Жиреет вороньё, опять жиреет...

Парадом правят слуги Сатаны.

С улыбкой мировые прохиндеи

Подсчитывают прибыль от войны…

август 2014

В непрочитанных книгах,
неузнанных лицах,
в неразгаданных знаках судьбы
мы теряем души золотые крупицы,
оставаясь обидно слепы.

Бьётся где-то, прислушайся,
пульс мирозданья,
заглушённый потоком шумов.
Но порой, в тишине,
из глубин подсознанья
поднимается память веков,

чтобы стать новой книгой,
запомниться песней,
обессмертить полотна картин,
и однажды,
запав в наши души, воскреснуть
отголоском оживших былин.

Ощути сопричастность величию духа,
пусть душа запоёт в унисон.
И услышишь, как вечность
пульсирует глухо
в обнажившейся связи времён…

«Что за блажь?
Никакого в них прока.
И дались тебе эти стихи?
Ни работа, ни отдых.
Морока.
Хоть сегодня от них отдохни.
Вспомни наши свидания!
Вспомни,
как тебя на руках я носил,
целовал исступлённо ладони,
как расстаться нам не было сил.
Вспомни зов взбунтовавшейся плоти,
рядом с ним – все соблазны пусты...»

Полнолуние.
Ночь на исходе.
В строгой рамке
смеющийся ты.


.

Всё сказали до нас,
лучше, видно, не скажешь,
но опять ночь светла,
и в кувшинке спит лето.
Как тебе подарить это?
Разве, отважась,
на мгновение стать
вдохновенным поэтом.
Увести тебя в мир,
где лишь в праздники залпы,
где жестокость и злоба –
названья, не боле,
где желанья сбываются
так, как мечтал ты,
и без сказочной рыбки,
где всё в нашей воле,
где друзья,
и песчаные замки надёжны,
где читают стихи
и поют Окуджаву,
где от ссадин обид
лечит, как подорожник,
нежность искренних строк
и…
зажить там на славу!

О тебе я всё чаще мечтаю,
Растворяясь душою в былом,
Пожелтевшие снимки листаю,
Вспоминаю о прошлом с теплом.

И надежда на новую встречу
Примиряет с неволею дня.
Непростительно, бесчеловечно
Отбирать этот шанс у меня.

Без тебя даже праздники – будни,
Соловьиная трель – невпопад,
Улыбаться на людях не трудно,
Но с собой наступает разлад…

Ты – моё васильковое счастье,
Радость детская, день мой седьмой.
Лето- лето…
………………………………………….
Дождусь ли от власти
Ускользающий отпуск мой!

«Мы – соль земли, мы – украшенье мира,
Мы – полубоги, это постулат… »
(из гимна мат-меха, слова В.П. Скитовича)

Встретились приятели однажды,
В бар зашли, не виделись давно,
Рассказал о наболевшем каждый,
Закурили, выпили вино...

Первый был весёлым оптимистом,
Баб любил, на жизнь смотрел светло,
А в другом скрывался пессимист, он
Ни во что не верил, не везло...

Говорил угрюмо: "Наши беды
В основном от глупости людской,
И сдаётся мне, что песня спета,
Перспективы в жизни – никакой."

– Не ворчи, поверь, не всё так мрачно,
Мы с тобой ещё, брат, заживём!
Ум оценят, ждёт и нас удача,
Да не парься, будет всё "путём"!

.....................................................

Вздумал оптимист повеселиться,
И, когда приятель отошёл,
Подозвал "обслугу" (у девицы
Было всё, чем страшен слабый пол!)

– Милая, я дам вам много денег,
Вы ж должны запомнить пару слов,
И на мой вопрос без промедленья
Их сказать, не важно он каков.

Повторите просто: "икс куб на три",
Да не "суп", а "куб", душа моя.
Замечательно! Под звуки кантри
Он мечтал, улыбку затая.

Пессимист вошёл, спор с новой силой.
– Род людской глупеет с каждым днём.
– Да не прав ты, ну не прав, мой милый,
Умных много! Оглянись кругом!

