Литсеть ЛитСеть
• Поэзия • Проза • Критика • Конкурсы • Игры • Общение
Главное меню
Поиск
Случайные данные
Вход
Рубрики
Поэзия [45603]
Проза [9989]
У автора произведений: 190
Показано произведений: 151-190
Страницы: « 1 2 3 4

Маме моей посвящаю

Нагруженные сумками (мамы постарались на славу, пирожки и продукты для разных салатиков оттягивали руки до земли), Геля с Лилькой вошли во двор огромного дома. Серые стены сразу отсекли их от радостного заснеженного мира набережной и им показалось, что в сумрачном огромном дворе - колодце даже снег падал иначе - замедленно и тяжело, хотя только что крутил подолы пальтишек веселой поземкой. Они долго бродили вдоль серых сумрачных стен в поисках двенадцатого подьезда, совсем запутавшись. Какой-то чудной, обладавший болезненной фантазией гигант, бросил подъезды, как кости на стол, и разровнял так, чтобы увидеть выпавшие номера. Номера выпали вразнобой, и именно в этом порядке он и пронумеровал мощные двери.

Наконец, доковыляв по нечищенному снегу до нужного подьезда, девчонки остановились подышать. Ту черную тяжесть страшного дома, о которой им рассказывали шепотом, на ушко, по секрету, они совсем не чувствовали, поэтому совершенно спокойно постояли, задрав головы к снежному небу. Там, наверху, далеко - далеко, в серой раме гранитных стен, кружила метель, сгущались сумерки и уже появлялись звездочки. Было так хорошо на душе - празднично, торжественно и новогодне...

Суровая консьержка, огромная, толстая пробуравила их насквозь острым, скорее режущим взглядом.

Она долго мытарила их - "Чьи" и "К кому" , но явно зря, потому что перед ней лежала здоровенная бумага со списком гостей, расписанная каллиграфическим профессорским почерком Владимира Аристофановича, отца Электры.

Наконец, тетка успокоилась и выудила из проверяемой сумки румяный пирожок с капустой.

- Пахнет....

"Берите-берите! Там еще с рисом - вкусныеее", - сами от себя не ожидая, залебезили девушки.

- Идти куда, знаете? Или сопроводить?

- Мы найдем, нам бы только до лифта...

Геля с Лилькой совсем растерялись в этом блестяще-мрачном, мраморно -шикарном великолепии, и им уже хотелось побыстрее выскочить на снежную улицу, чтобы вздохнуть свежий воздух.

- Идите через вестибюль прямо, вон по той лестнице поднимитесь, потом, мимо вазона с фикусом пройдете и налево. Там лифты.

Девчонки бегом, забыв о тяжести, проскочили по лестнице и остановились у лифта. Громоздкая дверь, наполовину в ажурных решетках, наполовину деревянная, казалась входом в иной мир.

Почти не дыша, девчонки стояли перед лифтом, не зная, что нажать, когда сзади веселый голос зазвенел колокольчиком.

- Ну что замерли? Страшно? То-то, куры!

Электра! Несмотря на интеллигентнейшее воспитание, знание языков, уроки музыки, балета и верховой езды у девушки был норов, как у строптивой лошади, внешность козы, а манеры и привычки лихой комбайнерши.

Она пальцем ткнула куда- то в стенку и зеркально-черное нутро лифта распахнулось плотоядно, одним махом заглотив трех девчонок.

Притулившись сутуловатой спиной к проему между стеной и зеркалом, прищурившись, осмотрела прямые мешковатые пальто Гели и Лильки и присвистнула как-то странно, уголком рта.

- Фьииии. Говорю ж куры! Где вы польта- то такие понабрали, у матерей, что ли?
Лучше б в шубчишках своих пришли, а то прям видно, что с чужого плеча. Лильк! У тебя прям особенно, на твоем- то тельце птичьем - ну точно чехол. Ну да ладно!

У Электры шубка была невесомая, беленькая, пушистая. И такая же шапка. И сапожки белые, все заграничное. То что отец ей все из-за границы привозил, никто даже не скрывал, уж больно папа- то всесилен. Правда одежда Снегурочки в Снегурочку девушку не превращала. Худое, немного жилистое тело с сутуловатой спиной, руки с большими , слегка костлявыми кистями, широкие плечи, узкие бедра. Ноги стройные, но с узловатыми, как у кузнечика, коленями.

Да еще лицо... Острый длинный нос, кончик которого слегка шевелился, если девушка начинала говорить чуть эмоциональнее обычного, маленькие, черные глазки с острым взглядом мыши, всегда бледноватая, даже желтоватая кожа - Электра была, скорее некрасивой. Но неожиданная улыбка, яркая, обезоруживающая, белоснежая и поток длинных прямых черных волос, про которые говорят "вороново крыло", ее очень красили. И ямочки на щеках. И еще гиперсексуальность молодой самки, которая лезла из всех пор. Девчонки не понимали ЧТО за ток исходит от их подружки. Но тоже его чувствовали. Короче, кого не спроси из знакомых Электры о её внешности, никто толком ничего сказать не мог! "Приятная", " Интересная", "Оригинальная" - так в основном ее характеризовали окружающие.

- Заходь. Не боись! Никого нет, все на дачу уехали, свобода!

Электра открыла дверь и помогла затащить сумки в квартиру.

- Лиль, давай волоки все на кухню,. Гелька, раздегайся, скидавай свой балахон. Руки вон иди мой, идешь по коридору, направо повернешь и еще раз направо. Полотенцы там есть, вода горячая сама идет. Мыло розовое бери, белое для прислуги. Пам-пам!!

Электра, как фурия пронеслась мимо, обдав Гелю резким запахом каких-то незнакомых духов. Втянув носом ароматный воздух, Геля поморщилась. Мать не душилась больше и дочери не разрешала.

" Это признак внутренней развратности, распущенности. Так далеко можно уйти. Потом помада красная, потом глаза подведешь, как распутница, потом парик, чулки со стрелками. Сама подумай!"

Но Геле очень нравился резкий запах подружкиных духов, он кружил голову, расслаблял и придавал мыслям какое -то иное направление и острое, приятное чувство возникало где- то чуть ниже ребер.

Долго пробираясь по шикарным коридорам, мимо бархатистых кушеток и пышных пуфиков, мимо высоких изящных столиков из черного витого металла, Геля, наконец, добралась до ванны. Открыла дверь и обалдела.
Такое она могла представить лишь в сказке. Ну или в фантастических рассказах, которые она придумывала сама.

В блестящем пространстве комнаты все сияло белизной - изогнутая слегка, изящная ванна, раковина, отливающие перламутром стены... Краны темно-рыжего металла блестели глубоким, чуть мутноватым блеском. Пушистые полотенца... Они были именно пушистыми, в них хотелось зарыться лицом и так замереть... И мыло..

Геля осторожно, словно хрупкую игрушку, взяла из фарфоровой мыльницы розовый полупрозрачный кусок с выпуклым вензелем в виде лилии.
... Что-то уже было такое в её жизни, что -то всплывало в детской памяти, нежный розовый аромат, легкая пена, тихий всхлип уходящей воды. Но издалека, как сон...

- Чего зависла, мыла не видала? Пошли салатики крошить, скоро мальчики придут. Ух ты! Платье у тебя ничо так. Где взяла?

Не слушая ответ, Электра вытащила Гелю в коридор и включила свет. В огромном помещении, казалось не было потолка. Вернее он был, но где-то очень высоко, его было почти не видно в затухающем свете изящных бра, висящих вдоль стен. Там, наверху, стены заканчивались чем-то, похожим на скульптуры.

- Даааа....лепнина там. Все содрали давно, а папик, наоборот, восстановил. Не понимает, деревня, что сейчас в моде строгость! И полировка! И техника, вон, пластинки лучше бы новые купил! А то, на сортире этот драный дуб...

Электра толкнула дверь в уборную, и Геля увидела на унитазе шикарную деревянную, отливающую янтарем сидушку.

- Посикать не желаешь? Тока воду нормально спускай, там похоже на ручку выгнутую. А то все как идиоты, дергалку ищут. А это прошлый век!

Геля зашла в уборную и стеснительно потянула дверь на себя. Электра фыркнула , и убежала куда- то в темную даль своей квартиры, крикнув:

- Быстрее давай, там уж Лилька одна замучалась. Да в спальню ко мне зайдите, чего скажу.

Геля еле нашла кухню, путаясь в бесконечных ответвлениях полутемного коридора. Кухня оказалась, на удивление крошечной. Среди простора этой сумасшедшей квартиры, она была похожа на комод изнутри.

Взмыленная Лилька шуровала салаты, пироги уже были разложены, нарезана колбаса. Правда толстыми неровными кусками.

- Я чертов нож не нашла нормальный, одни тупые резалки малюсенькие. У них и посуды- то толком нет, видала какая кухня. Пральна. Нечего жрать носителям идей. Только пить!

- Они в ресторанах кушают, или прислуга доставляет. Что ты разоралась-то?

Геля осторожно заглянула за узкий деревянный шкаф, там была какая-то дверь. Она приоткрыла, скорее чуть оттянула её, стараясь не повалить мебель.

- смотри, Лиль. Там шахта...

Лилька, малюсенькая и черненькая, как грач, сшила себе платье из ярко красной ткани в горошек, волосы сбила в плоский пучок и была похожа на мухомор, взмыленный и злой.

Не лазь, где не надо! Ты что забыла, про призраков? Тебе ж рассказывали!

- Деффки! Идите сюда. По коридору налево до конца.

Голос Электры звучал глухо и издалека.

Геля и Лилькой, толкаясь как две овцы, побежали на голос и дружно, одновременно пролезли в дверь спальни. Обстановка в комнате была шокирующая, особенно после их кроватей с проволочными матрацами и круглыми шарами на спинках.

