Подснежники в моём саду
изнежились под ярким солнцем.
Как будто в перьях какаду,
и каждый выглядит альфонсом.
На иждивении весны
в лучах любви благоухают...
Жаль, дни цветенья сочтены
такой красы земного рая.



_____________________________________

Фото автора

Белоснежным мрамором
лёд на речке треснул.
И река упрямая
стала стервой грешной.

Своенравна, ветрена
дева озорная.
В русле неприветлива
и в разлив шальная.

Любит покуражиться
по весне со льдами,
В марте саботажница
спорит с валунами.

Вскоре успокоится,
гладью засверкает.
И в подарок к Троице,
тихой станет в мае.

Уже не будет никогда,
как было раньше.
Судьбой отмерены года,
что будет дальше?..

Уже совсем другой раскрой
лекалом жизни.
Мой взгляд на мир совсем иной,
до самой тризны.

Уже не радуют меня
рассвет с закатом.
Хожу чумной средь бела дня,
от невозврата:

Туда, где были Я и Ты,
по жизни рядом,
дойдя до грани той черты,
любви и ада.

Щёчки будто яблочки
Румянцем налились,
А на тельце складочки —
Пухленькая жизнь.

Крошка возмущается
Морщинками на лбу.
Дедушке красавица
Говорит: «Бу-бу».

Только вот с животика
На спинку — не с руки.
Носик чуть курносенький,
Глазки — васильки.

Ручки, словно крылышки,
Расправит и летит...
Тише, Каролиночка,
Сделаем кульбит.

Соску игнорирует,
В протесте аргумент —
Крик продемонстрирует,
Выплюнет в момент.

Примеси не нравятся —
Мамы лучше грудь.
Вдоволь наиграется,
Ляжет отдохнуть.

Пусть жизнь течёт рекою бурной,
нас приближая к небесам.
И будто ниточкой ажурной
ведёт к Всевышнего вратам.

Судьба коварные капканы
мне в жизни ставила не раз.
Прощайте прошлые обманы,
моя любовь со мной сейчас.

Тебя я знал ещё девчонкой,
лишь для тебя дышал и жил,
а в дни когда мела позёмка,
твоё тепло в душе хранил.

Ты снег и зной, ты томный вечер,
ты нежность майского цветка.
и я, как прежде, жду той встречи,
где будешь ты со мной близка.

Пусть жизнь-судьба нас не разлу́чит,
а коль разлу́чит, то тогда,
душа покроется туманом,
и в ней настанут холода...

Музыка и исполнение Рината Абузарова

Смотрю я шесть каналов сразу,
в подачах СМИ, и все подряд
тасуют факты в бойких фразах,
и вроде правду говорят:

Одну и ту же суть, как в ступе,
толкут по разному в сетях –
из многих стран, не ясно вкупе,
где правда в этих новостях?

Твердят за мир, свободу слова,
и все – в желаниях помочь:
что жить нельзя за счёт другого,
но фейки в свет продать не прочь.

Один канал вещает страсти:
что виноват во всём народ.
Второй мне говорит: что – власти,
а в третьем – чёрт не разберёт...

И эти правды бьются вечно
на протяжении веков,
а всяк глашатай врёт конечно,
что нет правдивей данных слов.

За окном легли туманы,
дождь накрапывал слегка.
Чуть подпортила нам планы,
дней февральских чепуха.

Уикенд в античном стиле,
белый столик и камин.
На столе букет из лилий
держит ангел Валентин.

Лаунж нежится чуть слышно,
нежный шарм внося в отель.
Как задумали – всё вышло,
жаль, с погодой канитель.

Много лет с тобою вместе
мы идём одной тропой.
Было всяко – не без «жести»,
оттого, как лунь, седой…

На покой уходит вечер,
брезжат свечи, как топаз.
Обниму тебя за плечи –
чувства скажут всё без фраз.

А обо мне, а обо мне
вдруг вспомнит кто-то в тишине,
когда уйду я в мир иной,
найдя от жизни свой покой.

А обо мне, а обо мне
воскликнет чайка в вышине,
увидев брег в песках пустой,
где были мы близки с тобой.

