* * * («Les Misérables»)

На былое взирая сдержанно,
Ибо глупо грустить уже,
Перечитываю "Отверженных",
Хоть и помню еще сюжет.
Я не то чтоб на что-то жалуюсь,
Против истины не попрешь.
Только я ведь уже не Мариус,
И тем более не Гаврош.
Не служака Жавер, спасибо вам,
Ведь в сегодняшней чехарде
В этом нет ничего красивого
(Хоть и лучше, чем Тенардье).
Но Вальжан, кто вот-вот, вчера еще,
Романтизмом пьянил как хмель,
А сегодня душа чурается,
Остается лишь - Мириэль.

Что мечталось и что нам выпало,
С этим вечно - такой бардак.
Существует свобода выбора?
Мне хотелось бы как-то так:
Скромный домик, в лесу прогалина,
Пестрых листьев лоскутный плед,
Чтоб всего-то сто верст до Таллинна,
И до Ревеля сотня лет.
Не роптать, поживать рассеяно,
Предаваясь пустым мечтам,
И в стихах не искать спасения,
Даже если оно и там.

© slithy_toves 2024

* * *

"С меня при цифре 37 в момент слетает хмель..."
В. Высотский.

При цифре 37... грущу всегда.
Вот и сейчас хандра мной овладела.
Я прозевал, когда мои года
Превысили температуру тела.
И время оставляет, словно плеть,
Морщинок шрамы у меня на коже,
А в 40 мне уже не заболеть,
Так сильно, чтобы мнить себя моложе.

Но и не целюсь я под звук печальных флейт.
Прощай же, Цельсиус, и здравствуй, Фаренгейт!

© slithy toves 2008

* * * (Снег)

Снег с полуночи до двух.
Словно после перебранки
Небо сбрасывает пух
С потрепавшейся изнанки.
Ночью улицы пусты,
Под покровом снежной робы
И скамейки и кусты
Обращаются в сугробы.
В блестках ледяной слюды,
Ниткой от двери парадной,
Все еще видны следы -
Два туда, один обратно.
Как пунктирная строка
На странице книги судеб,
Что таит наверняка
Все что было, все что будет...
Жаль, сквозь снега круговерть,
Там вдали, где гуще тени,
Невозможно разглядеть
Всех ее переплетений.
Только белых перьев бег
За балконными дверями,
Да волной плывущий снег
На свету под фонарями.
Словно кто-то в этот час,
Притаясь на кромке неба,
Все прикармливает нас,
Перед тем как бросить невод.
Сыплет, сыплет в полусне,
В предвкушении улова.
Все белым-бело, но снег
Все плывет во тьме лиловой.

© slithy toves

Перевозчик, взгляд опустивши в пол,
Молчаливо греб, лишь сказал присесть.
За провоз сюда он берет обол,
Вот обратно - требует все, что есть.

Здесь все рядом, просто, и напрямик.
Вековые сосны колышут высь.
Я уже обжился, почти привык,
Тут пустых дворов - заходи, селись.

В полдеревни улица, как дуга.
Ни телег не видел здесь, ни саней.
А куда поедешь? - кругом тайга,
И никто не знает, что там - за ней.

Я поправил дом, я почистил сад,
Огород забором почти обнес...
Все казалось, - скоро вернусь назад,
Да намедни вот - приблудился пес.

Накормил - пусть тощему повезет.
Посадил на цепь: сторожи, смотри!
Он рычит и так головой трясет,
Отчего-то кажется, что их три.

Внешней связи - только один паром,
И народец ушлый, что есть - то есть.
Ну не так, чтоб злой, но зовет добром
Только то, что можно украсть да съесть.

Заходил сосед, увидал мой комп,
Зачастил с бутылкою - выпьем, брат!
Перебравши плачет: я - психопомп...
А по мне, так - вылитый психопат.

Есть еще сосед, тот - алкаш смешной,
(Впрочем, все здесь выпить не дураки)
Говорит, что звезды - обман сплошной,-
Мол - огни с другой стороны реки.

Умудрился так задурить мозги,-
Я решил проверить его слова,
На утес залез - не видать ни зги,
Лишь туман, и кружится голова.