Вот пример простой: щас каждый может
Интеграл от икс в квадрате взять.
– Болен на голову?! Скажешь тоже...
– Нет. Легко ведь это доказать.

Тут он просит принести водицы,
Задаёт свой каверзный вопрос...
В этот раз не подвела девица,
Пессимист так к стулу и прирос.

........................................................

Не скрывает торжества приятель...
Девушка ж, слегка оборотясь,
Изрекла: " И плюс константа, кстати..."
И ушла, смеясь над ними всласть.

Дурманит запах ландыша и корюшки,
Зовёт в сады персидская сирень,
Нежнее греет солнышко,
Заходится соловушка,
Забыты книги, мысли – набекрень...
Нежнее греет солнышко,
Заходится соловушка,
Забыты книги, мысли – набекрень...

Кому – весна, кому – начало сессии,
Неумолим суровый деканат…
Бледнеют в поднебесии
Далёкие созвездия,
Студенты и влюблённые не спят…
Бледнеют в поднебесии
Далёкие созвездия,
Студенты и влюблённые не спят…

Качает ветер опустевшие качели.
Вращает время пёстрых будней карусель,
мелькают даты, вот и дети повзрослели…
Летит письмо моё за тридевять земель.

Как вам живётся там?
Одни воспоминанья
о прежних радостях…
Не спится по ночам.
Хочу, как ветер,
что не знает расстояний,
прижаться молча
к любящим плечам…

Тоску наводят опустевшие качели,
унылый дождь и двор безлюдный за окном.
– Пошлю подальше всё, и – к ним!
– Да неужели?
И не отложишь снова на «потом»?..

.

Мы не были с тобой на той войне.
Мы не стояли насмерть, защищая жизни,
не стали пленными, бог весть по чьей вине,
не поседели до поры на страшной тризне...

Кровавых зорь войны в родимой стороне
мы никогда, по счастью, не встречали,
лишь "зори ... тихие" в большом притихшем зале
комком щемящим подступали к горлу мне...

"Ах, сколько жертв напрасных было на войне..."
Лжецы, самопиарщики на бедах,
умерьте пыл свой! Обвинениям в цене
не бросить тень на подвиг наших дедов.

Май сорок пятого живёт в любой семье,
одними чувствами сердца людей согреты.
И пусть мы не были с тобой на той войне,
завещан нам великий ДЕНЬ ПОБЕДЫ!



Это фотография моей мамы. Она в момент начала Великой Отечественной Войны училась в аспирантуре ленинградского первого медицинского института. Летом 1941 года начала работать хирургом в ленинградском военном госпитале N1114. Всю блокаду оперировала, спасла тысячи жизней. В августе 1944 года вместе с госпиталем была переведена в Прибалтику, затем в Польшу.
Человек огромного мужества и чести.

.

.

Пусть нереально, ты закрой глаза, представь:
Судьба расщедрилась, и мы с тобой в Париже,
Идем вдоль набережной Сены – это явь,
И город городов все ближе, ближе.

Вдали застыли полукружия мостов,
Музей д’Орсэ и, весь в замочках, мост “Искусств”, там
Мечты влюбленных из далеких городов
Навек остались словно памятник их чувствам.

Направо – Лувр и Елисейские поля,
Налево – Эйфелева башня над домами,
Осенним золотом усыпана земля,
Дворцы чугунными увиты кружевами…

Зайдем в уютное кафе на Сен-Мишель,
В своих ладонях ты мои согреешь руки,
Закажем кофе, или - хочешь? - светлый эль,
Ты улыбнешься, словно не было разлуки,

В вечерних сумерках зажгутся фонари,
Пунктир огней очертит древние колонны,
Нам позавидует Сорбонна! Эх, Париж…
Несбыточный романс о двух влюбленных.

.



.

Раз – луна на небе ясном.
Два – глаза твои прекрасны.
Три – девицы под окном.
Бьёт четыре – перед сном...