А обо мне, а обо мне
вздохнёт ракушка в глубине,
подарит жемчуг в мир людской,
на память о судьбе одной.

А обо мне, а обо мне
всплакнёт берёзка по весне,
и с неба звёздочка падёт,
украсив вспышкой небосвод.

Над Волгой речкою туманы волоком
ползут низинами молочным облаком.
Волна пугливая, играя, плещется,
течёт красавица – Руси наместница.

День просыпается, на сердце радостно,
и солнце реченьку целует сладостно.
Туман рассеется, а синь небесная
спровадит ноченьку за горы местные.

В дне новом силою вновь обозначатся
и Волга-матушка – любви избранница,
Лука Самарская, гор Жигулей леса,
Поволжья среднего родной страны краса.

Утёс над Волгою зовётся Марьиным,
Степашка Разин там гулял боярином.
Овраги горные в цветах покрытые,
места поволжские мной не забытые.

А звёзды блёстками в воде купаются,
душа на Волженьке в любви не кается.
Течёт-бежит река меж городов, полей,
среди Расеюшки – и нет её милей.

У старого крылечка
потрескались бока.
На гвоздике уздечка,
забыла рысака.

Никто в домишке бедном
не дышит, не живёт.
Бурьянит пьяным летом
ничейный огород.

Гляжу наверх, растроган:
среди небесных тел
раскрылся лунный кокон
и бабочкой взлетел.

Скатилась на крылечко
звёзд серебристых ртуть.
Над домом, будто в свечках,
мерцает Млечный путь.

Март стучится в дверь к Апрелю:
«Побузить ещё хочу!
Подожди с одну неделю —
отморожу клюв грачу.
С крыш покапаю капелью,
Лужами асфальт залью,
а потом, с лихой Метелью,
снега высыплем бадью...
Братец Иней, акварелью —
паутинкой, тут и там,
серебристой канителью,
вышьет искры кружевам»...

Но Апрель сказал сердито:
«Отгулял ты, Солногрей!
Ожидаю я, с визитом,
грозных дядюшек Дождей».

Наряд зимы весь в пятнах и затаскан,
полы шубейки в дырках и мокры.
Весенний день скатился на салазках
по корке снега с солнечной горы.

Лучи полощут наст в худом корыте –
из всех щелей бьёт талая вода.
Земля в обед, как мякоть хлеба в сите,
а вечером – промёрзшая руда.

Промозглый ветер в ночь собакой воет,
под утро хвост прижмёт и в конуру.
Март по-гусарски увлечён весною,
и этот флирт зиме не по нутру.

автошарж

Я – гениален, то бесспорно!
И в том сомнений просто нет.
Пишу легко, подчас задорно,
рифмуя всяческий сюжет.

Мне о любви писнуть несложно:
она любила, но зазря,
а он, подлец, ей врал безбожно,
надежды лживые даря.

И о природе пейзажисто
сложу я строки, как никто:
ветрище дул со страшным свистом,
срывая с осени пальто.

В гражданских темах – тоже дока,
мне боль народов давит грудь:
нельзя идти без альпенштока,
в судьбе прокладывая путь...

У всех стихи – жужжат, «как ульи»*,
а мой талант – журчит ручьём.
В нём чародейство, дум разгулье,
шедевры – это всё моё!)))

*взято из графоманских словес:
«Пусть гудят черепа, как ульи,»
Алекс Фо

Метёт судьбы метёлочка
житьё по мостовой,
и намела пригорочек
годков, прожитых мной.

И где-то там на донышке –
младенца первый крик,
и детство с ясным солнышком,
и юности родник.

Полным-полно в той горочке
и счастья, и тревог,
полыни с едкой горечью,
и множество дорог.

Метёт деньки метёлочка,
под старость – не балуй!
Мне в радость внучки чёлочка
и в щёчку поцелуй!

