейшей пустоте.
После станет почвой, чтобы с грозами
Жизнь дарить совсем другой мечте.

Санта-Барбара - у тебя в крови.
Хочешь, не хочешь, а с ней живи.
А мне бы нежности хоть клочок -
Чтобы уютно: печка, сверчок...
А тебе бы празднество шумное, бал, банкет.
Ничего между нами общего нет.
Я вглядываюсь в призрачность
разделившего нас стекла:
Что-то в нём таинственно...
Что я в тебе нашла?
Что ты искал во мне,
Плохо ли хорошо?
Выловив звёзды тралами,
Поезд пошёл, пошёл...

.

Тёмный мокрый асфальт, фонтаны, лужи,
Ленин с кепкой в руке...
И кажется, потяни за кончик иллюзии,
И картинка рассыплется
На паркет
Слишком плоской реальности
Горкой спутанных пазлов.
И шторма́ десятибально
Упадут из-за неё сразу,
Своими тушами накрыв
Последние мгновения - с головой -
И это будет благодарение
За невстреченность нас с тобой.

Чудес вокруг не мало -
Я в Нарнию попала
Каким-то несусветным
Неправильным путём...
Как будто не взрослею -
Чуть сказка скрипнет дверью,
Волшебная тропинка
Вперёд меня ведёт.

По дочкиным следочкам,
По мыслям, как по кочкам,
За дружеской идеей,
Заботам вопреки,
Я в Нарнию врастаю
С весёлой детской стаей,
В игре, в траве скрываясь
От будничной тоски.

Бывая злой и доброй,
В короне или с торбой,
Воюя, воскресая,
Я прикасаюсь вновь
К огромной мягкой гриве:
Великий и красивый
Подходит близко Аслан,
И ясен взгляд без слов.

Перистые облака
Высветил фонарь восхода -
На перо сегодня мода.

Не лукавь -

Брось монетку во вчера,
Не надеясь, просто помня.
Завтра и вчера - не ровня.

Жёлт парад

Новых красок сентября.
Светит небо облаками.
Сердце, как ни режь - не камень,

Может, зря.

Ясен синий взгляд небес.
Камень - ножницы - бумага...
К югу гонит птиц ватагу

Норд-норд-вест.