Труден путь. Заблудившийся путник,
Ты устал, как собака, продрог.
Но с тобой неизменная лютня –
Та, с которой прошёл сто дорог.
…Сколько дней неприкаянной тенью ты блуждаешь подобно слепцу. И – в каком бы ни шёл направленьи – ветер хлещет взахлёб по лицу.
На лежащих в снегу перевалах вихрь метёт ледяным помелом. Обессилев, ты прячешься в скалах. Забываясь прерывистым сном, помолись, чтоб не стал саркофагом приютивший спасительный грот.
Сон всё тот же: как полным бакштагом в воды фьорда заходит вельбот.
Этот северный берег угрюмый, обрамлённый отрогами скал, – после тесного затхлого трюма, после шторма, который таскал и швырял ваш корабль, как скорлупку, – этот берег манил, как мираж.
И, ещё не дождавшись, как шлюпка носом вклинится в галечный пляж, опьянённый нежданной свободой, ты поднялся, отбросил весло, и шагнул в бирюзовую воду (будто за руку что-то вело). И, мотивчик старинной баллады напевая тихонько под нос, неизменную лютню, как чадо, на руках над волнами понёс…
Лёгок путь – если ветер попутный,
В бурдюке – согревающий грог,
И с тобой неразлучная лютня –
Та, с которой прошёл сто дорог…
Наслаждаясь единством с природой, ты неспешно прихлёбывал эль. Вкруг костра ветерком-колобродом увивался невидимый эльф.
Ты прислушался к шелесту:
– Ну-ка! Что ты шепчешь, приятель? Напой!
Лакированный гриф сам лёг в руку. Дробный ритм отбивая стопой в такт клокочущим пенным бурунам, взяв аккорд, ты подправил колки. И проворные пальцы по струнам заметались, точны и легки. Словно капли, посыпались ноты, и мелодия вдруг пролилась звонким ливнем.
Невидимый Кто-то в бесшабашный ударился пляс. Устилавшая землю покровом, шелестя, закружилась листва. Ожила, пёстрым платьем махровым облегла гибкий стан существа, что металось в чарующем танце.
Погружаясь всё глубже в астрал, ты качался в мистическом трансе и – не в силах прерваться – играл.
И, впиваясь – то нежно, то грубо, пальцы жадно блуждали по ней. От тепла юной плоти суккуба страсть и страх разгорались сильней.
Весь дрожа, ощущая руками сладострастие девы нагой, ты… разбил лютню. В щепки, о камень. И отчаянно бросил в огонь.
Захлебнувшись нестройным трезвучьем, ветер яростно взвыл, разметал по поляне горящие сучья.
И на землю обрушился шквал.
Что потом? Всё отрывисто, смутно. …Ты сжимаешь разломанный гриф. Ураган – как несчастную лютню – разбивает кораблик о риф. А по берегу мечутся люди… Их смывает громада-волна…
…Ты проснулся. В руках твоих – лютня. Боевая подруга, жена. Это сон. Только сон. Но как чуден!.. Девять румбов. Семь футов под киль.
Но молчит опечаленно лютня. И на море безжизненный штиль.
Долог путь. Пилигрим бесприютный,
Что успел в этой жизни, что смог?
Ни семьи, ни друзей, только лютня –
И ещё десять тысяч дорог.