Давайте восклицать, друг друга оскорбляя,
И в каждом незнакомом видеть негодяя.
Давайте попирать друг друга едким словом —
Ведь это для вражды первейшая основа.
Давайте всем грубить и этим выделяться,
То вместе, то поврозь, в плену инсинуаций.
Не нужно придавать значенье сквернословью —
Поскольку злость всегда соседствует с любовью.
Давайте затыкать друг друга с полуслова,
Чтоб, замолчавший раз, не нахамил бы снова.
Давайте жить, во всем друг друга унижая, —
Тем более, что жизнь на доброту слепая.

Вновь февраль в позднезимье канючит –
в дверь стучится шальная весна.
В городах, да и в чащах дремучих
снежный наст – потемневший, колючий
скоро реки насытит сполна.

Солнце ярко лучами играет,
с крыш сосульки висят хрусталём.
А сугробы безудержно тают,
ближе к ночи слегка подмерзают
и в ручьи собираются днём.

Воздух лёгким морозцем пронизан,
вьюга может внезапно завыть.
Птицы в стайках сидят на карнизах,
значит – март разухабистый близок,
и зимы усмиряется прыть.

Ночь выплеснув сиянье звёзд
на простынь поднебесную,
прошлась по травам в каплях рос,
распутной баронессою.

Решила Месяц завлекать
чарующими формами,
ему показывая стать,
качая томно бёдрами.

Взбивая темень облаков
для ложа флибустьерского.
Гневя весь пантеон богов
желаньем чувства дерзкого.

И Месяц обнял Ночь во мгле,
лаская страстно фурию...
В раскатах грома, в страшном зле
Перун грозил им бурею.

.
Согласно генетической структуре,
нет смысла спорить кто в какой натуре?
Тот, кто зачат не палкой и не пальцем,
является естественно непальцем.
_________________________________

Рисунок автора

У пани Бжецкой паника –
закрыт её салон.
Коронавирус, маленький,
устроил ей погром:

погром такой, не маленький,
весь бизнес на нулях,
вся почта в письмах аленьких –
с долгами в векселях...

У пани Бжецкой паника,
и в панике страна
идёт ко дну титаником,
а помощь не видна.

экспромт на строки:
http://litset.ru/publ/3-1-0-55797

Ты так пленительно-изящна и драгоценна, как алмаз.
Меня ты любишь, и желаешь со мною сблизиться без фраз.
Меж звёзд луна на небосклоне зовёт влюблённых лечь в кровать,
но нам нет дела до влюблённых, мы любим ночью поболтать
о том, что ты мой лучший доктор в моменты боли головной,
о том, что жизнь была бы серой, как день без солнца в выходной.
И ты мне даришь вдохновенье творить до коликов в боку,
ты мой оргазм, порыв, смятенье — с лимоном рюмка коньяку.

В деревне стало очень скучно.
Без Лизы жизнь дошла до дна.
А тут, гляжу, собственноручно
мне пишет некая Княжна:

«Меня не знаете, Вы, толком,
мой замок за Шуми-Горой,
от Вас – три мили по просёлкам,
вы приходите к нам домой.
Я Вас представлю в высшем свете,
и подарю, Вам Графский чин,
а мысли все о Лизавете,
забросьте... Милый господин»…

Я прочитал такие строки,
достал с чулана самогон.
Быть может, за страданья боги,
решили сделать мне поклон?
Иль может кто-нибудь в веселье
прознал, что Лиза не со мной,
и дурью мается с похмелья,
себя назвав в письме княжной?

Я взял письмо с сургучным штампом,
на нём печать: «Татьяна Ко»,
без всяких глупых дифирамбов
в прекрасном стиле комильфо.
И почерк писан каллиграфом,
бумага пахнет имбирём...
И я решил, что стану Графом,
и перееду в княжий дом!
Тогда узнает Лизавета,
что зря рассталася со мной!
И буду я дарить букеты,
красотке за  Шуми-Горой.

... Четыре литра самогона,
мой разум в чувства привели:
Не шелестит листва у клёна,
когда ветра любви вдали.

Приезжайте Вы в Сочи, в порт «Искра».
Там увидите белую яхту.
Только, Рита, пожалуйста – быстро,
чтобы чувства у нас не исчахли.

Уплывём мы на сказочный остров.
Будем «бить там баклуши» повсюду.
Словно два папуаса – жить просто
и не грохать на счастье посуду.