Я б давно вернулся к тебе назад,
Ведь тоска такая - хоть волком вой.
Только как тут бросить и дом, и сад,
Ну и пса... трясущего головой.

© slithy toves, Aug 2022

        "Ground control to major Tom..."
        David Bowie

Разгонных двигателей колонны
Отстали, дрожь переходит в стон.
В отсеках груза четыре тонны,
И все же там - миллионы тонн.
Забыть все заповеди - все десять -
Простое, в сущности, ремесло.
И в невесомости трудно взвесить,
Сложив на чаши, добро и зло.
Пилот застыв, провожает взглядом,
Как, в дымке перисто-голубой,
Земля, кружась, проплывает рядом -
Вот - снизу, слева, над головой.
Мир столь прекрасен, он так огромен,
На нем достаточно места всем...

Прием, майор! Соберитесь, Томин.
Начать отсчет. Застегните шлем...

© slithy toves

* * *

Мечтаю сбросить всю тяжесть с плеч,
Работы - невпроворот,
И, как нарочно, меня отвлечь
Пытается наглый кот.
Соседи в отпуск на юг летят,
С прислугою и детьми...
Приходит кот, говорит - лентяй!
Вставай,- говорит - корми!
Сажусь за стол, бормочу строку,
Стихи дописать спешу.
Но ясно даже и дураку, -
Я вряд ли что напишу.
Вот если только поддать огня
Гитарными до-ре-ми...
Приходит кот, говорит - фигня!
Вставай,- говорит - корми!
Подняться с места не навредит,
Но зреет в душе укор,
Как будто вынесен мне вердикт,
Заслуженный приговор.
Сквозь сон доносится кап да шлеп,
В подъезде стучат дверьми...
Приходит кот, говорит - потоп!
Вставай,- говорит - корми!
И все завертится на лету,
Покой - это лишь мечта.
Сменяет мокрую суету -
Горячая суета.
Снаружи зарева дымный шар,
Заполнен весь двор людьми...
Приходит кот, говорит - пожар!
Вставай,- говорит - корми!
Корми, корми, и в который раз,
К себе примеряя роль,
Встаю, под взором молящих глаз,
Под тихое мя-бемоль...

Прости нас, Боже, не презирай
Молитвы людской поток.
Мы все о том же: корми, играй,
Погладь, поменяй лоток...
Велик терпения Твой запас,
Но близок его предел.
Зачем Ты создал двуногих нас?
Тебя отвлекать от дел?
Легко, представив, что все игра,
Молчанье принять за спесь,
Но лишь не слышавшим в пять утра
Мурчащее "Даждь нам днесь".
Так к древней мудрости обратясь,
Я чувствовал, и потом
Мне даже виделась эта связь
Меж Господом и котом.
Зачем мы собственно спасены?
И что нам кошачий глас?
Так вот - чем чаще попросим мы,
Тем чаще попросят нас...

Земля зимою еще больна,
Февраль почти позади,
Заплакал кот, говорит - война...
Вставай,- говорит - иди...

