Спасибо всем моим учителям -
Кощеям, феям, принцам и коням
За пряники и жёсткие кнуты,
За то, что научили жечь мосты.

Спасибо вам, случайные и нет,
За знания, подаренные мне,
За каждый, сердцем прожитый, урок
И каждый перешагнутый порог.

За трезвый взгляд и юношеский пыл,
Кареты, тыквы, розы и шипы,
Огонь ночей и пепел чёрных дней...
За каждую возможность стать сильней.

За правду и немножечко вранья,
За веру и неверие в меня,
За самый трудный, выигранный бой.
За то, что научили быть собой!

(по мотивам сериала, но не о братьях Винчестерах :))

Обезглавлена пара монстров. Как же тянет надраться в хлам!
Силы кончились. Нет эмоций. Да воздастся нам по делам!
Мы прошли по задворкам рая, ад, чистилище, снова ад,
Воскресали и умирали. Раны помнятся, правда, брат?

В бесконечном кровавом ралли отшлифовано мастерство.
Мы хороним друзей, теряем тех, кто нужен сильней всего,
Чьи глаза будут долго сниться. Не избавиться от вины,
Но не выйдет остановиться – мы навеки заклеймены.

Хладнокровием чувства душим, забываем, как быть людьми.
Выбор между плохим и худшим прост, когда на кону весь мир.
Вурдалаки, вендиго, гули, зомби, демонам нет конца…
Ятаганы, клинки и пули… Целься в головы и сердца!

Мы стреляли и жгли, кромсали, как берсерки, спиной к спине.
Жизнью жертвуя, всех спасали, хоть казалось – спасенья нет.
Отдохнуть бы слегка, влюбиться, завести бы семью, осесть…
Знаю, брат – ничему не сбыться. Только мы друг у друга есть.

А вокруг – города и туши копошащихся мертвецов.
Ад взахлёб поглощает души: люди гробят детей, отцов,
Братья режут друг другу глотки, бьют снарядами из засад.
Мир изгнил, как худая лодка…

…так зачем же его спасать?

Поясните, милейший, чегой-та Вы тут "сидите, никого не трогаете, починяете примуса"?

Объяснительная:

Мессир, позвольте объясниться:
Я, право, с ним извёлся весь!
Никак не хочет починиться -
Вконец испортился стервец!

То нагло в нос плюёт бензином,
То скачет с криками «Горю!»,
То Геллу обзывает Зиной -
Он сломан, точно говорю!

Свечой назвался вдруг пасхальной
(тьфу-тьфу, зараза!). А вчера
Он Ваш коньяк хлестал нахально
И пел частушки до утра,

Пока был бал. А Вы – ругаться –
Чуть что, так сразу Бегемот!
И так за этого поганца
Я отдуваюсь целый год!

И Берлиозову квартиру
Спалил не я, клянусь хвостом!
Торгсин поджёг не кот, а примус!
(И «Грибоедова» потом)

А был – ручным, послушным малым…
Чиню и не могу понять –
Чего паршивцу не хватало?..
Одно отрадно - весь в меня!

Им не до неё… Собрали в спешке
Ценности и минимум вещей.
Дышит гарью город опустевший –
Город, превратившийся в мишень.

Смерть пришла сюда не понарошку -
Смерть заносит огненную плеть...
Взрывы, кровь… Кого волнует кошка?
Тут самим бы как-то уцелеть.

Поезд переполнен до отказа.
Слёзы. Стоны. Ненависть и злость.
(Танками по судьбам прёт зараза -
Мерзкая война. Но им – «свезло».)

Вдруг метнулась тощая фигурка
И застыла свечкой у окна:
«Мама, папа! Там осталась Мурка!
Мамочка, она совсем одна!»

Горе умножается стократно.
Мать отводит влажные глаза:
«Мы вернёмся, солнышко, обратно»…
(Правду не решается сказать)

***
Снится малышу седая кошка,
С ней ему тепло и так легко…
А в сыром подвале, под бомбёжкой,
Мурке снится дом. И молоко.

Сердце Данко, зоркий взгляд Немезиды -
Выступает в свой поход инквизитор.
Пёсьим нюхом за версту чует ересь:
«Кто осмелился не так в Бога верить?

Кто каноны христианские предал –
Недозволенных познаний отведал?»
На глазах толстеет кипа доносов.
Сходят грешники с ума от вопросов:

«Ты ли Господа хулил в чёрных мессах?
Колдовал и жадно пил кровь младенцев?»
Прегрешений не бывает в избытке.
Не покаявшимся – клещи да пытки.

Инквизитор - милосердно-суровый -
Приговаривает к смерти без крови.
Разгораются костры адским жаром.
Слава Господу! Отступникам – кара!
___

Снова ходит инквизитор да ищет.
Оставляет за собой пепелища -
С чистой совестью и яростной верой…
А от рясы всё сильней пахнет серой.