Стану верным я Вам Дон Кихотом.
Вы – прекрасной моей Дульсинеей.
И нигде мы не будем работать,
так как это плохая идея.

По ночам танцевать Румбу-юмбу.
Пить напитки прохладного манго.
Если нужно, поставлю на тумбу,
крепкий ром под названием «Чанго».

Очарует нас бриз океана
ароматами с Новой Гвинеи.
Во хмелю я сравним с Дон Жуаном,
и нас сблизит любовная Фея...

Ну, а если наскучит сей остров.
То махнём мы обратно в деревню.
В общем, Рита, печалиться бросьте:
что желаете, то я приемлю.

Вечер шёлковый, тихий
и нежный,
будоражил меня ветерком.
Звёзд мерцание в небе
безбрежном
украшало с луной млечный дом.

Летний вечер сменил день
ушедший,
и укрыл его чёрным крылом.
Мне напомнил о жизни прошедшей,
и событий в судьбе бурелом.

Время в памяти мельком
промчалось,
под раскрытый семейный альбом:
школьный двор, дни рожденья, вокзалы,
и прощанье с любимым отцом...

Чёрно-белые старые
фото,
каждый снимок из жизни моей –
будто в странствиях путь
Дон Кихота,
от былых, до сегодняшних дней.

В странном обличии Муза приснилась в полночь поэту –
шар под зонтом и в мужскую одежду одета.
Что-то зелёное в виде лица, без тела и кожи,
бедный поэт холодел и молил:«свя-тый боже»!
В сумраке слышались шорохи и невнятные речи,
в ложе земного царя засыпал поздний вечер.
Лунный шафран штукатурил крылом шершавые стены,
пыльная звёздность мерцала в цветах молибдена.
В рёбра земли врезались со свистом небесные стрелы,
в страхе поэт ощутил дрожь в коленях и взял парабеллум.
На смертном одре душа полетела над чёрной пустыней,
оставшись навеки юной и обручённой с богиней.

Сначала Цюрих – час полёта,
Затем – двенадцать на крыле.
Вот занесло же обормота,
Что скажут девки на селе?

Картинки чудные в буклете,
Экватор, вроде подо мной,
Лечу в столицу Папеэте,
Красивый город, неземной.

Трудился будто на пожаре,
И вот мой отпуск наступил.
Встречай меня, цветок Тиаре,
Благословеньем Высших сил.

Погода просто чудо – лето,
Полинезийский нежный бриз
И солнце балуют приветом –
Добро пожаловать в круиз!

Архипелаг весь из жемчужин –
Тринадцать главных островов,
Сто восемнадцать в них содружеств
Среди обилия цветов.

Здесь Рай земной у океана,
Вода сравнима с бирюзой,
Я словно в сказке без обмана,
И душу радует прибой.

От белых пляжей наслажденье,
Ласкает шёлковый песок,
И Тихий океан с почтеньем
Мне свежий дарит ветерок...

Вдыхаю воздух океана
На берегу совсем один,
Как итальянец – «сыто-пьяно»,
И сам себе я господин.

Но тут ложится со мной рядом,
Одно знакомое лицо...
Я мимолётно кинул взглядом,
Узнав рекламу от «Коко».

Николь, красивая собою,
В момент приметила меня,
И Голливудскою звездою,
Светилась, мой покой храня.

Автограф даже не спросила –
У Кидман есть хороший тон –
Всё ж воспитанье – это сила,
А так бы дал ей телефон...

Дни, словно рыбки без приманки,
Исчезли в глубине воды,
Прощайте розы – таитянки
И чудотворные сады.

Я вспомнил Кешу попугая –
«Нас дома кормят хорошо»,
А на Таити жизнь такая,
Что погостил бы там ещё.

Упала на ладонь снежинка –
Из кружев белый лепесток.
Искрится нежная пушинка –
Красы божественной стежок.

Великолепье внеземное,
Орнамент – тоненькая вязь,
Изящность линий бахромою
С цветами радуги сплелась.

Симметрий круг – на загляденье,
В кристаллах от вселенских звёзд…
И чудотворное явленье
В ладони каплею слилось.