Но совершенно ошеломительно выглядела сама Электра.

Широкое, огромным колоколом платье, из неизвестной серебряной ткани, похожей на конфетную фольгу, только не жесткую, а легкую, струящуюся, как водопад, от тонкой шеи до стройных икр, затянутых в чулки, тонюсенькие, как дымка. В юбку было явно вставлен обруч, поэтому она колыхалась распустившимся цветком, не касаясь ног. На сильно открытой шее что -то искрилось так сильно, что даже слепило. Черные волосы были подняты высоко на затылке в стиле "бабетта", а потом спускались гладкими прядями на плечи.

Но главное было не это.

Глаза! И губы! Она их накрасила! Тонкие серые стрелы превратили маленькие мышиные глазки в очи. А перламутрово-розовая помада сделала узкие бесцветные губки нежными , слегка приоткрытыми лепестками.

Девчонки выпучили глаза и изумленно сели на кушетку одновременно, разом, будто им врезали под коленки!

- Ты что.......вдруг узнают, это же стыдно для комсомолки! Да и на собрание вызовут. Позор. До папы дойдет...

- Псссс. Дуры. Папе моему на это нас..... А что этт у вас на ногах?

- Чулки... А что?

- Да ничто! Вы бы еще нитяные в рубчик напялили! С рейтузами!

Геля обиделась, посмотрела на свою стройную ногу в бежевом, достаточно тонком чулке. Мать, втихаря от отчима, правдами и неправдами достала эти чулки с огромной переплатой.

- Какие рейтузы? Мне мать их по знакомству достала, знаешь сколько они стоят?

-. Фильдэпээээрсовые небось?

Электра как -то обидно протянула это слово в нос, гундося и посмотрела на них с жалостью

-. Гель, а ну иди сюда! А ты, коза, давай скачи, открывай! Вон уже кто-то топчется, щас ногами будут молотить, звонить не умеют, масквичи хреновы...

Она опять затянула Гелю в комнату.

-Сядь! Сними свой бант идиотский, волосы чуть взбей. На духи! С твоей внешностью надо думать, что носишь. Держи! Надевай!

Она протянула Геле что-то невесомое, практически незаметное и вроде, как будто, душистое.

- И стрелку ровно направь, а то будешь кривоногая. И губы подкрась, моль бледная. Помаду возьми хотя бы.

И, хлопнув дверью спальни, убежала навстречу гостям

Геля сняла туфли и босиком подошла к огромному зеркалу. На нее смотрела грустная рыжая девчонка со встрепанными волосами и детском газовом платьице. Босые ноги с расстопыренными розовыми пальцами были смешными и жалкими. Она вздохнула и открыла пакет с чулками
Романы | Просмотров: 827 | Автор: Анири | Дата: 14/03/17 09:35 | Комментариев: 3

Мам, ну хватит, голова уже отваливается, так дергаешь!

Еженедельная экзекуция подходила к концу.
Посредине кухни, на ножках перевернутой табуретки был установлен таз. На плите бурлила здоровенная кастрюля с водой, правда воды в ней уже осталось немного.
Геля стояла на коленях перед тазом, а мать, вся потная и распаренная стирала так, как стирают бельё дочкины волосы хозяйственным мылом. Все пробы нормально помыть голову оказывались неудачными, Геля совершенно не справлялась со своей гривой и промыть ее не могла.

Потом мать в ковшике развела уксус и шарахнула в таз, окатив многострадальную дочь. Кое-как отжав рыжую массу, завернули ее в огромную простыню, а потом еще долго отжимали полотенцем.

Обе красные, как раки, устало плюхнулись пить чай.
Прихлебывая с ложечки бабкино вишневое варенье с вязкими вишенками и сплевывая косточки в блюдце, Геля говорила матери раздраженно и уверенно:

- Мам, я косу отстригу!

-Чтооо? Ты сдурела, что ли? Да в ней вся красота твоя, чуднОе созданье! Не вздумай, смотри!

- Сейчас это не модно совсем. У меня платье... Ты представь, как с ЭТИМ платьем и новыми сережками будет выглядеть твоя дурацкая коса.

-ТВОЯ коса! Отлично будет выглядеть! Платье пышное, косу мы поднимем, сделаем ракушку на затылке, а потом туго заплетем, уложим на шее, завитки выпустим. Серьги на виду! Красавица будешь, глаз не оторвать. Геля, добром прошу, не трогай волосы. Не дури!

- Идиоткой я буду выглядеть. И деревней! Мне вчера Лилька журнал показывала, так там ни у одной манекенщицы нет волос длинных. Максимум - бабетта. Ты знаешь, что такое бабетта?

- Дуррета! Это я знаю - вот, напротив сидит. Дочка, отрежешь косу -прокляну!

Обе надулись. Молча доев варенье, умяв целую вазу, пили чай, задумчиво смотрели в окно, на стекло ложился снег, заметая окно почти полностью, отражение елки, стоящей в углу комнаты, становилось все более нереальным и смутным. Оно пропадало, теряло блеск в белой массе. А снег на стекле почему-то не таял...

...

Пожилая парихмахерша устало посмотрела на Гелю, усевшуюся в кресло. Тугая корона и волнистый хвост, чуть не до попы, такой цвет... Потрогав хвост, скорее, погладив его и пристроив поровнее на стройной спине девушки, она, тоном, которым разговаривают с неразумными, тихо спросила

- И что ты делать собралась?

- Стрижку ! Такую, знаете, что бы сзади пышно и ровно, кончики от ушей остренькие вперед, и челочка. И бантик мне приколоть, чтобы спереди видно было, вот, я принесла.
Геля выложила из кармана бантик из блестящего газа, который они вчера с Лилькой мастерили почти всю ночь.

- ну, давай посмотрим. Только иди, сядь вон на соседнее кресло и сама все расплети, я инструмент помою пока.

Геля вытащила шпильки из своей короны, расплела косу. Подошла к парикмахерше и мотнула головой, окончательно выпуская волосы на свободу...

Тяжелый искрящийся в свете ярких ламп темно-рыжий водопад упал вниз, закрыв спину почти до пят.

- Ты что? ЭТО отрезать хочешь?

- Мне стрижка нужна, пожалуйста, давайте побыстрее, я еще к подруге должна заскочить, за платьем. А бантик сегодня прямо сделайте, я косынку повяжу, в косынке буду спать. Да. Мне еще покрасить надо волосы, светлее намного.

- Мать знает?

- Конечно знает! И вообще! Я взрослая уже.

Женщина посмотрела на задорно вздернутый конопатый нос и покрасневшие в запале щеки, тугие , налитые. Белая, почти до бледности кожа и очень яркие губы. Красивая девочка...
Постояла, подняла прядь, взвесила зачем-то на руке. Потом пробралась рукой через всю шелковую, упругую толщу волос, подняла их. Помолчала и отошла.

- Нет, детка!

-Что нет?

- Не буду я их стричь. Я просто не могу, это похоже на убийство. У меня рука не поднимается! Пойди поищи еще кого. Равнодушных много. И не проси. Не могу.

Геля наспех заплела косу, путаясь в прядях, и выскочила на улицу, в сердцах хлопнув дверью.

Быстро взбежав по лестнице, подскочила к дверям, прислушалась. Тихо. Мать была еще на работе, отчим тем более. На всякий случай, осторожно, чтобы не щелкнуть, повернула ключ в замке и на цыпочках прокралась на кухню. Положила на табуретку доску, взяла топор, которым мать рубила мясо, и одним взмахом, как можно ближе к голове, рубанула по косе. Голове стало непривычно легко. Коса толстой тяжелой рыжей змеей сползла на пол...

- Теперь сможете? Геля сдернула платок и мотнула головой. Неровные, обгрызанные по краям волосы все равно были красивыми. Они легли тяжелыми волнами вокруг нежного лица.

Парикмахерша вздохнула...
- Вот глупая то!

И взяла ножницы...

... Анна с ужасом смотрела на косу, валяющуюся на полу.
- Что наделала. Дрянь!
Она поймала себя на том, что разговаривает с колонкой, которая в ответ ей подмигивает синими газовыми огоньками через эмалевую прорезь.

- Теперь на кого похожа? На этих...как их. Которые задницей крутят, сигареты тушат ногами. Я что теперь с ней делать буду? Небось тоже курит! А и пьет? И этот, кока..., так его что ли?

Анна сама испугалась своих мыслей, ей стало даже жарко.

- Все! Хватит. Заканчивает училище, отправлю на год в деревню. Работает пусть!

Мать резко распахнула дверь в Гелину комнату и обмерла.

У зеркала, вся в золотых искорках, чуть покачиваясь на непривычно высоких каблучках, в пышном, как пачка платье, туго стянутом у талии стояла девушка. Незнакомая и необыкновенная. Она стояла вполоборота, пышные светло - рыжие волосы чуть прикрывали тоненькую шейку.

Девушка обернулась. Знакомые глаза, длинные ресницы, курносый нос. В граненых под настоящий бриллиант огромных серьгах странно преломлялись лучи, перечеркивая пространство.

Анна прислонилась к стене, слезы защипали глаза, но не пролились.

...Господи...Какая же ты взрослая, Алюся. Какая же ты стала взрослая....
Повести | Просмотров: 595 | Автор: Анири | Дата: 14/03/17 09:34 | Комментариев: 0

Маме моей посвящаю

Зима пришла в Москву сразу, как будто в мутно-пыльном полусыром зале вдруг резко и неожиданно подняли занавес . Москвичи очнулись от дремы долгой и мокрой осени, как сонные зрители партера просыпаются от режущей вспышки света мощных прожекторов.

Замоскворечье по самые крыши еще оставшихся небольших домиков утонуло в сугробах, и чтобы выйти из Гелиной двухэтажки, приходилось долго дрыгать дверь, занесенную снаружи. Дворники-татары встречали ее поутру веселыми гортанными приветствиями, настроение было прекрасным, и Геля, легко преодолевая наледи, колдобины пока не вычищенного двора выскочила на улицу.