Трудно быть богом, если один за всех,
Если от голосов закипает мозг,
Если ожогом нА душу каждый грех,
Если ты сделал больше, чем даже мог:

Умер, воскрес, вознёсся на небеса,
Дал им свободу выбора, цель и дом.
Только вокруг по-прежнему детский сад:
Каждый бежит к тебе со своим горшком.

Трудно быть богом, если в душе дыра,
Если устал оттуда сюда сновать,
Если опять упорно рисуешь рай,
А на рисунке, мать его, снова ад.

И, проклиная свой бесполезный дар,
Жаждешь сойти с ума, понимая, что
В то, что ты есть, и будешь, и был всегда,
Кроме тебя, не верит уже никто.

Если ты одиночеству даже рад,
Тяжестью давят титулы альф-омег,
Если тебя, любя, норовят сожрать...

Трудно быть богом, если ты – человек…

«Любит – не любит…» Банальный до слёз сюжет.
Не помещаясь внутри, задевая рёбра,
Храбрые бабочки рвутся на белый свет…
(Глупые бабочки… «белый» – не значит «добрый»)

«Любит – не любит…» Отчаянно рву цветок
В горькой попытке вопрос заменить ответом…
Вальс лепестков приближает заветный срок…
Но неужели я правда нуждаюсь в этом?

Всё ведь не сложно прочесть по его глазам,
Трепетным взглядам, касаниям сладко-нежным.
«Любит – не любит…» Когда-нибудь скажет сам.

…Бабочкам нравится запах живой надежды…

2013

Мне снился полыхающий рассвет,
игриво в семицветье облачённый;
звенящее безмолвие небес,
глядящих на влюблённых свысока;
и омуты, милей которых нет, -
глаза твои. И шёпот, чуть смущённый:
«Я так мечтал, родная, о тебе
все эти годы - будто бы века…»

Мне снились обнажённые тела,
два пульса в унисон, огонь по венам;
дразнящий запах кофе с молоком;
заливисто звучащий детский смех…
…Я сладко и доверчиво спала,
проникнутая самым сокровенным…
а ты меня тем временем тайком
отпел без сожалений и помех.

Был реквием торжественно-уныл.
И ты, по сторонам бросая взгляды,
внушал себе спасительную ложь -
что я была не нужною, «не той»…
Рассвет взорвался алым и застыл…
Свободен! Поздравляю, милый. Рада.
А я останусь, если не добьёшь,
твоей неупокоенной мечтой.

(на конкурс с темой "реквием по мечте")

Разрывают мой мозг
отголоски безмолвного крика.
Перекаты набата –
волной по зажившему шву.
И фантомною болью –
давно позабытое «Ирка!»
отдаётся в висках,
создавая эффект дежавю.

Разбивая замки,
вырывается память на волю,
на ходу оживляя химеры,
одну за другой.
Я хочу закричать
от неистово режущей боли.
И, не в силах терпеть,
выгибается тело дугой.

Я узнала тебя!
Я тебя не могла не услышать!
Потому что люблю,
потому что любила всегда!
Потому что с тобой
в унисон мы по-прежнему дышим.
Километры, века, воплощенья
для нас - ерунда.

Ты не можешь не помнить,
как мы говорили часами,
как, боясь помешать,
окружающий мир затихал…
Понимая без слов,
мы лечили друг друга стихами…
Через тысячу лет
я узнала тебя - по стихам.

Ты немного взрослее,
в тебе я не чувствую злости,
лишь немую тоску,
одиночество и пустоту.
И по-прежнему ты
ощущаешь себя лишним гостем
на жестокой земле,
полюбив, как и прежде, не ту.

Ты не лишний, поверь!
Ты реальный, живой, настоящий!
Неживые не плачут!
Я слёзы твои – разделю.
Не случайно привёл нас
великий и мудрый Смотрящий
на дорогу одну,
на одну временнУю петлю.

Отогрею тебя,
и заштопаю свежую рану
зачарованной ниткой
из собственных нервов.
И вслед
я не стану кричать.
И, наверное, плакать не стану.
Подожду, поскучаю…

Да сколько той тысячи лет!

2012

Ты рыболов умелый и очень опытный:
Слёту находишь место, где будет клёв.
Лучшие снасти служат тебе безропотно.
Как ни крути, стабильно богат улов.

Это гораздо проще, чем быть охотником,
В поисках дичи бегая по лесам.
Всё приготовил быстро и ждёшь тихонечко:
Каждый малёк плывёт на приманку сам.

Легкий заброс… поклёвка… подсечка… Вот она!
Глупая рыбка бьётся в твоих руках.
Горько до слёз: шутницей-волною подано
Снова не то, что нужно, увы и ах.

Сколько погибло рыбы, лишь Богу ведомо.
Многим твоя рыбалка грозит бедой.
Знаю, о чём мечтаешь: поймать заветную –
Ту, что зовут волшебной и золотой.