© slithy_toves 2022

Едва светало. Час, когда так рано,
Что толком и не видно ни черта.
Укрывшись одеялом из тумана,
Ворочалась прибрежная черта.
Скрипел настил рассохшеюся рейкой,
И пряча то ли смех, то ли укор,
Паромщик в заскорузлой телогрейке
Дымил, в кулак упрятав "Беломор".
Не торопил (спасибо и на этом).
И тихо так, спокойно было там,
Как может быть лишь деревенским летом
За пазухой у Бога по утрам.
А я прощался и не мог проститься,-
Мальчишка оперившийся едва,
Случайно заблудившаяся птица
(Приплыл на день, застрял еще на два).
Но ждали на другом конце каната,
Верста пешком, попутка, поезда
И нервотрепка вечных "надо", "надо!",
Короче - жизнь, по сути - ерунда.
Не заданы последние вопросы.
Да и зачем? Ответы не спасут.
Пытался лишь запомнить эти косы,
И губы и веснушки на носу,
То, как шептала, был, мол, напророчен,
Упрямо выбивавшуюся прядь,
И так хотелось бросить все и... впрочем,
Себе не ври,- тебе хотелось спать.
Все виделось наигранным обрядом,
Я прятал взгляд, пытаясь вдаль смотреть.
Ну как, скажи, прощаться с тем, кто рядом,
И врать и знать, что не увидишь впредь.
И что я мог: Шепнув "арриведерчи",
Сбежать в туман, густой как молоко?
Где, мне казалось, станет как-то легче.
Смешно. Дурак. Но дуракам - легко.
Вот только ощущал себя я странно,
Фигурой ритуальных похорон:
Ладья-паром, река, покров тумана,
Пропахший папиросами Харон,
И я - пришелец в край иных законов,
(Где рыжий ангел проводник и гид)
Плывущий в мир машин и телефонов,
В свой техно-обустроенный аид.
Рюкзак отбросив и присев у края,
Покачиваясь тихо на воде,
Я все гадал, да что же умирает:
Наивность? Убежденность в правоте?
Но проще все. Ни смерти нет, ни ада.
Висят среди вселенской мишуры
На тоненьких веревочках канатов
Иные, параллельные миры.
И в час, когда ничто нельзя исправить,
Кивнув с улыбкой другу ли, врачу,
Отправлюсь я к паромной переправе...
И пачку "Беломора" захвачу.

© 2010

Так весна, с одежкою в прорехах,
С ярким небом в белых облаках,
Сгоряча вскрывает лед на реках,
Будто это вены на руках.
Каюсь - грешен, что ж теперь об этом,
Жаркой плотью, пышущей окрест,
Зрелостью своей поманит лето,
Жаль, что это быстро надоест.
И тогда, с дождливыми слезами,
С тихой грустью, прикорнет к плечу,
Осень с золотистыми глазами,
Рыжая и ветреная чуть.
Сгинет, ни привета, ни спасибо,
Лета клочья выметя до дна.
Вслед - зима, бела, чиста, красива,
Так порой жестоко холодна.
И пока бушует в царстве мрака
Ветра неуемная метла,
Сердце, словно старая собака,
Ищет лишь покоя и тепла...

© slithy_toves, Дек. 2020

Баллада о добром докторе.

         "Всех излечит, исцелит добрый доктор..."
         © К. Чуковский

Вроде здоров, но - стукнусь неловко локтем,
Насморк схвачу, опять заболит спина,
Видится мне скучающий земский доктор
Или такой, как в рассказе у Куприна.
Вижу уездный город в закатной хмари:
Улицы, лица, рынок, дрова, трава…
Город как город. Каждой твари по паре.
Стало быть лекарей в городе тоже два.

Первый ворчит сердито: "А если б сдох ты?"
"Что ж ты тянул так долго? Совсем ослаб."
Звали врача обычно со всхлипом - "Дохтор..."
А за глаза - коновал, мясник, эскулап.
За полночь явятся те, у кого нет денег,
С гнойной гангреной, с "миленький помоги..."
Он лишь ругнется, морщась, халат наденет,
Водку допьет и оттяпает пол ноги.
Что тот костыль - без практики мало толка,
Встретят страдальца дочки, жена и мать,
Будет он жить несчастно, и очень долго
Доктора будет по матери поминать...

Доктор второй - спокойный, порою слишком,
Милый и обходительный словоплет,
Нетороплив - постельный режим и книжка,
"Вы полежите, батенька, все пройдет."
Это пройдет, и это уйдет и канет -
Дозу прими, бальзама в бокал налей...
Звался он "Добрый доктор", но, между нами,
Только лишь оттого, что другой был злей.
Он и меня лечил и колол мне вены,
Был он неспешен, мягок, но деловит.
Как я стонал от подлости и измены!
Вот… А теперь прислушаюсь - не болит...

Словно цветочный стебель засохший в вазе,
Жизни прямая - от дома и до ларька.
Господи, знаешь, резал бы лучше сразу,
Горько, но правда часто, увы, горька.
Кутаюсь в плащик, ежусь от ветра злого,
Путь мой к стекляшке - раньше союзпечать.
Что ж до моих нотаций, то, право слово,
Кто я такой, чтоб кого-нибудь поучать?