Пять – отлично, верх искусства.
Шесть – загадочное чувство.
Семь – гармонии число.
Восемь – праздник, повезло.

Девять – День Победы нашей!
Десять – Заповедей важных.
Одиннадцать – часов труду
Двенадцать месяцев в году...

Много – дай любимым счастья,
Мало – горестей-невзгод.
Так считал, не без пристрастья,
Ваш покорный Счетовод.

В надежде время торопили,
Тепла хотелось нам в апреле.
Пришел апрель… Уж лучше б пили,
Верней бы душу отогрели.

Тосклива жизнь, под стать погоде,
Наркоза требует душа,
Давай на этой грустной ноте
Нальем и выпьем не спеша.

Теплей покажется реальность,
Отступит горестный минор,
Давно забытая тональность
Окрасит потеплевший взор.

</i><i>

Ленинград уж Петербург.
Звучит красиво.
Многим улицам вернули имена,
Неизменна лишь в душе моей,
Курсивом –
Петроградская родная сторона.

Краше место на земле найдёшь едва ли:
«Зимний», «Стрелка», полноводная Нева,
Стены крепости,
Когда-то мы съезжали
С них, как с горки, в снежный праздник
Рождества.

Помнят наше первое свиданье
«Пятачок» на Заячьем острове, мосты,
Помнит парк (теперь с другим названьем),
Как под утро шли хмельные – я и ты…

Нет дороже места на планете!
Каждый камень наше прошлое хранит,
Перелистывает в переулках ветер
Лучшие воспоминания мои.

.

– Сколько шума, суеты, ажиотажа:
«Ах, весна, восьмое марта, Женский день!»...
Посходили все с ума, и ты туда же,
Ну не глупо ль верить в эту дребедень?!
Объясни на милость, что ты отмечаешь?
Праздник Клары Цеткин, Розы Люксенбург?
Да в красотках этих женственность такая ж,
Как ламбада в завываньи зимних вьюг.

– Не сердись, я этих барышень не знаю,
Просто радуется в этот день душа
И улыбкам, что повсюду расцветают,
И весне, что так волшебно хороша.
Радуется празднику вниманья,
Розам, поздравлениям друзей…

– В пользу бедных эти оправданья.
……………………………………………….
Розы… там... тебе… иди, полей.

Пустых восторгов фимиам
Заполнил все куплеты,
Кто принимает этот хлам
За чистую монету?

Под занавес – парад алле:
Из тучек месяц выплыл…
Ах, «День влюбленных» в феврале…
Торгаш считает прибыль.

Поздравляю и горжусь



Стихотворение написано давно, сегодня невольно вспомнилось

Ты – в лучах неонового света,
Замер в ожиданье шумный зал,
Напряжение в глазах ... Приметы,
Страх, волненье – в прошлом... Миг настал!

Полилась мелодия над залом,
Плавной линией прочерчен лёд.
Сталь конька, как лезвие кинжала,
Тело собрано, толчок и… взлёт!

Сколько оборотов! Приземленье.
Вновь упруго убегает лёд.
Музыка поёт в твоих движеньях,
Грациозен каждый поворот.

Эдвина смычок грустит и плачет.
Светлая копна волос вразлёт,
Гибкий стан изогнут, жест прозрачен,
И беззвучен приоткрытый рот.

Искромётная "дорожка" ритм меняет,
В кураже чечётки новый счёт...
Затаив дыханье, замирает
Потрясённый гением народ.

Смолк аккорд. Живое изваянье...
Звёздный миг в нешуточной борьбе.
Зал встает, и взрыв рукоплесканья
Лавровым венком летит тебе.

Суровой сессии пора
Прошла, как сон зарёй туманной,
Студенты и профессора
Гуляют вновь, виват, Татьяна!

Вмиг опустели этажи,
Не слышно гама в коридорах,
Лишь тихим эхом прошуршит
Забытых шпор ненужный ворох.

И, как всегда, в разгар зимы
Цветут весенние улыбки,
А наши юные умы –
Сегодня в роли первой скрипки.