Сонная Москва еле-еле шевелилась и морозном звенящем воздухе слышались только трамвайные гудки и ленивая перекличка редких машин.
По узким, скользким улочкам неуверенно полз ранний народ, дул достаточно сильный ветер и в воздухе пахло снегом. Прямо перед Гелей, с трудом сдерживая широкий шаг длиннющих ног, шел человек-гулливер в длинном пальто с пыжиком и мохнатой шапке с опущенными ушами! Человек тащил на веревочке шарик. Шарик был с ножками в блестящих галошках, он пытался оторваться от веревочки-шарфика и протяжно гудел

- ыыыыы. Ыыыыы!! Ыыыыыыыыыы.

Геля поравнялась с шариком, когда он вдруг поскользнулся и было шлепнулся на толстую попу, но повис на шарфе! Гул перешел в рев и Геля помогла Гулливеру оторвать его шарик от снега.

-Извините.
Лицо Гуливера оказалось неожиданно молодым, а глаза смеющимися и добрыми.
- Вы так тащите его, не удивительно, что он падает.
- Девушка, я сам понимаю. Но опоздываю так страшно. Если бы вы знали КАК страшно я опаздываю. А ведь сегодня решается моя судьба!

Геля посмотрела на гудящий шар. Он поднял мордочку вверх и оказалось, что у него есть красные, как яблоки щеки, короткий розовый нос, и круглые горошинки-глазки.

-А куда вам его?

-Так вон! Четыре остановки на трамвае, а дальше пешком! Там садик, может знаете, рядом с педагогическим училищем?

-Знаю, конечно! Я там учусь...

Глаза Гулливера еще ярче загорелись и он неуверенно сказал:

-Может?

- Ну ладно. Помогу. Давайте свое чудо.

Геля перехватила шарф, шарик принял свое исходно-обреченное положение и продолжал гудеть

- ЫЫЫыыыыы. Ыыыыы...

....

Выйдя из трамвая и перехватив мальчишку за теплую лапку в вязанной варежке, Геля не спеша пошла по тропинке через сквер к саду.

-Тебя как зовут?
- Васькой.
- А что ты гудишь, Васька?
- Холодноооооо... Ыыыыы

Где же тебе холодно, смотри ка. Шубка у тебя теплая?

- Дааааа, ыыыыыыы
- А валеночки?
- Теплые, ыыыыыы
- А варежки и шапка?
- Ыыыыыы.
- Смотри, Васька, ты весь замотан до самых глазиков. Где ж тебе холодно?
- Глазаааа. Мерзнууут...

Геля сдала чудо в садик и побежала к училищу.
Перескакивая через три ступеньки, бурей ворвалась в класс, группа уже почти собралась. Влетела!

-Ребят? Как к контрольной, готовы? Кто не готов, быстро ко мне, вопросы, вопросы! Не зевать, полчаса осталось.

Гелю выбрали старостой в группе, и чувство ответственности за все, что происходит было острым, но привычным. Она уже не удивлялась, что в училище именно с нее спрашивают за порядок и знания согруппников.
Строгое темное платье, белый воротничок, ни грамма косметики, Геля не то чтобы выглядела старше остальных ребят, она смотрелась взрослее, что ли. Высоко подобрав волосы, она укладывая их в корону, но на всю роскошную длину косы головы не хватало, и она оставляла ее, не туго сплетенную, волнистую висеть свободно и волосы доставали почти до талии.

Шахиня! Такое прозвище дали ей ребята, так оно и приклеилось к ней намертво.

Дома, в душной тесноте крошечной квартирки Геля тоже вдруг, неожиданно для себя, оказалась старшей. . А мать стала какой-то робкой, неуверенной, неловкой. Она обо всем спрашивала дочь, ничего не могла решить сама. Даже сгорбилась как-то, почти перестала ухаживать за собой, ходила все время в одной и той же одежде, мятой и несвежей.. И все время вздрагивала к чему-то прислушиваясь.
У Гели сердце обливалось кровью, она не могла смотреть спокойно на то, как её красавица, блестящая, элегантная мама превращается в забитое и вдруг резко состарившееся существо

Отчим!

Что такого это вечно пьяное чмо, бродившее по квартире в растянутой майке и сползавших с обрюзгшей задницы трусах, воняющее каким -то дешевым одеколоном и громко отрыгивающее луково-чесночную мерзость, могло сказать Анне, что она перестала соображать?
Какие -такие слова необразованный и полуопустившийся участковый нашел для женщины, умеющей пользоваться фарфором и столовым серебром?

Как он смотрел в её карие глаза, что она в один день собрала вещи, бросила Геле "пошли" и перебралась из привычного уютного мирка обжитой коммуналки, от друзей и почти близких в холодную холостяцкую квартиру на самой окраине Москвы? Этого Геля не знала. Не понимала...

Жизнь у них резко изменилась. В принципе, на Гелю просто перестали обращать внимания, но зато у нее появилась отдельная комната. В засранной тараканами квартире практически не было мебели, но кое-что они привезли с собой и у Гели образовалась неплохая кровать, старая тумба и торшер.

Отдраив до блеска квартиру, они с матерью начали было наводить уют, но отчим, каждый вечер заявляясь под шафе, сдергивал скатерть и заваливаясь на диван укладывал ножищи в сапогах на стол. Мать стаскивала с него сапоги, бежала на кухню готовить ужин. Потом она доставала четвертушку...

Геля смотрела на все это и не понимала, как ей дальше жить. Как зверек, поужинав кое-как, побыстрее, она запиралась у себя. Занималась очень много, жадно. И при малейшей возможности убегала в училище.

Так прошла осень, и вот она -зима! Ребята собирались устроить новогоднюю вечеринку. Решили организовать все у одной из девчонок, родители которой были небедными и вхожими в особые круги. И там будут очень интересные люди... Надо было наряд и прическу! Ну очень надо!

- Мам! Мне надо платье купить!

-Здрасте, приехали! Откуда деньги у меня? Ты же знаешь, все Александр Иванович забирает, он мужчина, ему виднее, куда тратить!

- Мам, ну может попросить? Один раз всего, немного надо, я ткань куплю, мне Лилька сошьет!

- Попробую, дочка! Но скажу, что мне надо, сапоги вон прохудились. А потом придумаем чего!

...
Новая ткань была необыкновенно хороша, вернее, они купили два отреза. Тонюсенький газ, цвета чайной розы и атлас, оттенка темного золота с искоркой.
Расклешенную, почти в солнце газовую юбку посадили на атлас, зашпиленный крупными, тяжелыми складками. Все это великолепие собрали у пояса золотистой пряжкой, которую отыскала в своем сундучке бабуся Лильки. Тот план, который девчонки придумали требовал подготовки и был великолепен.
Туфли Лилька дала свои, черные лодочки. Пришлось их подклеить, но красоту свою они не потеряли. Дело было за прической!
Уже стемнело, падал тихий снег, морозило. Геля влетела в подьезд, настроение было замечательным, она мурлыкала про себя "Черного кота". У самой двери, прислушалась, какой-то странный звук доносился из квартиры.

Она открыла своим ключом и толкнула дверь...
Мать, закрываясь руками, вжималась в стенку. Из разбитого носа текла кровь, под глазом наливался здоровенный синяк. Отчим, размахивал сапогом, лупил мать у по голове, спине, стараясь попасть каблуком в лицо.

- Сука брехливая! Тонким голосом орал он.
- Сапоги-то починила! Не купила! Дрянь! А деньги? Куда дела?

Тут небо обрушилось на Гелю с грохотом и звоном. Мир стал странным, нереальным. Сквозь пелену она слышала свой крик и какой-то полузадушенный, заячий голос отчима.

Пришла в себя она от того, что ей чем-то резануло руку. Зажав отчима в углу, она приставила ему к горлу нож и орала : "Еще раз тронешь мать!!!"
Отчим, как пес, приседал, отползал и шептал: "Тигра....тигра...тигра"!

На следующее утро Геля проснулась поздно. С раскалывающкйся головой вышла на кухню. На столе лежал кулек шоколадных конфет и три рубля.
Мать сидела за столом и старалась запудрить синяк.

- Вон там, Александр Иванович тебе деньги оставил. Сказал, чтоб сережки купила к платью. И извинился утром, знаешь...

Геля плюхнулась на стул напротив матери. Они посмотрели друг на друга и начали хохотать. Сначала неуверенно. Потом все громче и громче. До слез. Достала конфету, она протянула одну матери, вторую развернула себе. А в кульке, около самой газеты, лежал крохотный белый шарик. Откуда он взялся...
Повести | Просмотров: 666 | Автор: Анири | Дата: 14/03/17 09:33 | Комментариев: 1

Такая пурга! Летит за окном последний
Безудержный снег, порхает у фонарей…
Прижаться б к стеклу и ждать. Где ты – март? Наследник
Тоскливой зимы и сумрачных февралей.
Наследник смертей, стучащихся ранним утром
В раскрытую дверь теряющейся судьбы.
Качается март – кораблик смешной и утлый,
И бьется кормой о строчки и о столбы…
И нет у него ни штурмана, ни матросов.
Лишь старый пират. И рома на сто глотков.
И эти глаза - невидящих альбиносов -
Толпящихся там, как овцы – моих стихов.
Куда он меня теперь привезет, не знаю,
Наверное там - полыни и ковыли (с)
Сейчас же пока… чернила…февраль. И тает
Как проклятый - снег. Просила – ну не стекли
Поганый балкон! Узнают пускай соседи
Что дым от «Esse» клубится, что облака…
Ну где - же ты март, неверной зимы наследник,
Так трудно идти оттуда – издалека.
Лирика | Просмотров: 485 | Автор: Анири | Дата: 14/03/17 09:23 | Комментариев: 2

Кто сеет ветер огромной горстью,
Тот бурю ловит, презрев покой...
Но сеять ветер, увы - не просто,
Не станет ветер ждать посевной,

Не будет тело томить в амбарах,
Среди огромных мешков в пыли,
И бьет мой ветер, как черт в литавры -
Смешались дамы и короли...