© slithy toves Окт. 2020

* * *

Курю. Окна распахнутого хрип
Вливается во тьму, где постепенно
Засвечивает ночь дагерротип
Потоком предрассветного рентгена.
Мерещится мне выстраданный бред
Сквозь марево табачного дурмана,
В нем город проступает, как скелет
Незримого пока левиафана.
Хребет из крыш изломанный, но так,
Что все еще хранит следы осанки.
Все рухнет, если вытащить костяк:
Развал, распад, гниение, останки.
Смерть близится с неспешностью волны,
И есть в ней что-то общее с рассветом
И с осенью, являющей стволы
Сквозь тело отлетающего лета.
И ближе все и явственней черта,
Когда от водки слишком мало толку.
Пусть жизнь начнется с чистого листа,
И - важно - не проходит под диктовку.
Словами зарекаюсь лазить впредь
В чужие души, как в свои карманы.
Не хочется ни жить, ни умереть.
Лишь ночь и дым, и хрип оконной рамы.

© slithy toves Октябрь 2020

Физико-математическое

Осовев от жары, лектор мучил нас свойствами трития.
Было душно и скучно. Манила иная тематика...
Мы с начала семестра познали всю важность открытия:
Мир - не физика, больше того - даже не математика...

Нам доцент с ассистентом казались тогда очень старыми.
А за окнами май, щебетание птичек во дворике...
С третьей пары (порой со второй) убегали мы парами -
Вот такой каламбур из студенческой комбинаторики.

Мы бежали по склону, и ветер лохматил нам волосы.
Всюду клумбы в цветах, и фигурно подстрижены кустики.
И звенели от зелени парка девчоночьи возгласы,
Отражаясь - согласно законам садовой акустики.

От нагретого воздуха дружно слабели коленями,
И невольно казалось, нас, будто кувшин из керамики,
Наполняет теплом и неровным весенним томлением, -
Словно в неравновесной (заваленной!) термодинамике.

Солнцем пройдена точка зенита. Весна - скоро лето. Вы
Замечали, как тень нарезает на равные ломтики
тротуара линейку? Все видится чуть фиолетовым,
В тротуарно-линейной и квантово-солнечной оптике.

Мир казался смешным, но слова были чисты и искренни.
Мы дурачились, в ногу шагали - как будто солдатики,
А троллейбус, запутавшись штангами, замер, и искрами
Сыпал вниз, по законам электро-троллейбусной-статики.

Небо хмурилось (в мае бывает), все хуже и хуже, и
Заметались стрижи по-над самыми крышами в панике.
Хлынул дождь. Пролились, и за десять минут стали лужами
Облака - поднебесное чудо из гидродинамики.

Целовались, учебник забыв (в нем такое не вычитать),
И казалась любовь энтропией - от неубывания...
Будет позже, на практике жизни:
Теория вычетов,
          относительность...
                         суть бесконечности...
                                             миг расставания...

© slithy toves 2009

         "Бизнес – это война, Все законы войны распространяются на искусство ведения бизнеса".
         Коносуке Мацусита, основатель компании Matsushita Electric.

         "Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками.".
         Л.Н.Толстой