Надо было мысленно проститься,
так и не поверив в «никогда»,
так и не сумев в душе смириться —
«Без вести пропал» и нет следа…

Чтобы, отмолив, родиться снова,
чтобы после стольких слёз узнать,
каково — обнять его, живого,
и от счастья сладко зарыдать.

.

(Диалог с Олегом Алексеевым о любви)

ОЛЕГ

Улетай от этих холодов,
дорогая.
Улетай, не надо лишних слов,
провожая
полминуты в даль твой самолёт
не заплачу.
Только след его перекрещу
на удачу.
Там вдали добрее небосвод,
точно знаю.
Там вдали, размякшей без забот,
жизнь другая.
Там, под пледом бархатных небес,
где-то море.
И волна ласкает парапет
пенным боем.
А у нас промокшая земля
копит листья.
А у нас уже район нуля.
Ветер злится.
От него морщинки по реке
серой рябью.
Где там плавать? Посмотреть –
тело зябнет.
Скоро снег накроет город мой
и простуда.
Скоро снег холодный и чужой.
К чёрту чудо.
От таких чудес я залеплю
наши ставни.
Я себя всё это полюбить
лишь заставлю.
Улетай от этих холодов
в царство зноя.
Улетай, не надо лишних слов,
Бог с тобою.

ГЮЛЬЧИТАЙ

Улетела я, но сердце
осталось,
чёрной кошкой снова память
подкралась,
одиночество стекает
на плечи,
беззаботный рай разлада
не лечит...
Я бы звёзды в этом бархатном
склепе
променяла на дожди
в нашем небе,
развернуть бы самолёт тот
обратно...
Ты дождись меня, дождись,
ненаглядный!..

………………………………………………………………

Сколько дней уже ни вздоха,
ни строчки,
а смеялся, родилась, мол,
в сорочке...
Где же счастье?! Нет, как нет,
изменило.
Даже море, не поверишь,
остыло.
Без тебя – всё параллельно,
устала...
От причудливых кустов
и кварталов,
я устала от снующих
прохожих,
расфуфыренных мадам
чернокожих...
Воют тысячи помех
между нами,
Тонет эхо нежных слов
в общем гаме...
Я к тебе хочу из " мыльного "
плена,
чтоб от нежности обрушились
стены...



ОЛЕГ

Вдруг замок среди ночи
щёлкнет,
половица тихонько
скрипнет.
И, прорвавшись в дверную
щёлку,
лучик света к стене
прилипнет.
Ты войдёшь в царство сна
и пыли,
как посланница Ра, как
Будда.
Позади тебя будут
мили,
впереди – дел житейских
груда.
Ты, забравшись в мою
берлогу,
на двоих деля
одеяло,
отогреешь себя
с дороги.
Как же нужно для счастья
мало…



ГЮЛЬЧИТАЙ

"Как же нужно для счастья
мало" –
Когда рядом есть ты,
любимый...
Прочь запреты-наказы
мамы!
Дальше врозь быть
не-вы-но-си-мо!
Поднимаюсь по лунному
трапу,
серебрятся ступени,
взлетаем...
За окном ярких звёзд
мириады,
где-то наша с тобою
мерцает?..
Закрываю глаза – вижу
платье,
подвенечное, с белой
фатою...
Мы с тобой у святого
распятья...
...............................................
– "Объявляю вас мужем...
женою..."

.



.

Ещё Суворов говорил когда-то:
«Что немцу – смерть, то русскому – пустяк».
И в подтвержденье этих слов крылатых –
Рассказ… а дело было так:

На побережье вдруг похолодало,
Чернее тучи стал морской залив,
Волненье быстро набирало баллы,
Дробились волны о прибрежный риф.

Как по команде, немцы разбежались,
В бассейне – негде яблоку упасть,
На пляже только русские остались
Да местная испуганная власть.

Цунами предрекал бывалый кто-то,
Того гляди могло полпляжа смыть!
А русские, смеясь, снимали фото…
…………………………………………
Суворов прав, таких – не победить.