Чёрт-те что, а сбоку бантик –
эх, погодка во дворе!
На ветру конфетный фантик –
будто листик в сентябре

пролетел, упал вдруг в лужу,
стал корабликом весны.
Не боится парус стужи,
волны тоже не страшны'.

Чуть проплыл, в сугроб упёрся,
ручеёк ушёл под снег.
Фантик в птицу превратился
и стремглав поднялся вверх.

А затем исчез, сверкая
разноцветною фольгой...
Скрыла блеск снежинок стая
с налетевшею пургой.

Снег искрит из-под копыт –
Тройка! Чудо-сани!
Коренной вовсю летит,
будто чёрт по пьяни!

Дед Мороз на облучке
трескает баранки,
стосковавшись вдалеке
по блинам в сметанке.

С ним сударушка сидит
в белоснежной шубке,
до весны её визит –
весело голубке!..

Разудалый слышен звон
бубенцов в округе.
Проезжавшим бьют поклон
радостные люди.

А навстречу кутерьма –
с вьюгой да метелью.
Эх ты, Зимушка-Зима,
сказки, да веселье!

Первый снег упал на землю
белым тоненьким ковром.
Заиграли светотенью
ярко звёздочки на нём.

Изо рта парок клубится,
я дышу, как паровоз.
Вновь зима румянит лица,
щиплет лёгонький мороз.

Во дворах светло и чисто,
скрыта серость до весны.
Новогодний праздник близко,
ждут всех радостные дни...

Шаг пошёл на ускоренье:
стужа пробирает в дрожь.
Дома ждёт чаёк с вареньем,
в зимний день он так хорош!

Ночь. На улице позёмка.
Вновь метель по нраву зла,
снег летит крутясь в потёмках,
ветер колет, как игла.

В метр заснежены дороги,
непогоде нет конца,
гнутся в страхе и тревоге
вдоль обочин деревца.

Виснут тучи тьмой булыжной
грозным скопищем армад.
Грохот, лязг, в округе слышно,
как беснуется зима.

Воробей и воробьиха
вдруг решили разойтись.
Худо-бедно, да шумиха,
с воробьём какая жизнь?

Планы строит птичка лихо:
выйду замуж за Орла.
Буду жить в горах «Орлихой» ,
средь богатства-барахла!

Полетела в горы птаха,
чтобы повстречать Орла.
А Орёл напал с размаху,
только пташка и была...

Здесь мораль проста, без злобы:
если ищешь жениха,
выбирай под стать особу –
будут целы потроха.

Иди вперёд своей дорогой,
Знай: после солнца – вновь дожди.
Не бойся слабины убогой,
И от судьбы даров не жди.

Иди вперёд, когда не можешь,
И верь, что счастье впереди.
Любовь всегда всего дороже,
Ты это чувство береги.

Иди вперёд, когда ты предан
Людьми, которых ты любил.
К чужим будь милосерден бедам,
Найдя в добре для веры сил.

Иди вперёд, когда ты болен,
Не жди пощады от людей
Терпи, в кулак собравши волю,
Но дорожи теплом друзей.

Иди вперёд, хранимый Богом,
Иди вперёд назло врагам,
Иди вперёд своей дорогой,
Которую ты выбрал сам...

Раскрасавица Зима русская,
То весёлая, а то грустная.
Дух бодрит людской, шьёт морозами,
Серебрит снежок ночью звёздами.

Стать дородная благородная,
В шубке царственной дама модная.
Щёчки алые, глазки шалые,
Но капризная, со скандалами.

И затейница, чудотворница,
А в Крещение силой полнится.
Не шутейная, не убогая,
Раззадорится... Эх, и строгая!

Когда идут в судьбе дожди,
и время возрастом жизнь косит,
для женщины, в тепле любви
не страшны годы даже в осень...

Девчонкой в юности цветёт,
как роза белая – в шестнадцать,
а в двадцать – песнь весны поёт,
и чьим-то счастьем может статься.

Под тридцать женщина – любовь,
пьянит желаньем, как глинтвейном,
и бережёт любимый кров
в заботах о гнезде семейном.