   Растворилось детство в кино, в нетленке (кто там был - Делон или Пьер Ришар?), зажило, как ссадина на коленке, и умчалось ввысь, как воздушный шар. Приходила юность, неся ответы и друзей, и смех, и хандру, и плач. На балконе каждом ждала Джульетта, и на каждой крыше играл скрипач. Отцвела сирень, соловьи отпели, утекли и впали в моря ручьи, и дрова ломая, уже ты в деле, рукава, как водится, засучив. Громыхнут на стыках двух "б" недели, промахнут, как скорый, года, года, и судьба друзей незаметно делит на своих и тех, кто не так чтоб да... А свои - кто как, чаще шатко-валко, кто-то сдался, спился, не добежал, и тебе порою немного жалко тех, кто выбит с этого рубежа. Но - дела. Ты видишь их реже, реже, все трудней искать разговора нить, и при каждой встрече невольно режет, что вам просто не о чем говорить. Ты завел знакомства в судах, в полпредстве, ты освоил транши и черный нал, ты уже забыл о друзьях из детства, ты о них ни разу не вспоминал. Собеседник пучит хмельные зенки, сносит крышу барная кутерьма. Это бизнес, мальчик, так пахнут деньги - запашок предательства и дерьма. Это бизнес, фронт, нужно быть героем, и однажды ты принимаешь знак: шутки вышли, время разведки боем, все отныне будет совсем не так. И пускай твои все покамест целы, безмятежно больше уже не спишь. Скрипачи привинчивают прицелы, поплотнее вжавшись в покатость крыш. И восторг в глазах понемногу тухнет, а на дне души поселился страх: ресторан любой - полевая кухня и любая встречная - медсестра... Не один за всех, повезет кому-то, тут как карта ляжет - такая масть, началoсь с adagio sostenuto, но сегодня третья играет часть. Время в миг сожмется тугой пружиной, в диком престо к черту летит закон, ты выходишь в бой со своей дружиной в день, когда поставлено все на кон. Безмятежно раньше гулялось, вволю, жизнь, как сон, маячила впереди, но сегодня нужно вот это поле под огнем противника перейти. Цепь твоих ломается раз от раза, растянувшись слишком большой дугой, ты бежишь, отметив лишь краем глаза, как упал один, как осел другой. И тебе везет: проскользнув к лощине, ты бежишь, бежишь, разевая пасть, чтоб уже вверху, на самой вершине вдруг, раскинув руки, на спину пасть...

   ...чаша неба, выгнута и поката, горизонтом стиснутая с боков, истекает сукровицей заката в марлю стрептоцидовых облаков. И плывет, двоится в глазах усталость, отражаясь лентой забытых лиц, ты еще не понял, как вам досталось (да какой там, к черту, Аустерлиц). Тишина. Оборванная. Тугая. И пустая, гулкая голова. И тошнит словами. И ты, рыдая, в небо, вверх выплевываешь слова. Мол, дошел. Не выбило. Не сломало. Значит - все. Победа! И впереди...
Ты еще не понял: твоих так мало, что уже неважно, кто победил.

© slithy toves 2010,2020

Главное. ("Love is all you need")

* * *

И сколько б чувств мы потом ни тратили,
Пусть это будет предел, венец -
Любовь к подруге, к отцу и матери,
K ребенку, к родине, наконец...

* * *

Когда уже обживутся птицами
Сады, успевшие полинять,
Когда аллеи полны юницами,
С глазами вспугнутых оленят,
И чуть шальные, смешные, славные -
Весенний звон наполняет кровь -
Она и он. Но они не главные,

Поскольку главное здесь - любовь.

И дрожь, и бабочки, и томление,
И пот, и родинка на губе,
И все вот эти "любви мгновения",
Такие важные в их судьбе.
Забудь напутствия и пророчества,
Как пели Beatles – “is all you need”.
И мне так сильно поверить хочется,

Что этот мир на любви стоит.

Судьба жестока, но не из вредности -
Пастух, хранящий покой отар.
Ах, голод, холод, болезни бедности,
Она юна - он богат и стар...
Пусть даже сердце ее расколото,
Скрепит его золотая нить.
Ведь все мы знаем, что деньги, золото -

Они способны любовь убить.

Сказал - умрет, никуда не денется,-
Палач, за плату дарящий смерть,
И подтверждают - все в мире ценится,-
и принц и нищий, и лорд и смерд.
Смотря на яхты движенье плавное,
Возможность пить или кушать всласть,
Я убеждаюсь, что деньги - главное...

Но тут на сцену вступает власть.

Рука насильника-сифилитика,
Что давит жертве кричащий рот.
Тень олигарха. Война. Политика.
Тиран, ОМОНящий свой народ.
Бессилье слабого, ужас, ад его
Пред правом властвовать и решать...
Нет чувства столь же маняще-сладкого.

Цена за это - твоя душа.

А в это время немые зрители,
Простые люди, как я и ты,
Живут, сокрыты в стенах обители,
Вдали от мира и суеты.
Суровый север, где неурядицы,
Где сад без чуда расти б не мог,
Но вот он - веточкой к Богу тянется,

А значит главное это - Бог.