P.S. Дословно Суворов сказал так:
«Что русскому хорошо, то немцу – смерть.»

В переходе метро, где людская река
Огибает газетный киоск,
В стороне от толпы, за мешком челнока,
Заиграл вдруг на скрипке подросток.

И забытые чувства нахлынули вновь
(Только скрипке дано это чудо),
Хмель желанья, цыганская наша любовь,
Всё вернулось, что грело подспудно.

Отступили проблемы, не стало забот,
И дела потеряли значенье…
Не давила толпа. Уводил переход
Прямо в небо других измерений.

Смолкли звуки, и с ними растаял гипноз.
Деспотичные толпы народа
(Как же много тележек в метро развелось!)
Возвратили в тиски перехода.

Была могучая страна,
Мы делали ракеты.
И Пентагон лишился сна
В соперничестве этом.

Шпион под номером ОДИН
Заброшен к нам в столицу.
Матёрый враг, а тоже, блин,
Любитель подкрепиться.

Купив в буфете пирожок,
Он тут же отравился,
Но, не смотря на боль и шок,
До Центра дозвонился.

В инструкцию шпиону ДВА
Вписали примечанье,
И он без завтрака, с утра,
Помчался на заданье.

Протиснулся в метро с толпой
(Хватило ж гаду силы!),
Но в переходе к кольцевой
Шпиона раздавило.

Попытка третья – без ситро,
Не повторив ошибки,
Без пирожка и не в метро
Стоял агент фашистский,

Растерянно смотрел вокруг,
Такси надеясь встретить...
Как вдруг, под видом двух пьянчуг,
К нему спешат: – "Вот Третий!"

– "Конец! Погиб! Разоблачён!!!"
Прощаясь с белым светом,
Подумал в ужасе шпион,
Так не украв секрета...

..................................

С тех пор прошло немало лет,
Но бдительность – всё та же...
Не хайте наш менталитет,
И к нам – не суйтесь даже!

Ты – моя счастливая примета,
Сказочный, неповторимый сон,
В синем небе яркая комета,
Жар сердец, что бьются в унисон…

Тают, как шагреневая кожа,
Дни, недели, годы бытия,
Заново прожить их невозможно,
Но бессмертно чудо – ты и я.

Зовите это как угодно –
Поэзия? Наверно, да.
Непредсказуема, свободна
Её живая красота.

И ямб, и модные верлибры
Так и остались бы пусты,
Когда б не сладкий запах липы,
Не сокровенные мечты.

Бывает, тщательно, с терпеньем,
Мы облекаем мысль в слова,
Но что пред вспышкой озаренья
Блестящий бисер мастерства?

Внезапная живая строчка
Такой заряд души несет,
Что даже мост из многоточий
Небесной радугой встает.

Спит муж, угомонились дети,

В ногах уютно дремлет пёс,

Смолк телевизор у соседей,

Мир словно впал в анабиоз.

Мгновенья редкого покоя,

Неповторимой тишины…

В такую ночь самой судьбою

Дано не спать и… видеть сны.

.

Счастье обманчиво, недолговечно,
Непредсказуемо, словно кокетка,
Будни счастливые сладко-беспечны,
Жаль, что недолго… жаль, что так редко…

Время безжалостно и безнаказанно
Нас обирает...
Порой в сновиденьях
Можно вернуться в ожившую сказку
И насладиться её продолженьем…
....................................................

Сон прерывает пружинящий топот
Маленьких ножек по мягкой кровати,
Следом на ушко чуть сбивчивый шепот –
Вот оно, счастье моё в шоколаде!

Лень

«Многознание уму не научает»,
Необъятное, конечно, не объять.
Но ласкает душу формула простая:
Лень прогрессу – двигатель и мать.

Тоска

Тоска зелёная, рябина красная…
Хандра сезонная однообразная,
Не верь распутице, гони депрессию,
Смеяться весело – оно ж полезнее!