Но не выходит. Не помогают знания.
Сердце твоё становится всё черствей…

…я бы могла исполнить твоё желание,
только одна загвоздка – не ем червей…

Мне завтра замуж, а ты, как «здрасьте»,
Как снег на голову в сентябре,
Явился призраком прошлой страсти.
А может, сон или пьяный бред?

Да нет. Здоровый, живой. (Проклятье!)
Уселся. Бросил на пол рюкзак.
Как я? Отлично! Пошито платье,
Банкет заказан. И завтра в ЗАГС.

Молчишь. И смотришь… ну так знакомо…
Сдавило сердце… Дышу едва…
Вопрос «Скучала?» как будто громом…
Скучала. Первые года два.

Потом привыкла. Заледенела.
Потом послала все мысли на…
Он был хорошим. Был очень смелым.
Был просто рядом. Твердил: «нужна».

Да, с ним спокойно. (Мы на допросе?)
Заботлив, нежен. И в общем мил.
К чему укоры? Ты бросил! Бросил!
Не надо врать мне, что отпустил!

Уйди, не мучай своею чушью!
Мне замуж завтра! Все СМИ трубят!
___

И я бегу за тобой в ночнушке.
Да к чёрту платье! Люблю тебя…

2013

Бабушка, милая, мне бы короткую весточку -
Солнечным зайчиком лёгкий рисунок на зеркале.
Или в окно помаши мне берёзовой веточкой.
Чтобы остатки души я уже не коверкала…

Бабушка, мне интересно: и «там» – одиночество?
Те же унылые будни, заботы постылые,
Те же тельцы золотые, фальшивые почести?
Так же друг друга едят, предают и насилуют?

Может, не стоит беречься от зла и неверия?
Просто привыкнуть, смириться - и будет спокойнее?
Маску надеть пострашнее – любую, не меряя,
Совесть упрятать подальше, не хочет - пинком её!

Может, любовь и на небе – до боли затёртая
Сказочка для дураков, не смирившихся с участью?
Может, оставшимся даже завидуют мёртвые?
А на земле продолжают вопросами мучиться…

Знаю, ответы от нас аккуратно скрываются.
Но безоружной в Аду - неуютно и тесно мне.
Ад существует – он скромно Землёй называется.
Но существует ли, милая, Царство небесное?

2012

Солнышком редко её называли -
Рыжею чаще… Да что ей с того…
Ей никогда не читали морали,
Не запрещали не верить в богов.

Кошка сменила немало хозяев.
Каждый дарил ей заботу и кров.
Каждый любил. А она, ускользая
От ненавистных натуре оков,

Снова и снова сбегала на волю,
Лишь на порог приходила весна.
И, насладившись кошачьей любовью,
Рыжая вновь оставалась одна.

Только малыш помогал как-то выжить,
Лаской и нежностью раны лечил.
Тот, с кем в зубах еле спрыгнула с крыши
дома, когда их нашли палачи.

Но постепенно пушистый комочек
Стал настоящим красавцем-котом,
Рыжим, как мать. И весеннею ночью
Прочь отпустила его. А потом -

Кошка металась, эмоций не пряча,
Билась в истерике, дико рыча…
Ей бы поплакать… Но кошки не плачут.
Кошки от боли беззвучно кричат.

…Бродит теперь постаревшая кошка,
Глядя с надеждой прохожим в глаза.
Хочется счастья… хотя бы немножко;
Жизни остаток с любимым связать.

Изредка чудится ей в полудрёме:
Тёплые лапы, камин и ковёр...
Ей не нужны золотые хоромы,
Тряпки, игрушки, изысканный вздор;

Только бы вместе сидеть у окошка…
Носит в себе одиночества боль
Грустная, гордая рыжая кошка.
Кошка, которая ищет любовь.

2012

Твоя женщина знает, что значит - «ждать»,
Любит дождь, и не любит розы.
Ненавидит обман, а ещё, когда
О тебе задают вопросы.

Колобродят скелеты в её шкафу,
А на сердце саднят ожоги.
Проживает она за строфой строфу,
Все катрены свои, все слоги.

Проникает незваной она в твой сон,
Озираясь вокруг несмело…
…А потом её сладкий финальный стон
До утра будоражит тело…

И ещё ощущая её в себе,
Между явью и сном, на грани,
Совершаешь нелепый, смешной побег
Под родное крыло морали.

У неё много дел, у неё есть Он –
Идеальный, но нелюбимый.
Хоть супружеский долг для неё - закон,
Обнимает, но смотрит мимо,

Не желая, но зная: она – слабей…
Уступая ему к рассвету,
Ненасытно и яростно мстит тебе,
Ненавидя себя за это…

А когда её выдержке выйдет срок,
Украдёт у него «беретту»
И приставит к виску, и нажмёт курок…
…ненавидя тебя за это…

2012