Под сорок, женщина мудра,
и в свете счастья элегантна,
не верит в сказки эпиграмм,
и в блеф любовный донжуанства...

И в пятьдесят, и в шестьдесят –
не портят женщин жизни годы,
когда с ней рядом добрый взгляд,
с кем не страшны огни и воды.

_____________________________

Рисунок автора.

Кружится метелица.
Снег и дождь – безделица,
Грусти кутерьма.
А декабрь на улице
Понапрасну хмурится –
Серая зима.

Дни идут похожие –
Злые, непригожие.
Осень ли, весна?
Все сезоны смешаны,
Не уравновешены –
Жизнь угнетена.

Гололёды стёклами,
На асфальте мокрыми,
Заблестели вновь.
И туманы брагою –
Вязкой, мутной влагою
Бродят средь лесов.

Солнце не лучистое,
Небо в тучах низкое.
Скуки пелена...
Всё кругом осеннее.
Холод, невезение
В Бельгии зима.

______________________

Рисунок автора

Жил на свете злыдень,
злыдень писюкастый.
Пить любил он сбитень,
сбитень сладострастный.

Был натурой крепок,
крепок, как бусидо.
И любил он девок,
девок, что с либидо.

В камасутре мастер,
мастер виртуозный.
Нападал, как гангстер,
гангстер, но любовный...

Время пролетело,
пролетело быстро.
Чахнет злыдня тело,
«дело тоже скисло».

Теряю вечер у камина,
искрят поленья вкривь и вкось.
И дождь вгоняет с кислой миной
в меня тоску, как в стену гвоздь.

Листаю томик афоризмов,
хранящий сотни мудрых фраз.
Обломный дождь бьёт по карнизам,
и слышен ставен скрип и лязг.

Расстался луч с фонарной лампой,
коснулся книжного листа.
Погладил свет лимонной лапой
по шёрстке спящего кота.

Колго́тит вечер нудным бредом –
буянит ливень, как злодей...
Меня укрыл шотландским пледом
и в царство снов унёс Морфей.

Баю-баюшки-баю,
Спят коты и кошечки.
Я тебе сейчас спою,
Самой милой крошечке.

За окном метель метёт
Снег в сугробы волоком.
А на печке рыжий кот
Расстелился ковриком.

Он лежит во всю длину,
На спине мурлыкая.
Планы строит на весну -
Жизнь начнётся дикая.

Баю-баюшки-баю,
Смотрит ночь в окошечко.
Песню дальше пропою
Про кота немножечко.

Съел сметанки от души,
И довольный жмурится.
В марте кошки хороши,
И теплей на улице.

Треск в печи - дрова горят,
Искры разлетаются.
Скольких породил котят,
Грешник и не кается.

Баю-баюшки-баю,
Утром встанет солнышко.
Скажет: крошечку люблю,
Спрячет ночь за облачко...

В далёкой жаркой Африке произошёл скандал.
Слоновые сандалики какой-то зверь украл.
Слон в страшном возмущении пошёл к царю зверей,
чтоб лев провёл дознание о краже – поскорей.

Искали всей саванною, кто ж этот негодяй?!
И кучку муравьиную задели невзначай.
Глядят, мураш бессовестный, им говорит: «Друзья,
к чему такая паника? Примерить что ль нельзя»?

Здесь не чужбина, лишь страна другая,
Живу, тружусь, семью оберегая.
И то же небо, тихое иль с громом,
А я Россию... называю: Домом.

Не так всё плохо – дом средь деревенек,
Любимая жена... в достатке денег.
И в цвете жизнь, но как-то по-другому,
А я Россию... называю: Домом.

Пусть там, в глубинке, нелегко мирянам,
А в городах... кичатся лжедворяне.
Но коль ты гость – встречают по-простому,
А я Россию... называю: Домом.

Пусть там обман почти ненаказуем,
Но не привык народ российский к сбруям.
И русский дух не смять врагу любому,
А я Россию... называю: Домом.

Пусть олигархи там живя, шикуют,
Пускай министры... через два – воруют.
Я связан общим домом и порогом:
Душой, любовью, верой, небом, Богом!