Бессилье

Эх, кабы, падая, взлетать!...
Как альбатрос, расправив крылья,
И страха гибели не знать,
И не разбиться о бессилье!

Дар

Рифмовать – несложное занятье,
Трудно слОвом зА душу цеплять,
Это – дар, награда и проклятье.
Можно много за него отдать.

Предпочтение

Бог поделил людей на сладкоежек
И пленников пьянящего вина.
С тревогой наблюдаю, как всё реже
Былому предпочтению верна…

Рецепт

От тоски лишь одно исцеленье
(Пусть рецепт мой покажется прост):
Научись у природы терпенью,
И построй над распутицей мост.

Листья

Слетим, как осенью листок,
Вкусив свободу напоследок,
Но наших чувств упругий ток
Забьётся в листьях новых веток...

Родник

Божий дар, вдохновенье и труд –
Вот родник красоты и бессмертья.
Тех, кто пишет, как водится, пруд,
Родников маловато, поверьте.

Ротозей

Не останется минора,
Если ты у монитора
День без устали глазея,
Улыбнёшься ротозею,
Что, забыв про свой минор,
Расширяет кругозор.

Идиотка

На себе всё тащить,
Улыбаться при этом,
Быть надёжной опорой
И правой рукой…
Не роптать, не корить,
Молча ждать до рассвета.
У таких идиоток
Что-то там, за спиной…

Утоляет истинное слово…

Утоляет истинное слово,
Покоряет музыка строки,
А улыбка, будто бы подкова,
Защищает душу от тоски.

Читая иных…

Читая иных, убеждаюсь всё боле
в бессмертии мысли простой:
страшнее отсутствия доброй воли
наличие воли злой.

Когда "достала" жизнь-поганка…

Когда "достала" жизнь-поганка,
Обрыдли речи и вожди,
Когда фальшивою шарманкой
Нудят осенние дожди,
Пошли всё «на...»!
Доверься Музе,
Легка поэзии ладья,
Туман пленительных иллюзий
Затмит невзгоды бытия.

Расплаты не бойся…

Расплаты не бойся,
бескрылых не слушай,
на зависть и злобу «забей»!
Одним нерасчётливым
Бог всемогущий
даёт настоящих друзей.

Титаник

Что толку в деньгах, драгметалле
Поднявшемуся на Титаник?
Хоть умники, хоть лох-ботаник,
Удачи нет – и все пропали…

Липа

Я научилась делать вид,
что все в порядке,
что перестала ждать с надеждой
новостей…
Одна беда –
за этой липой сладкой
всё тот же ад
нелиповых страстей.

Как просто обмануть теплом…

Как просто обмануть теплом!
Глухая осень, небо в тучах,
А он расцвёл, и нипочём
Глупышке гибель неминуча.
Забыв о близости зимы,
Он распустился всем на диво…
Не так ли расцветаем мы
От теплых слов, пусть и фальшивых?..

По преданию, Ангел Смерти, прилетающий
за душой человека, наделён особым зрением.
Тот, кто остается жить после встречи
с ним, обретает дивный и страшный дар –
взгляд, проникающий в самую суть вещей…
22 декабря 1849 г. Достоевского и
других осуждённых вывели на Семёновский плац,
где были готовы столбы, белые рубахи и
воинская команда для расстрела.
Казнь уже началась, когда ее прервали
и объявили резолюцию Николая I о помиловании.
Один из приговорённых сошёл с ума.

Семёновский плац. Руки связаны туго.

Мороз заползает под саван рубах.

Вот-вот грянет «Пли!» Дробь. Повязка. Ни звука.

Отбой. Ангел Смерти в открытых глазах.

Коснулся. Задел. Передал, исчезая,

Мучительный дар – видеть суть без прикрас.

Осталась спасенным у самого края

Орлиная зоркость всевидящих глаз.

Обрек приговор помутившийся разум

На вечную ночь в королевстве кривом.

Так уголь сгорает, но грани алмаза

Лишь ярче мерцают тревожным огнём.