Смешались, тесно сплелись, как кокон,
Брильянты, атлас и горностай...
И крутит дама кудрявый локон,
Она из этих - подлунных стай

Она из тех, кто всплеснув крылами,
Стремглав с балконов, с застрех и крыш -
Взлетает глупая, над домами -
И круг...и снова... а ты всё спишь...

Я ждать устала. Она - не стала!
Отдаться ветру - вот боль и драйв.
Отдать все ветру - поверь - не мало...
Она готова! Лови...давай!
Лирика | Просмотров: 487 | Автор: Анири | Дата: 14/03/17 09:21 | Комментариев: 3

маме моей посвящаю

"Аль... " - Сашок смотрел куда-то в сторону - " Аль. Ты можешь позвать Раису?"

-"Кого?" - Аля изумленно смотрела на парня- "Кого?"

-Что ты спрашиваешь, вроде не знаешь? Придуряешься?

Сашок грубил, это было ненормально, странно, и Аля присмотрелась к нему повнимательнее. Веселый парень, с внешностью доброго великана, был самым сильным, и наверное самым безобидным в деревне парнем. Его всегда можно было попросить о любой помощи, с уверенностью, что он не откажет. Огромные руки не боялись никакой работы и не было работы в селе, которая бы была ему не по силам. Девки таяли, как рафинад, строили глазки, в клубе первыми приглашали его танцевать.

Но, в последнее время он стал каким-то другим, отстранился как-то от друзей и родных. Все время думал о чем-то, нервно, нетерпеливо и равнодушно выполнял свою работу и каждый вечер куда-то уходил. Совсем перестал бывать в клубе.

... Аля вытаскивала ведро из колодца, с трудом перебирая руками по толстой влажной цепи. Она всегда любила смотреть, как оно поднимается из черной глубины, как будто проявляется фотопленка и вода ртутно подрагивает в первом солнечном луче, попавшем внутрь. Но тут было не до этого, Аля вздрогнула и разжала руки. Цепь с металлическим лязгом начала разматываться все быстрее и быстрее, и ведро плюхнулось в воду.

"Раису?" - Аля резко развернулась, схватила Сашка за руки и встряхнула. -" Ты с ума сошел?"

Рая была известной личностью в деревне. Рожденная в оседлой цыганской семье, цыганка по крови, она с детства отличалась от остальных цыганчат. С жадностью училась, почти никогда не ходила с матерью побираться. Заплетала толстые жесткие черные волосы в две косы и не носила ярких цветастых юбок. Строгая, странная, молчаливая, девушка была очень красива . Красота ее была не грубой, как у большинства представительниц ее народа, а нежной и трогательной.

Но то, что она ведьма, никто не сомневался. Сколько деревенских парней сходили с ума, бросали все, уезжали в город, только бы забыться, убежать от этого наваждения.

"А Микола зовсим здурел из-за нее, сучки. Вона запил, что свыня", - шипели тетки в хлебном, складывая в авоськи буханки.

- Саш, милый! Ну зачем она тебе? Ты же знаешь, бесполезно. Она не выйдет к тебе, она ни к кому не выходит. А выйдет, так совсем плохо. Ведь приворожит.
Аля сама не верила, в то что говорила, но все таки, это был агрумент.

- Вон смотри, Тоня как смотрит на тебя, такая девчонка. Ну что ты, в самом деле?

- Раиса уезжает завтра в Саратов. В медучилище едет учиться. Я за ней поеду, как хотите. Мне без неё не жить! Вызови, богом прошу. Наври чего. Скажи, кофту пошить там...или погадать. А я у тебя посижу, за печкой. Приведешь, я выйду. Там разберемся.

-Дурак ты, Сашка. Хуже ж только сделаешь. Ну ладно. Мне не трудно.

Аля побаивалась заходить к цыганам, но часто, когда уже темнело, отодвигала ситцевую занавесочку на маленьком окошке своей комнаты. Окошко выходило как раз на цыганский двор, в этом месте дед еще не заменил покосившийся плетень на новый крепкий забор и поэтому, сквозь редкие повисшие ветки старых вишен, ей было хорошо видны соседи.

Там, в сгущающихся сумерках, яркое пламя костра казалось нереальным, призрачным, зыбким. Аля знала, что старая цыганка ест только на воле, на воздухе, поэтому ужинать все собирались на дворе. Аля не могла отвести глаз от собравшихся тесным кольцом, людей. А еще песни, томные, страстные, колдовские! Да четкий силуэт высокого, чуть сутулого парня, с гривой кудрявых волос... Лачо.

Аля давно была знакома с цыганятами. Тогда еще Лачо, будучи совсем небольшим пацаненком , крепким как орех, смуглым и нагловатым, затаскивал малышку на свой двор, показать утят. Утята только вылупились, у них были мяконькие лапчатые ножки и нежное тельце, похожее на пушистый плюшевый шарик. Алюся, с восторгом схватила одного, самого малюсенького, и сжав изо все силенок поднесла к лицу поцеловать. Восторг был таким сильным, что Алюся сжимала и сжимала кулачок, пока крохотный клювик лопаткой не открылся и желтенькая головка не свесилась набок. Алюся ничего не поняла, утенок стал каким-то ненастоящим, тряпочным. Она начала трясти его, как будто хотела завести заводную игрушку, но ничего не получалось. Подскочил Лачо, выхватил утенка и быстро закинул его за сарай.
Алюся заревела. Слезы градом лились, горе было таким огромным, что мир посерел и погас.

.... Цыганка-мать, тогда еще не старая, мощная, смуглая до черноты, но яркая, как жар-птица в своих юбках и огромных тяжелых монистах, зашла в их двор. В руках она держала дохленького утенка. Баба Пелагея быстро затащила Алюську в дом и закрыла за ней дверь.

- Чего тебе, Шанита? Девочка нечаянно задавила, чего ты хочешь?

Бабка могла на удивление правильно говорить по-русски, но чаще все же говорила на малороссийском, мешая украинский и русский говор.

- Так брильянтовая! Я утенка тебе принесла, показать. Мне что делать скажешь? У меня вон дети голодные, я утят этих с последних денег выкармливаю, а твоя задавила. Плохо, алмазная. Решить надо чего.

Пелагея молча пошла в дом, и через две минуты выскочила. В старом решете она несла пять цыплят.
- На! Держи!

Шанита взяла решето, поцокала языком довольно и улыбнулась.

- Давай девчонке твоей погадаю. Все скажу. Всю жизнь её вижу. Денег не возьму. Там есть чего сказать, жизнь яркую проживет, звезда у нее за спиной так и светит. Слепит!

- Иди, иди. Гадалка чортова! Нехристь!

Тут Пелагея погорячилась, Шанита исправно ходила в церковь, но уж больно жаль было цыплят...

...Аля целый день была сама не своя. Все что она не делала, валилось из рук, она не замечала времени и думала только об одном. Лачо...Ей и хотелось этого до странного ощущения сладкой боли где-то внутри, и страшно было идти к цыганам.
Наконец, отнеся ведро с теплым, аж парящим молоком в сени и постирав в прогретой воде марлю, Аля собралась. Еще не начало темнеть, но близкое ощущение теплого, ласкового вечера появилось, сгустились запахи цветов и близкой воды.

Она задумчиво посмотрела на себя в зеркало...Ну и что? Расхристанная коса, замурзанное старенькое платье. Ноги в цыпках и серые от пыли. В деревне все время была такая пылюка от прогретой на горячем солнце серой плодородной земли. По пыли было здорово бегать, ноги проваливались в теплое нежное облако почти до щиколоток, а сзади поднимался пушистый хвост. А когда шел дождь....
Аля тряхнула головой и решила ничего не делать со своей внешностью, только пригладила рыжие волны, выбившиеся из косы и смыла пыль с ног.

Тяжелая калитка была не закрыта, в цыганском дворе никого не было, только куры что-то лениво клевали в лысых ошметках муравы и Полкан, свернув хвост колечком, дремал на цепи у конуры.

-Рая! - Не очень уверено позвала Аля, вдруг охрипшим и дрожащим голоском.

"Да в конце концов! Чего я боюсь то!", вдруг зло полумала она и уже громче крикнула -,,,Рай! Выйди на минутку!"
Никто не отзывался.

-Уйти быстрее! - спасительная мысль резанула, - быстрее, пока никто не видел!
Но, тут же обвинив себя в малодушии, передумала:

- Нееет уж! Раз пришла!

Она подбежала к резным дверям огромного дома и потянула их на себя. Двери поддались...

В темных прохладных сенях пахло какой-то травой и было темно. На ощупь, перебирая руками по гладко выкрашенной стене, Аля толкнула еще одну дверь и оказалась в коридоре.

В длинном и узком коридоре не было так темно, в него проникал тусклый свет, и он, казалось, тянулся бесконечно. Лишь где-то а конце был виден солнечный луч, откуда то проникающий неожиданно и ярко и в нем плясали пылинки.
Аля пошла по коридору, выстланному пушистой цветной дорожкой. По бокам все время открывались маленькие, как спичечные коробки комнатки, выстланные по полу, стенам, и похоже даже потолкам, разноцветными яркими коврами.

-Рай -, опять неуверенно и хрипло, позвала Аля, - ты дома?