...и тут, смотрящий все осторожнее
На тех, кто здесь, суету поправ,
Живет, отринувши все порожнее,
Я в этот раз понимаю - прав.
Гляжу на фреску, где Богородица,
Держа дитя, поправляет прядь...

Конечно, к этому все и сводится...
То есть, по сути, к любви опять.

© slithy toves , Август 2020

* * * (Клише)

Всегда стремился жить, избегая пошлого,
Я презирал избитости и клише,
А вот сейчас - лежу, вспоминаю прошлое,
И как-то очень муторно на душе...

Мой первый образ (в русле публичной версии) -
Запал мне так, что впору писать портрет:
Окошко, солнце, девочка, столик, персики...
И слаще губ и персиков этих - нет.

Река. Байдарка. Девушка, взгляд мой радуя,
Веслом пыталась что-то достать со дна.
Прекрасна - будто юной богини статуя,
И столь же, словно статуя - холодна...
Плывут детали, стерлись иными веснами,
Но помню, по прошествии стольких лет -
Богиню эту юную - "деву с веслами"...
Одно весло сломалось, другого нет.

Ещё я помню: лето, закат у берега,
Жемчужин капли в серьгах, и шелк волос,
И тех двоих, что ждали меня у скверика -
Брюнет и рыжий. Били. Сломали нос.
Пусть жизнь течет, бурлит, как река с порожками.
Забыл, наверно, многое, это - нет.
Её запомнил "девушкою с сережками"...
Один Сережка рыжий, другой - брюнет.

Не спится этой ночью, себя одерну я:
Куда сравнений лента меня влечет?
Ты, собираясь утром, наденешь черное,
И бросишь косу длинную за плечо...

© slithy toves 2009

* * * (Зима)

На снегу, рассыпаясь блеском,
Бился, пойман и арестован,
Свет в силках фонарей на Невском.
Той зимой, (где-то в полшестого),
Вечно стывшие медью, кони
Понесли. И, смеясь над шуткой,
Ты тянула мои ладони -
Отогреть у себя под шубкой.
И кружился - не снег, теперь я
Знаю, верю, что это были -
Снежных ангелов наших перья,
С крыльев срезанные о шпили.
Был характер зимы особым -
И, ревнива в своем капризе,
Насыпала она сугробы,
По ночам на твоем карнизе.
Утром город, покрытый настом,
белоснежным слепил нарядом,
И казалось, что мы - причастны..
Каждым выдохом.. каждым шагом..

..оставалось поверить в счастье,
Ведь оно было.. где-то рядом...

Мы не чертим узоры судеб,
Чаще - клеим их из осколков...
Уезжая, я знал, что будет
Больно, (если б я знал насколько).
Темный, стылый перрон вокзала.
Холод, режущий плоть до сердца.
Снег поземка давно слизала
До асфальта. Тон малых терций
Этим вечером в память врезал:
Облака в ледяном помоле,
Вечный, стонущий скрип железа,
Горечь стиснутых губ и боли,
И чернеющий остов леса
На грунтованном снегом поле..

..даже в теплых краях, принцесса,
Сердцу холодно жить на воле...
. . .
Много лет время трет и пишет
Наши чувства на ту же пленку.
Сквозь мелодию буден слышен,
Будто шорох снежинок, тонкий,
Тихий отзвук зимы давнишней.
Шелест ветра. Тепло ладони.
Слабый привкус, какой-то лишний,
Словно хиной горчащий тоник..

..осыпают тихонько вишни
Цвет сугробом на подоконник.

© slithy toves 2009

* * *

Опять напьюсь. Пускай допишут там
Еще строку небесные отделы...
К семи грехам? Скорей, к семи цветам,
Без них не жизнь - набросок черно-белый.
А кредит, дебет, право, все одно...
Вон - темень фиолетовая близко.
Сегодня мне в компанию дано
Уныние - последний цвет из списка.
А также (но не втиснуть в скучный ряд
избитых, первобытных прегрешений)
Мелькает нечто, что не ловит взгляд.
(Вот так порой, стреляя по мишени,
И вроде смотришь прямо на нее,
Но сбит прицел, уходят пули мимо).
Сухой остаток, чувства мумие?
Нет. Что-то, что почти неуловимо.
Крошится, как прозрачная слюда,
Мерещится, как тонкий запах тмина...
Тревожит, если долго наблюдать
Осенний дождь из кресла у камина.
Так воздух превращается в туман,
Вокруг крыла, когда достигнешь Маха*,
Так точит коготки, сводя с ума,
Не кошка, нет - слепая росомаха.
Дерет изнанку ватную души:
To воет по ночам остервенело,
То ластится: пиши, пиши, пиши...
И я пишу, а что еще мне делать?
Вплетаю слово, как восьмую нить,
В завещанный мне (кем, не знаю) талес.
Мне говорили: это - не пропить...
А вы пытались?