Природа прозренья, дарящего крылья,

Исток ясновиденья, сумрак души

Открылись, как вспышка, дав веру в усилье

Спасти Красотой

Мир, исполненный лжи.

Он не считал себя поэтом,
Сонетов томных не писал,
Бывало, правда, до рассвета
Над песней новой колдовал.

Именовал простой забавой
Находки яркие свои,
И, видит бог, не ради славы,
Случалось, сочинял стихи.

Пускай простят меня поэты,
Но я, друзья, согласна с ним:
Пойдешь разутым и раздетым,
Живя лишь творчеством одним.

Стихи не кормят в наше время,
Пусть даже очень хороши,
Но разве сбросишь это бремя?
Оно – отрада для души.

Немало в жизни повидал он,
Не понаслышке счастлив был,
И черных дней, увы, хватало,
Но, видно, Бог его хранил.

Исполнилось предназначенье:
Поверил, что не суждено
Ему прожить безликой тенью,
Что слишком многое дано.

Возможно, кто-нибудь скривится:
«Какой-то будничный герой,
Не то, что притча во языцах –
Принц Гамлет или Чайльд-Гарольд…

Повествовать, так уж про страсти,
Любовь и смертные грехи,
Про Страшный суд, про глупость власти … –
Такие ценятся стихи».

И я не против ярких красок,
Огня шекспировских страстей,
Но мне дороже этих масок
Живое слово наших дней.

А он сумел сказать о главном
Без ёрничества и прикрас.
В его стихах – настрой державный
И думы каждого из нас.

В них горький опыт, вера в чудо,
Улыбка, нежная печаль,
В них всё: хорошее и худо,
Неизъяснимой грусти даль.
………………………………………
Он не считал себя поэтом,
Сонетов томных не писал,
Но и холодному эстету,
И критику-авторитету,
Всему народу интернета
Открылось (в этом нет секрета),
Что Бог его поцеловал.

Знаешь, я ведь счастливая. Точно.
Скажешь, талия не шестьдесят?
Да... Не выгляжу я худосочной,
Мои формы без водки пьянят.

В преферансе осталась без взяток?
Потому что в любви мне везет!
Как смотрел он! Под ложечкой сладко...
Остальное, мой милый, – не в счет.

Я летаю над звездною крышей...
Чтоб представить, ты глубже дыши,
Слушай сердцем, умом не услышишь
Эту песню счастливой души.

Зло живописуя с наслажденьем,
Не ему ли служишь ты, поэт?
Желчь и яд продолжат разрушенье,
В черных мыслях не родится свет.

Лживые стихи из слов красивых
Тоже не для сердца и ума,
Их хранят лишь пыльные архивы,
Проклиная пухлые тома.

Но, когда от слов мороз по коже,
Строки состраданьем обожгут,
Если твой талант зажечь поможет
Свет в душе живой... когда-нибудь,

Если промелькнуло хоть однажды
Озеро таинственное Чад,
Знай, твой труд не мертвым грузом ляжет!
Это ль не дороже всех наград?

Полночный час, но всё горит мое окно.
Письмо читаю, и дела, и сон – забыты,
А за окном уже давным-давно темно,
И только свет от фонаря размытый.

Нас разбросала жизнь по разным городам,
Да что там городам, по разным странам!
В те девяностые беда шла по пятам,
Гнала и за границу, и к стакану…

Ушли, разъехались, дороги разошлись,
Осиротели маленькие кухни…
Другие ценности навязывала жизнь.
Ты помнишь, сколько звезд тогда потухло?

Сегодня сетуешь, что век на встречи скуп,
По скайпу, мол, обнять меня не можешь.
А я читаю, дорогой мой однолюб,
И нет на свете слов твоих дороже.

Неосязаем виртуальный мост,
Но с ним я недоступней для напастей.
Летит, пронзая расстоянье в тыщу верст,
Письмо. Твоё письмо. И это – счастье.