Никто не отвечал. Аля дошла до конца и вдруг очутилась в огромной светлой комнате. В ней тоже везде были ковры, только уже нарядно-светлые, легкие. А посередине стоял огромный стол и красивые резные стулья. И патефон, новый, шикарный, дорогой. Но больше всего потряс Алю телевизор, гордо стоящий на высокой тумбе. Экранчик правда был маленький, но толстая, выпуклая линза увеличивала его в разы.
Аля никогда не видела телевизора, только слышала о нем от подружек. И, на цыпочках подкравшись поближе, стала искать, где включить!

-Бахталэс, пшан. Мишто явъян!* - Вкрадчивый мужской голос прошептал почти над ухом. Лачо! Аля вздрогнула и попыталась убежать.

Он держал ее крепко, руки были горячими и жгли плечи, но Аля рванулась, высвободилась и понеслась по коридору к выходу.
Бросившись на дверь всем телом, вывалилась сначала в сени, потом на двор и, распугав кур, отчего они хлопая крыльями бросились врассыпную, вылетела на улицу.

-Христос с тобой, окстись! - Баба Пелагея отпрянула от нее, как от чумы и перекрестила. Куды ж тэбе, скажену?

- Я уток пойду заберу, поздно уже, темнеет.

Аля понеслась через огород к реке и только там, на берегу, чуть успокоилась.

Утя, утя, утя - раздавалось со всех сторон в густеющей тишине берега...
-Утя, утя, утя - закричала и Аля, чувствуя, как постепенно утихает бешеный темп рвущегося из груди сердца

* - привет, сестра. Добро пожаловать
Повести | Просмотров: 807 | Автор: Анири | Дата: 11/03/17 07:44 | Комментариев: 6

Маме моей посвящаю

- Алюсь! Ну пошли, давай, хватит уже! Красава!

Под окном, в бело-розовом отсвете отцветающих яблонь, нетерпеливо и упруго вздрагивая, всем сильным точеным телом, будто застоявшийся конь, стоял Борька. Он зажал в зубах цветок яблони, и, глядя в отражение в стекле, поправлял темно-русые, волнистые пряди, растрепанные свежим ветерком.

- Там Толик уже матерится. Ждут тебя все, сколько можно-то?

Аля последний раз вертанулась перед стареньким мутным зеркалом и осталась довольна. Не зря она всю ночь строчила на бабушкиной машинке, мастеря себя юбку -колокол из замечательной занавески, найденной в комоде. Туго стянула поясок на талии. Теперь надо было подобрать кофточку. Ну это много времени не займет, кофточки у нее всего две - одна старая, серая, вроде как пыльная от прожитых лет, с растянутыми плечами, которую ей отдала мать, а вторая- беленькая, шелковая, с атласной вышивкой. Эту красоту с барского плеча кинула Мира. На груди, правда, желтело пятно, но Евдошка мастерски вышила нежнейшую розу, и теперь кофточка была Алиной гордостью.

Прыгая то на одной ножке, то на другой, на ходу натягивая тапки, Аля проскочила через темную мрачную кухню, мимо резных сундуков и мушиного гула, выскочила в сени, с трудом открыла тяжеленную дверь и зажмурилась от яркости и сияния синего неба, белых цветущих яблонь и зеленой до рези в глазах травы. Она только вчера приехала на каникулы к бабке с дедом, и еще не отвыкла от приглушенных красок Москвы.

- Фььиииии, присвистнул Борька. Не хрена себе...

Два года он не видел сестру, забыл уж, как она выглядит. А вчера, с поезда, прибывшего в ночь, он снял совсем другую девчонку. Та была незаметная какая-то, в наспех повязанном платке и бесформенной кофте. Она стояла на перроне наперекосяк скрючившись, потому что руку ей оттягивал квадратный чемоданище...
"Мышь!" - Подумал парень. "Что с них взять, с городских. Нескладная лупоглазая рыжуха, закаканная веснушками..."

Борька знал толк в девках! К своим девятнадцати, он был не любитель, а почти профессионал! В начисто вылизанной комнате, на выбеленной до голубизне стене висел собственноручно выписанный лозунг - "Всех девок не пере.... Но надо к этому стремиться". Мать постоянно стаскивала листок, рвала его и ругалась, но Борька хитро поводил идеальным усом, чуть усмехался и листок появлялся снова, краше прежнего.

Он еще раз глянул на сестру. Не вскользь, как раньше - внимательно и не торопясь оглядел.

- Ну ты даешь! Красивая становишься,

Аля стояла на крылечке и солнце насквозь пронизывало тоненькую одежду, обрисовывая контуром стройное тело. Лучи путались в тугих рыжих завитках, выбившихся из толстенной косы, небрежно кинутой на грудь, и загораясь от них золотым огнем, искрили. Коса была потрясающей. С руку толщиной, перекинутая через плечо, она доходила почти до колена. Нежная алебастровая кожа, как у всех рыжих (да еще чуть похлопанная рукой, потертой о побеленную стенку, чтоб скрыть чертовы веснушки), пухлые розовые губы. Тяжелые, темно золотые ресницы не портили, вот только брови... Брови Аля неумело подрисовала закопченной щепочкой.

Брат внимательно посмотрел и нахмурился.
- А ну! Пошли!
Он потащил сестру к умывальнику и заставил смыть красоту. Брови смывались плохо, их пришлось драить серым вонючим мылом, и на их месте образовались розовые полоски.

- Во! Так сойдет. А то как б....

Аля вздернула плечом, скинув руку брата, обиделась было, но обида моментально прошла, потому они уже вышли за ворота. А за воротами, на широкой деревенской улице, промытой весенними дождями, заметенной до белизны лепестками отцветающих вишен и яблонь, было здорово. Уже прошла Троица! Настала родительская! Праздничная деревенская толпа , мужики, бабы , многие еще по привычке, по - казачьи разодетые, шли на кладбище поминать своих. Шли весело, несли букеты и венки, смеялись, переговаривались. Дядька Коля захватил гармонь и по улице неслись залихватские мелодии.
Дети носились, как стрижи, на низком бреющем полете, сбивая всех, кто не успевал увернуться.

Аля гордо шла по улице в сопровождении трех здоровенных ребят. Борька из братьев был самым красивым. Стройный и плечистый, породистый как конь, он хитрющими глазами с поволокой стриг по сторонам, не пропуская ни одной юбки. Он раздувал тонкие ноздри и лениво жевал веточку. Анатолий, полный и приземистый парень был много старше. Он уже казался совсем взрослым, уверенным таким, состоявшимся, еще бы, студент Саратовского университета. Но, самым любимым братом у Али был Иван. Черный, худой, вечно сутулящийся, похожий на майского жука, он был шубутным, веселым и очень добрым. Каких только шалостей они с ним не устраивали, как только не баловали. И им все сходило с рук. И сейчас, они весело шагали по улице, крепко держались за руки и хохотали. Им все было радостно - солнце, зелень, яркая голубизна неба и сухой степной ветер, наносящий запахи полыни.

На кладбище было людно, как на базаре в воскресный день. Аля никогда не видела такого, ей было и странно, и здорово и, как-то щемяще - грустно смотреть на цветные пятна, украсившие пологие зеленые склоны огромного старого прибежища мертвых.
Каждая семья, немного посидев на покосившихся лавочках внутри оград, посыпав пшена, положив конфеты и печенье, поджигали свечки, ставили их и уходили на склон. Там, на склоне, расстилали одеяла, располагались, доставали нехитрую еду и заветную бутылочку. И сидели долго, пока солнышко не начинало клониться к закату, поминали, вспоминали. И никто не напился, Аля не видела пьяных.
От группке к группке шли церковные певчие. Глубокие мужские голоса звучали торжественно и печально. Среди них был и дед, его голос Аля выделяла сразу среди других голосов, низкий, бархатистый,теплый. В нем было особой грусти, было соприкосновение, проникновение, скорее в чужие сердца, в чужие души. У каждого певчего в руках была небольшая холщовая котомка, в нее люди кидали карамельки, пахучие мятные пряники, ломкие печенюхи с печатками. Аля потом еще долго доставала из черного сундука с тяжеленной крышкой, то скрипучий пряник, от которого целиком отскакивала вкуснущая мятная корочка и таяла во рту холодящим сахарком, то карамельку. Карамелька была подтаявшей, она распадалась еще в руках, и из нее вытекало сливовое варенье…

Обратно Аля с братьями шли медленно, не спеша. Она чувствовала, что ее душа наполнена чем-то настоящим, добрым, вечным. Это было страшно расплескать. Ребята молчали, но молчание было не тягостным, светлым, радостным. А на небе, там, в темнеющей высоте, под темно-розовыми облаками что-то нежно переливалось всеми цветами радуги, округлое, почти прозрачное, невесомое. Похожее на маленькие воздушные шары...

- Алюсенька, детка моя золотая, бабка постирала, иди.

Дед стоял посреди двора и что – то мешал в огромном рыже – медном тазу, крепко установленном на самодельный очаг белой выструганной палкой.

Аля подскочила к деду, и увидела тарелку полную пышной розовой пены.

- Ух! Вишневое. Мое любимое!

Дед дал ей ложку и она зачерпнув пополнее, засунула ее в рот.

- Вот, коза ведь этакая. Сейчас вот нахватает мынтриков, вечерять с нами не пидэт.

Баба Пелагея стояла сзади и укоризненно качала головой, уперев руки в боки. Большая, в темном платье до пят, в черном фартуке, в платке, повязанном назад так, что он опускался до самых бровей, она казалась суровой. Но Аля то знала...

- Я то ведь и хлиб седни испекла, и молока свежЕнького поставила, и сливок. Бери таз, иды уже, чумака Московская.

Аля схватила таз, полный тяжеленного белья, разместила его на круто выгнутом бедре, как учила бабка, и медленно, стараясь особо не колыхаться, пошла через огород к реке.

Вдоль дорожки, разделяющей огромное картофельное поле, лежали здоровенные тыквы, такие, что на них можно было сидеть.
Аля присела на одну из них, покачалась, как в детстве. Предвечерний воздух пах флоксами и медом, на тяжеленных головах склонившихся чуть ли не до земли подсолнухах копошились воробьи.