© slithy toves 2009

* * *

Ты ведь просто зрелищ хотел, не так ли? Поиграть в героев и королей... Ну а мы - статисты в большом спектакле, только мы не помним своих ролей. Становись кем хочешь: на каждый дворик есть своя принцесса и свой дракон, и вишневый сад, где закопан Йорик (лишь копни и вот он - неглубоко). По уму - пора бы поставить точку, (оцени: я в меру свою ретив), только ты все цедишь нас по глоточку, как какой-то редкий аперитив, только ты все смотришь на нас упрямо, день и ночь, в упор, не смыкая глаз, потому и тянется эта драма или мелодрама, а может - фарс. Словно механические игрушки, раз за разом крутим один сюжет. И стреляли ружья, и даже пушки, только вот финала все нет и нет.

Жизни смысл - он верткий, как шарик ртути, не схватить, но правда - она видна, в том, как мы стремимся дойти до сути, докурить до фильтра, допить до дна, раствориться в дымке, почить в нетленке, добежать, допрыгаться, но достать, довести до грани, поставить к стенке, долюбить до гроба, дожить до ста. И опять впустую... По меньшей мере, мы пытались тысячи раз, поверь: победив врагов, подбегаешь к двери, открываешь дверь, а за нею - дверь! Ну а кто сценарий писал, не ты ли? Так поведай планы на жизнь вперед. Мы ведь тут такого наворотили, что никто вовеки не разберет.

И при всей безумности наших действий, каждый мнит достойный себя финал... Кто из нас стал тем, кем мечталось в детстве? Кто из нас об этом хоть вспоминал? Вот и я когда-то, когда был глиной (непросохшей, мягкой, сырой, пустой), шастал неприкаянной половиной по когда-то бывшей одной шестой. Сам себя искал сквозь года и страны, роль тянул, как тянет бурлак баржу... Но отныне знай: у меня есть планы, я тебе их тоже не расскажу. Потому как времени - на пределе, и придется мчаться во весь опор. Жаль, что ты не метишь нас, в самом деле, непременным штампиком "best before:". Чтоб не клянчить день, не просить отсрочки,- знать свой час, мгновение, но зато, жизнь свою сыграть до последней строчки, до последней буквы, последней то

© slithy toves 2010

* * *
Дождь за окошком, казалось, вечен,
Все шелестел, не хотел стихать.
Что ты пыталась узнать в тот вечер?
Что ты искала в моих стихах?
Радость побед без оттенка фальши?
Привкус печали былых потерь?
Да, я, конечно, писал и раньше,
Но не записывал, как теперь...
Видно, не мог, не имел отваги,
Чтобы осилить закон основ:
Знаешь,
...стихи на листах бумаги -
Это гербарий из мертвых снов.
Это как бабочки на иголках,
Что никогда не взмахнут крылом.
Это гробницы на книжных полках -
Пыльны, забыты (и поделом).
Это как солнцем белёный парус,
Убранный с реи в музейный пул;
Мертвая тишь многоточий пауз...
(Или, быть может, следов от пуль?)
Это застывшая форма слова,
Жесткая архитектура рифм,
Это...
...ты, явно, ждала иного?
Не удивляйся - таков тариф.
Видишь ли, прежде чем воплотиться,
Строки всегда изменяют тон -
Словно теряется на границе
Некий таинственный флогистон.
Словно рядятся в простые платья,
Переступая души порог...
Жаль,...
...но все то, что хотел сказать я,
Так и останется между строк.

© slithy toves 2009