Она приходит, если и не снилась,
Душа поёт и каждый встречный люб,
Ещё не понимаешь, что случилось,
А радостный мотив не сходит с губ…

Неповторимо первое свиданье,
Мир зажигает тысячи огней!
Пьянит мечта… В разлуке пыл желанья
Пером и кистью говорит о ней.

Но в чёрный день (чернее не бывает),
Когда холодный разум верх берёт,
Тускнеет свет, в котором страсть земная
И крест и вознесение несёт.

Как мир – стара, как утро – вечно юна,
Её поют поэты вновь и вновь,
Полны тоски серебряные струны...
Но жизнь исчезнет без тебя, любовь.

.

Измятый холст усталого лица...
Работы сериал многострадальный...
А в пышном парке царского дворца
пирует осень в маске карнавальной.

Ещё царят в палитре сентября
багряный клён и жёлтая берёзка,
широким жестом с лёгкостью даря
бродяге-ветру царские обноски...

Позолотив на небе облака,
октябрь обернулся бабьим летом.
Поджала хвост осенняя тоска,
повеселели лица у поэтов...

Навеяно
стихотворением Сергея Крюкова

ИСТЫЙ

В час полночного бдения
С целым миром в борьбе
Истый пестует гения,
Утверждаясь в себе.

Не иначе Вселенная
И рождает людей,
Чтобы в мире нетленного
Стало больше идей.

Тянут ночи бессонные
Мысли тонкую нить.
Только вечность бездонную
Смертным не изменить.

Истый ищет открытия,
Бездне жертвуя плоть.
Может, счастьем наития
И снисходит Господь.

Парафраза "Истый ищет открытия..."

В туманной дымке мирозданья
Должны открытья где-то быть...
Искал их Истый, уповая
На мысли тоненькую нить.

Но тщетно... Не найдя открытья,
И не пополнив мир идей,
Решил дождаться он наитья,
Надеясь, с ним – найдёт верней.

Пока открытья совершали
Планеты лучшие умы,
Несчастный пребывал в печали –
Не снисходил Господь, увы…

......................................................

Среди могучих, первородных,
Дарованных природой сил,
Одна лишь мысль парит свободно,
Нас поднимая до светил...

Теплый хлеб домой несу
С корочкой хрустящей,
Не бывает ничего
Ни вкусней, ни слаще.

Лишь в деревне хлеб такой.
Детям по горбушке
Отломаю, разолью
Молоко по кружкам.

В Турции "все включено"
В дорогом отеле,
Рай обещан, рай земной
Целых три недели.

Правдой кажутся слова.
Море, пляж, бассейны,
Клубный танец по утрам,
Игры и коктейли...

Только сердцу всё ж милей
Сторона родная.
Солнце мягче, веселей
Воробьишек стая,

Вьется речка за окном,
Небо увлекая,
И такая синь кругом!
Ни конца, ни края.

Полгода наши дни короче ночи,
Полгода и в помине солнца нет.
А в ноябре проснуться нету мочи,
День ото дня всё пасмурней рассвет.

Промокший, пригорюнившийся Питер,
Укрытый пёстрым пологом зонтов,
Клянёт Петра за то, что прародитель
Плевать на климат трижды был готов,

Когда на невских берегах построил
Столицу новую – Венецию во льдах.
Честь и хвала бессмертному герою,
Хоть климат питерский – ну просто швах.

………………………………………..............................
Но даже и в осеннее ненастье
Ты краше всех, любимый Петербург!
А нас по осени спасают, к счастью,
Огонь в камине и сердечный друг.

.

Вновь усталость копится
Дымом сигарет,
Только б не озлобиться
Мне на белый свет.
Тучи чёрной птицею
На беду плывут,
Сказки-небылицы, вы –
Странный мой приют.
Брежу, что исполнится
Всё, что захочу –
Озаренья-молнии,
Ноша по плечу,
Счастье бесшабашное,
Синий водоём…
Вновь наполним чаши мы
Золотым вином…
……………………………..
Ночь давно растаяла,
Гаснет в окнах свет,
Трель звенит трамвайная,
А тебя всё нет...