- Эх. Не уезжать бы отсюда никогда.

Немного посидев, Аля опять подняла свой таз и пошла на реку.

Под черемухой, на соседских мостках, далеко уходящих к воде, среди согнувшихся ивовых кустов, она долго и с наслаждением полоскала белье, смачно плюхая его в черную воду.

А потом, спустившись по лесенке, плыла на спине по тихой воде, глядя как опускается за лес огромное рыжее солнце и стрижи чертят в небе тонкие прямые линии
Повести | Просмотров: 622 | Автор: Анири | Дата: 11/03/17 07:40 | Комментариев: 1

Солнечным утром так пахнет на кухне
Кофе и теплой булочкой.
Луч отразится стократно и рухнет
Враз. Из окна на улочку.
Зайчиком прыгнет коснется акаций,
Спрячется в винограднике...

...Очень смущается ножками граций
Дворник в потрепанном ватнике.
Грации сыпят смешки, словно бисер,
Светом искрит парадное!
Снова теряю я в тысячах мыслей
Что-то до боли главное...
С гулом обыденно-нудным, привычным
Мир оживает заново.
Странно - ну что так ломаются спички?
Раньше - из Балабаново
Ровно горели, как тонкие свечи,
Глянь - и уже ожог от них...
Вот и смеркается. Надо же -вечер
Стал
Не для нас
Двоих...
Лирика | Просмотров: 469 | Автор: Анири | Дата: 11/03/17 07:32 | Комментариев: 1

Вчера вдруг расцвели подснежники, посреди города, у маминого дома

И ничтоже сумняшеся - грешникам
В сером городе, прежде времени
Осветили дорожку подснежники -
Что-то нежное нам доверили.
Сокровенно - исконное, грустное,
Осознанием и спасением.
У стены почти, среди мусора
Так отчаянно - по весеннему...

Я колени земле приклонила бы -
К ним, нечаянным. Снегом стаяла...
Только в августе, с ранними клинами,
Журавлиными улетала я...
А душа среди стен этих каменных,
Заблудилась... бредет бездорожьями.
Сорвала бы, как раньше, для мамы их...

...только зря цветы растревожила

Лирика | Просмотров: 537 | Автор: Анири | Дата: 10/03/17 14:52 | Комментариев: 3

Маме моей посвящаю...

...Скрипучий пол раздражал Гелю больше, чем ржавая раковина в замузганной ванне, ей все время казалось, что из пыльных щелей, между давно некрашеными досками, выглядывают крысиные морды. В темном, освещенном тусклой лампочкой коридоре было пусто и прохладно. Соседи уже легли, а Геля, крадучись, быстро - быстро прошмыгнула в туалет.
То что с ней сегодня случилось, было и противно и стыдно. Геля знала, что это случается со всеми, но не в двенадцать же... И что делать теперь с этим жутким комком ваты?
Геля сидела на унитазе и тихо всхлипывала.

- Чего ты там хнычешь? Выходи, не одна здесь.

Нежный, ломкий голос, знакомый аромат. Мира! Ну кстати, как всегда! Дочка маминой подруги вызывала у Гели кучу разных, абсолютно противоположных чувств. Нежная, даже эфемерная, вечно одетая в какую - то дурацкую одежду, типа расшитого розовыми кружевами белого пальто, Мира казалась пришелицей с другой планеты. Ухоженные локоны натуральной блондинки, голубые глаза и крохотный носик делали её похожей на дорогую куклу. Запах духов, украшения, тон голоса и плавные движения павы вызывали и желание понасмехаться и ощущение зависти.

- Что там у тебя?

Геля понуро выползла из туалета, и Мира, каким то чудом все поняла.

- Радуйся, дурочка. Теперь все мальчики в классе на тебя глаз положат. Они, как псы, это нюхом чуют.

- Да ну тебя! Геля покраснела и отвела глаза - Ты все только об одном. Стыдно слушать, а еще комсомолка!

Мира крутанулась на одной ножке, разметав ухоженные локоны и хохотнула.
Она жила с мамой, вернее - мама жила для нее. Мать работала одновременно на трех работах, Готовила, стирала,мыла, убирала, шила, делала одновременно сто разных дел, приползала домой на карачках,была худой, даже изможденной, но жилистой. Зато Мира ни в чем себе не отказывала. Она ходила к учителям и иностранного и музыки, писала акварелью и обожала патлатых художников в беретках. Художники тоже обожали Миру, приходили к ней пожрать и дарили акварель. Мира складывала акварель,как бревна у двери своей комнаты,. Наверное на черный год или для растопки. Правда, холстами никто и никогда ничего не топил, но выбрасывать не решались. Все же живопись

- Ладно, иди учи уроки, гадкий утенок. Зайди ко мне вечером, я тебе расскажу чего с этим делать.Мать молчит небось, думает,что у пионерок ТАМ - только сила воли...

Геля (теперь мама так звала Альку, стараясь угодить своему новому мужу, утонченному и капризному, как гимназистка) и вправду была гадким утенком. Тоненькая девочка растворилась в неуклюжем и даже громоздком теле. " То ли недоросль, то ли переросток" - смущенно посмеивалась мама, перешивая очередное платье из своего ношеного, потому что предыдущее, сшитое всего три месяца назад, неприлично вздергивалось над острыми коленками.
Две толстые и длинные рыжие косы Анна сворачивала Геле тугими колёсами, отчего получалась странная, баранья голова и завязывала все великолепие двумя пожухлыми тряпицами. Черные туфли - боты без каблука делали ноги короткими и толстыми, они выглядывали из-под длинного темного, в белый горох платья. Да еще сутулые плечи (Геля сутулилась,стараясь хоть немного спрятать не по времени выпячивающуюся грудь).

Но главное, самое неприятное, это было лицо. Геля с отвращением смотрела в зеркало, втихаря от мамы приткрывая тяжеленную дверь здоровенного шифоньера, наследство папы-Зама. Оттуда, из неверных глубин, на нее глядела безресничное создание, с белой, как сметана, кожей, покрытой россыпью мелких противных веснушек. Немного спасали дело пухлые губы , но они были вечно обветрены, как два шершавых пельменя, потому что Геля имела неприятную привычку вечно их облизывать. Глаза тоже были ничего, травянистого оттенка, но ресницы! Их не было! Вернее они были и даже длинные, но их было совсем не видно из-за мерзкого и блеклого рыжего цвета.

У своим тринадцати Геля уже забыла про богатую и нарядную Ангелину. Папа умер, из особняка мать поперли сразу, и хорошо, что дали крошечную комнатку в тесной коммуналке. Утонченная Анна сначала очень страдала, стирая белье в обшарпанной ванне и развешивая его на виду в общем коридоре, покрытом масляной краской мутного коричневого цвета. Но жизнь шла, и оказалось, что в этом аду, совсем рядом, живут замечательные люди, которые как-то сразу подхватили двух потерянных девчонок и не дали им пропасть.

Евдокия... Замученная, одинокая женщина тянула избалованную дочь, но радостный, любопытный характер ничем было не уничтожить. Она сразу взяла шефство над Анной, устроила на работу, следила за Гелей, кормила, обшивала. Дружбу с Анной, крепкую, настоящую, преданную, честную они пронесли через всю жизнь,. Правда Анна все же обманула ее...Ушла... на двадцать лет раньше.

Раневские...Лидия и Вацлав. Интеллигентнейшая семья, неизвестно как угодившие в "этот вертеп". Лидия, выпав из привычной среды, ожесточилась, приземлилась, окрепла что ли. Пожелтели кружевные оборки нарядных кофточек, стоптались носочки лакированных туфель и притухли лучики от шикарных брошек чешского стекла, но привычки! Привычки Лидия менять не собиралась, и по прежнему, Вацлав по утрам кушал тоненькой серебряной ложечкой яйцо всмятку, или гурьевскую кашку.

Геля, с ненавистью давившая по краям тарелки жесткие комья пшенки на воде, с интересом, искоса наблюдала, как Вацлав выламывает с поверхности рыже-масляной манки ломкие хрустики леденцово застывшего сахара, и откладывает на блюдечко с поджаренными тоненькими ломтиками белого хлеба. Геля тщательно отводила глаза, но они сами косили в сторону этого блюдечка, и ничего нельзя было с этими глазами поделать. Правда, блюдце никогда не исчезало вместе с остальной грязной посудой. Забывчивая Лидия была неисправима и никак не могла про него вспомнить... И только, к вечеру, быстро хватала его, чисто вымытое, стоявшее с краю, у раковины, рядом с чистыми сковородками и кастрюлями.

- Геленька! Позвольте угостить Вас кусочком пирожного. Я пекла его сама, по рецепту своей мамочки. Вам понравится, я уверена, а пожелаете, я вас обучу...

Пирожное было таким.... Две тонюсенькие пластинки, хрустящие, нежные, полупрозрачные, сделанные из каких-то ароматных крошечных семечек, соединялись между собой субстанцией, сотканной ангелами из воздушности весенних облаков. А сверху - два лепестка ...

Геля чувствовала, что слюна едкая и сладкая просто душит ее и она ничего не может с ней поделать. Глаз было не оторвать и Геля приостановилась.

- А...все просто, детка. Там кунжут и сливки. Немного хорошего яйца и розовая настойка. Попробуйте, не стесняйтесь...

Геля протянула дрожащую руку, но сзади хлопнула дверь и кто-то резко отдернул девочку

- Лидия. Нам всего достаточно! Геле нельзя сладкого, оно ее полнит. Вы видите, она и так не может натянуть ни одно платье! Мне стыдно в школе, такое чувство, что мы пошлые хапуги. Геля, я тебе не разрешаю!