Средь берёзовых ко'лок,
Болот и озёр...
Не забыть мне посёлок,
Косолаповский двор.
И тот дом деревянный,
И с голандкою печь,
Половик домотканый
И заботливых плеч
Ро'дной бабушки милой,
Что ни свет, ни заря
За водою сходила,
Кур звала, голося…
И кольцо там, где балка,
Было вбито отцом,
На верёвках качалка,
В ней я спал молодцом.
Палисадник с сиренью
И на ставнях узор...
О любимой деревне
Я грущу до сих пор...

Я сижу в уютном доме,
за окном шумят деревья.
Ветер с грустью завывает
в водосточную трубу.

В изумрудах темень неба
чуть прикрыта облаками.
Их пасёт в ночи Нефелла,
собирая тучность в дождь.

Виснет месяц однорогий,
как большая запятая –
будто я её когда-то
в важной фразе потерял.

В чёрных заводях вселенной,
может, есть на всё ответы...
там, где судьбы, жерновами
перемолотые в пыль...

Там, наверно, вперемешку
в запрессованных столетьях
и хранится в толстой книге
вся грамматика души.

Осень люльку качает ветрами,
В ней Зима, подрастая, сопит.
Няня плачет слезами-дождями
От нахлынувших в сердце обид.

Получила письмо от Мороза,
Росчерк строгий – снежинками нить.
В декабре дед приедет с обозом,
Чтобы внученьку благословить.

Спорить с дедушкой – толку в том мало.
Собрала все наряды в багаж.
Ноябрю приказала устало,
Снаряжать в дальний путь экипаж...

Вот и Осени время в дорогу,
А Зиме по-хозяйски видней.
Вмиг укроет хандру-непогоду
Белоснежьем... как пух лебедей.

Стою на Таганке, курю.
Проходят прохожие мимо.
А мне, как тому фонарю,
светить для кого – всё едино.

Заяузье жизнью шумит.
Года пролетели незримо.
В местах, где свободы лимит,
где ночь или день – всё едино.

Жжёт глотку свободы глоток.
Наверное – от никотина?
Безвинно отмотан мной срок –
жалей, не жалей – всё едино.

А у любви дороги разные,
а у судьбы порою грязные.
Но всем подольше очень хочется,
чтоб обращались к нам без отчества.

А жизнь во времени страницами
летит, как будто колесницею.
Но всем нам очень, очень хочется
не знать в той книге одиночества.

Пускай с дождями, ветром, грозами,
Но лучше с радугой и грёзами,
Где время жизни не растрачено
И по счетам за всё оплачено.

Кому стихами, или прозою,
кому добром, кому занозою.
Но всем нам очень, очень хочется,
любви без всякого пророчества.

А у души всегда влечения,
а у мечты всегда стремление.
И всем нам очень, очень хочется,
чтоб дольше длилось жизни творчество.

Музыка и исполнение Рината Абузарова

Дни бесноватые –
  Суть – маета,
Осень горбатая,
  Та и не та.
Чуть подморозило,
  Лёгкий снежок
Падая в озеро,
  Тает дружок.
Ветер активно
  Кинулся в раж,
Дует противно,
  Портя пейзаж.
Так мерзопакостно
  Стало вокруг,
Грязно и слякотно
  Сыростью скук.
Дни дождевые,
  Как черви ползут,
На старую Осень
  Накинув хомут...

Хочешь – подарю тебе цветы,
оборву все клумбы в школе нашей?
О тебе все мысли и мечты,
ты из класса всех девчонок краше.

Хочешь – дам пинка тому Витьку,
чтоб не дёргал, гад, тебя за косы?
Глянь в глаза и разгони тоску,
и ответь же на мои вопросы:

Я писал тебе:  «Давай дружить»…
Ты «хи-хи» и нос задра́ла кверху,
и теперь не знаю, как мне быть?
Ты дождёшься, закадрю я Верку.

Хочешь – завтра выучу урок,
получу пятёрку без подсказок?
Ты же знаешь, для тебя бы смог –
для такой красы зеленоглазой!