Геля отдернула руку и в горле стало горько и горячо. И стыдно...

- Не ной. Еще не хватало нам, как бедным родственницам, подачки принимать. Вон, баба Пелагея масла передала свеженького. Хлебушка тоже, сама пекла. Так что, давай ка, я тебе лучше всякого пирожного сейчас сварганю.

Мать отрезала толстенный кусок серого пахучего хлеба, такого мягкого, что, казалось, он дышит, намазала его маслом и сверху плюхнула целую ложку только-только начавшего застывать меда. Геля стояла, надув губы.
-Давай-давай. Не каждый день у нас такая-то еда с тобой. И налила дочке здоровенную кружку чая из старого закопченого ковшика, чайника у них не было.

Мед таял, смешивался с маслом и янтарными каплями тек по рукам. Геля слизывала их, и тихонько всхлипывала про себя. Было так вкусно...

- Геееель... Иди сюда...

В темном коридоре не было видно не зги... Но, в отсвете маленького окошка под потолком, Геля увидела тень, сутулую и вихрастую.
Петро! Опять!...что ему надо?

Петро был и счастьем и наказанием Раневских. Сын родился поздно, после войны, долгих голодных лет ожидания, желания иметь детей и страха. Ему было еще только тринадцать, но большое неуклюжее тело созрело рано, гораздо раньше чем надо. А вот остальное...запоздало. Сначала ничего не указывало на беду, но в три года Петро еще не научился сам держать ложку. И когда все стало ясно, надежды уже не осталось...зато осталась любовь. Лидия обожала сына и волчицей бросалась на каждого, кто осмеливался хотя бы просто косо посмотреть в его сторону...

... Гееееля. Смотри что у меня есть....

Геля, в темноте натыкаясь на подвешенные велосипеды и корыта, пробралась к мальчишке, развернула его так, чтобы отсвет падал точно на них.

... Ну?

Петро протянул ей тарелку. На тарелочке, все помятое и изломанное, но от этого не менее желанное, лежало оно...пирожное...
Совершенно не понимая что она делает, вечно полуголодная девочка схватила и одним всхлипом -втягом втянула его в рот. И тая от наслаждения вдруг почувствовала, что Петро, неуклюже обхватив ее сзади, схватил за грудь и лапает, быстро, жадно, как то по собачьи дыша и всхрипывая.

Геля резко развернулась и толкнув его изо всех сил, вывернулась. Петро упал и ударился головой о край кованого сундука.

Дверь комнаты Раневский распахнулась. Лидия, с белым как бумага лицом, бросилась к сыну.

Все что происходило дальше, Геля помнила плохо. Милиция, суд, стыд. Петро долго лежал в больнице, плохо и трудно поправлялся. Лидия похудела в три раза, на всех слушаниях обвиняла Анну за плохое воспитание дочери - конечно, выманить больного мальчика, заставить принести пирожное, а потом попытаться его развращать, чтобы он принес еще...

Геля молча смотрела и слушала. Она ни слова не сказала о том, что произошло в темном коридоре. Она не оправдывалась и ничего не отрицала. Обвинять больного маленького мальчика казалось ей кощунственным и подлым. И только, когда прозвучало слово "Интернат", похожее на зеленый, длинный и глухой забор, Геля тихонько заплакала.

- Прекратите.
Старая, прямая, как палка, седая и строгая судья стукнула молоточком.
- Все, что произошло, чистая случайность...

Геля слушала долгую речь судьи, ничего не понимала, и только чувствовала, что она то краснеет, то бледнеет, ее бросает то в жар, то в холод. Ей казалось, что сухое, как пергамент, лицо то отдаляется, то приближается, голос звучит то звонко, то глухо. И вдруг, застучали молоточки в висках, стенка прыгнула прямо на нее и стемнело.

Суд постановил оставить Гелю с мамой.
Петро выписали, он стал еще толще, и безумие еще глубже утянуло его в свою трясину.

Но Геля каждый день приходила к нему, сначала втихаря, потом с разрешения Лидии. Она листала ему огромную азбуку и читала сказки. Гладила по огромной потной голове и поила с ложки маминым компотом. Они вместе ходили гулять и долго бродили по заснеженным улицам. Геля следила, чтобы у мальчишки не падали варежки, крепко держала за руку, так чтобы косолапые ноги не разъезжались и дурачок не упал.
Она чувствовала к нему какую-то странную нежность. Эта нежность поселилась в ее сердце и теплым комочком согревала ее каждый раз,когда она видела какого -то малыша.И особенно, если этот малыш страдал.Тогда боль резала ее сердечко, никогда не оставляя его равнодушным...

- Геля, Петро, домой, темнеет уже. Обедааать...

Лидия, постаревшая, подурневшая, смотрела в окно и махала им рукой. Геля помахала в ответ, взяла дурачка за руку и повела к крыльцу.

Она не испытывала к ним ни вражды ни обиды, наоборот. Только жалость. Только желание помочь.Только любовь.

Они шли по заснеженному, темнеющему двору, поддавали валенками льдинки и Геля тихонько играла в кармане маленьким, пушистым синим шариком, невесть откуда взявшимся...
Повести | Просмотров: 628 | Автор: Анири | Дата: 10/03/17 14:42 | Комментариев: 9

Маме моей посвящаю

Послевоенная Москва встретила Анну с Алькой мрачновато, но жизнь в городе уже кипела, возрождалась, обновлялась. Анна, выбравшись из деревни и немного окрепнув, очень изменилась. Мужчины обмирали от терпкой красоты чернявой казачки, и она быстро нашла себе пару. И в один из зимних холодных вечеров, когда в бараке на окраине, где жили Анна с Алькой, было особенно промозгло, к обшарпанному крыльцу подкатила большая блестящая машина. И крутая московская шишка, Зам. Самого, схватив в одну руку Анин чемодан, а на другую, согнув её крепким кренделем, посадив Альку обернулся и крикнул в душную темноту комнаты:

- Ань. Не бери ничего. Там все для вас есть!

Алька сидела молча, крепко вцепившись в мощную бритую шею. У неё мерзли ноги в тоненьких баретках, в дырку на спущенном чулке неприятно задувало и хотелось чихнуть , потому что от колючей шеи и толстого уха, покрытого пушистым войлоком, пахло чем-то острым и сладким.

Теперь Алька стала совсем другой. Вернее, с ней что-то происходило утром, когда няня открывала плотные золотистые шторы и раздвигала кружевной тюль. Из тоненького стройного тельца, свернувшегося тугим клубочком на белоснежной постельке, кто-то Альку выдергивал. Выдергивал резко, не обращая внимания на нежелание и немой протест. Алька выскакивала из своего тела и быстро пряталась за светлый комодик с нарисованными ушастыми мишками.

-Ангелина!

Резкий, неприятный голос няни - тетки с массивным туловищем и маленькой змеиной головкой в белом кокошнике (ко-кё-шнек, так выговаривала это тетка, которую велено было звать - мисс Полина) прозвучал, как удар хлыста. Алька всегда пугалась этого "Ангелина", ей хотелось посмотреть по сторонам, но потом она вспоминала, что Ангелина - это она и есть. Тогда она быстро и тоненько (как приличная девочка, а не какая-то там деревенская рвань), отвечала - "Да, мисс Полина". Каждый раз Алька боялась сказать вместо мисс - кисс. И все же несколько раз сказала.

- «Пссс, безродная», - прошипела тогда нянька почти беззвучно. Но Алька услышала и долго думала, почему "безрогая" - это так плохо...

Ангелина чинно шла в ванную комнату, где надо было намылить руки пахучим розовым мылом, а потом смотреть, как вода, хлюпая, пропадает в дырке раковины. А потом требовалось долго драить зубы жесткой щеткой, на которой оставалась красноватая пена (у нее до сих пор болели десны). А потом до горячих щек растереть лицо грубым полотенцем (это было полезно для кожи будущих девушек).

А потом надо было есть густую и противную манную кашу с пенками и вишневым вареньем. Правда, Полина посыпала её еще и тертым печеньем, и за это Ангелина прощала каше её противность.

Во дворе, засыпанном снегом, дворник уже нарядил елку, но Ангелине не разрешали к ней подходить (рано, праздник ещё не скоро). Ангелина и не подходила, но Алька!
Алька, путаясь в длинных полах нарядного пальтишка, зачерпывая блестящими калошками влажный снег, улучив минутку, когда мисс, спрятавшись за крыльцо, смолила толстую папиросу, пряча её в красном кулаке, не дыша подходила к красавице. Воровато оглянувшись, она стряхивала рукавичку, отчего та повисала на резиночке, и трогала маленького блестящего гномика. А потом домик. И белочку! И морковку. Эти блестящие штучки чуть звенели от ветерка, а елочные лапы так пахли…

- Ангелина! Ангелина, я просила вас не подходить к елке. Вы непослушная девочка, и мне придется сказать вашему папе.

Алька пугливо пряталась, а Ангелина, тяжелая и неповоротливая от своего нового пальто, которое было тяжелее, чем она сама послушно лезла, как медвежонок в нарядные санки...

***
- Дура. Смотри, как ребенка везешь, вот дура.

Алька, выпав из перевернувшихся санок, валялась в сугробе и щекотные снежинки, падали на щеки и от них было смешно,а по спине, колючими коготками пробегал холодок.. Сквозь искрящуюся от фонарей темноту, она с интересом смотрела, как уменьшается во вдруг поднявшейся пурге, широкая нянькина спина.

- Дядя, ну не кричите, пусть она уйдет. А я с вами тогда пойду, я не хочу с ней.

Но было поздно, злющие глаза уже буравили её, мисс Полина кричала и даже плевалась от возмущения так сильно, что Альке хотелось вытереть лицо.

- Ангелина, вы сегодня вели себя отвратительно и я все же скажу папе!

Огромный белый стол накрыт к ужину так, как будто каждый вечер бывает праздник. Кружевная скатерть, тонюсенькие чашки, блестящие вилочки и ножички. Их так много, что никак нельзя запомнить какую брать. Вон та с тремя рожками -зачем? Пирожки брать или рыбу? А тот крошечный ножик? А тот большой? Да еще вилка с двумя зубами, острыми и страшными …

Алька пыталась сообразить, но, со страху ничего не получалось, А ведь если перепутать, то папа так посмотрит на маму, что у Альки заболит живот и начнет щипать в глазах.

- Анна!

Папин голос режет уши и хочется их заткнуть.

- Анна! Как удалось вам, утонченной женщине, закончившей Ленинградский институт, воспитать такую дочь? Честное слово, я не понимаю, каким образом мы будем её продолжать воспитывать? Мне кажется,просто необходимо её отдать в интернат, там прекрасные воспитатели, они профессионалы, знают свое дело... Ангелине будет лучше, я на этом настаиваю.

Слово "Интернат" похоже на забор, покрашенный зеленой краской. Алька туда не хочет и плачет, тихонько, как обиженный щенок. Она уже пробовала пометить эти чертовы вилки чернилами, и тогда целый час стояла в углу, и ей не дали ни кусочка красивого шоколадного торта с зайцами. Но это не самое страшное. Плохо, что мама , когда папа ругает Альку, становится красная и потная. И тоже плачет...

- Вера Игоревна! Пожалуйста, будьте построже! Вчера Ангелина, при гостях, ошиблась в этюде. Вы получаете достаточно, чтобы хорошо выполнять свою работу, а не пить все время чай с ученицей.

Старенькая учительница музыки, сухонькая, сгорбленная, в нарядной блузке с жабо, старалась выпрямится, но спина не разгибалась. Поэтому Вера Игоревна смотрела на няньку снизу вверх, как собачка на хозяина, а мисс Полина противным голосом продолжала рубить слова, как топором.

- Хозяин сказал, что хочет отдать девочку в хорошую школу, там класс пианино очень сильный и её будут прослушивать. Не хотелось бы, что бы она выглядела так же жалко, как вчера. Будьте ТАК добры!

Нянька, как корабль развернулась и выплыла из комнаты.

Вера Игоревна стояла еще минуты три, потом повернулась к Альке и поправила жабо дрожащими ручками.

- Ах, Аля. Ну зачем же вы рассказываете ей про чай? Она так все неправильно понимает.

Алька не умела врать и поэтому вчера рассказала маме про то, как они с Верой Игоревной пьют на кухне, похожей на шкатулку, черный пахучий чай с яркими кружочками лимона, из смешных стаканов, вставленных в серебряные штучки с ручками. Вера Игоревна угощала её печенюшками - фунтиками, которые назывались "Аленки в пеленке" . И еще был шоколад, тоже Аленка, а с обертки смотрела девочка - точь в точь - Алька...

А еще с ними чай пила Кира. Но про это Алька не рассказывала маме, потому что Кира - была великой тайной её маленького сердечка.

Все это она говорила тихонько, спрятавшись в маминой комнате, прижавшись к ее шелковому халатику, пахнувшему ландышами! Противная Полина все подслушала.

" А как было бы хорошо, чтобы Полина умерла" - вдруг подумала Алька и испугалась. "Нехорошо так думать, некрасиво, я нечаянно, больше никогда не буду, честное слово", - испуганно шептала Алька дяденьке на иконе. Она уже знала его, он был не злой и всегда помогал бабушке. Надо только правильно сказать: "отче наш ижииси на небеси".

… Уже час, как они занимались и Алька очень устала. У нее немели ноги, и раз в пятнадцать минут Вера Игоревна водила её за руку вокруг круглого стола с бархатной скатертью. Алька ходила медленно и старалась провести рукой по толстым кисточкам с золотыми шариками. Ей так хотелось оторвать этот шарик и спрятать его в карман.... Но как? Будет же видно. А Алька сдерживалась.

Но главное! Главное Альку ожидало в конце. Вера Игоревна, закончив урок, накрывала клавиши кружевной попонкой и останавливала надоедливый метроном. Она гладила Альку по голове и говорила -"Молодец, девочка, ты заслужила подарок!"

Глаза у нее становились хитрые и добрые, она брала Альку за руку и вела в спальню. А там....среди пышных кружевных подушек, сидела кукла. Кружевные штанишки выглядывали из-под розового атласного платьица, на полупрозрачных ножках крошечные туфельки были похожи на цветки. А ноготки на беленьких ручках кто-то покрасил красной краской. Золотые кудри вились до самого пояса. А какие в кудрях были ленты!
Ротик чудесного создания был приоткрыт и оттуда выглядывали два беленьких зубика.

Вера Игоревна бережно поднимала куклу и, в который раз, рассказывала Альке, как Киру подарил мамочке Верочке молоденький красивый лейтенант. И что он подорвал вражеский танк. А с фотографии, над кроватью, смотрел красивый дядя с вихром из под фуражки.

Ангелина аккуратно взяла Киру и на цыпочках, изо всех сил стараясь не потревожить куклу, пошла за учительницей на кухню! Теперь они будут пить чай, а Кира будет держать в ручке крохотную серебряную ложечку.

- Вера Игоревна. Я же просила вас!

От испуга Алька выронила куклу и с ужасом увидела, как крошечная ножка треснула от удара и развалилась.

Вера Игоревна побледнела, и стала быстро-быстро собирать осколки, приговаривая – « Полина, милая, мы только что закончили, просто вот одну секунду назад, поверьте,моя дорогая»

И тут Алька не выдержала. Подбежав к няньке, она замолотила кулаками по толстому крепкому животу и заячьим голоском заверещала, как раненный зверек

- Вы дура. Вы противная дура. Вы обижаете всех людей! Я все богу расскажу. Я ненавижу вас! Дура, дурра, дура.

Слезы градом хлынули из глаз, потому что нянька со всего размаху врезала ей здоровенную оплеуху.

Не замечая боли, Алька старалась поднять,совершенно обессилившую Веру Игоревну, гладила ее, как маленькую, по трясущейся голове!

- Верочка! Игоревна! Я вам новую подарю, не плачьте. Мне папа обещал на день рождения, честное слово. Только подождите, оно в марте будет, чуть-чуть подождите.

Алька кричала и плакала, слезы попадали в рот и были горько-солеными. И она даже и не заметила, как золотистый шарик оторвался от скатерти и спрятался в ее рыжей косичке, став почти незаметным.
Повести | Просмотров: 725 | Автор: Анири | Дата: 10/03/17 14:38 | Комментариев: 4

Зыбкий, скользящий свет,
В черных тоннелях зим,
Призрачный интернет
Так ли необходим?
Даме. Ведь цвета "блэк"
Сердце в колоде карт...
Тает, как первый снег
Стих весом в сто карат....

Тает...проходит ночь,
Бликами жив планшет,
Пишет в вотсапе дочь,
Яркий восходит свет
В плоскости четких дней -
В свете стиху не жить,
Он из сплошных теней,
В лунных сетях кружит.

Только в ночи поют
Скрипки чудной души,
Пара всего минут
Слышишь? Так не дыши
Пишет тебе слова
Хрупкие, как хрусталь
Кто-то. Едва-едва
Чувствуешь их. Но жаль

Сердца, что цвета "блэк"
Крови, которой нет...
Ночь... И почти ковчег
Призрачный интернет
Лирика | Просмотров: 514 | Автор: Анири | Дата: 10/03/17 07:28 | Комментариев: 2

- Ушлаааа. Ушлааааааа…Ушлааааааааааа

В дырку, образовавшуюся под воротами, между черными от времени, мощными досками и серой, прожаренной на солнце землей смотрит заплаканный зеленый глазик. Кудрявая, рыжая головенка тоже пролезла бы в неё без труда, но кто – то, видно очень сильный тянул за ножки в обратную сторону, и пролезть - ну никак не получалось.

Поэтому малышка упирается из последних сил, и, стараясь, как можно громче крикнуть, звонко верещит:

- Ушла...

Голосок срывался, но звенел. Сонные куры, дремотно ковыряющиеся в пыли на насквозь пронизанной солнцем деревенской улочке, пугались и пырскали крыльями, поднимая серые легкие облачка.

- Ушлааааааа.

А та, что ушла - стройная, черноволосая красотка, облегченно вздохнув, легко пробежала до следующего переулка, оставляя точечные следы от тоненьких каблучков.

- Вот поросенок, то! Ни шагу не дает ступить. Всю душу вынула мне уже.

Каждое утро история повторялась. Молодая мама, собиралась на работу "хвосты крутить" быкам на ферме (она закончила Ленинградский зоотехнический), а дочурка, не отпуская ее не на шаг, плакала так, что аж захлебывалась. Она крепко вцеплялась в мамин подол и кричала, звонко и жалобно.

Малышке казалось, что это неправильно. Что она просто плохо просит, и если закричать погромче, мама останется, она поймет, как болит у неё животик, никак не заживающий после перенесённого голода. И как ей страшно, что снова с неба грянет огонь, погаснет свет и посыпется со стен колючая, как иголки, штукатурка.

***
Шел 1946 год. В деревеньке под Балашовом маме с дочкой, выбравшимся из Ленинграда, было уже легче, всё горе, казалось осталось там, где-то позади. Больше не терзало противное, изматывающее чувство голода и малышка даже начала капризничать, надувать губки, если ее заставляли пить теплое и противное парное молоко.

Тихая река, ласковая, теплая медленно тянула свою темную воду вдоль обрывистых берегов, поросших ивами и черемухой. На песчаном берегу Аня с малышкой проводила все свободное время, пытаясь забыть, отвлечься, больше не вспоминать... А Алька постепенно крепла! Ей уже не надо было вставать на четвереньки, чтобы перелезть через малюсенький холмик песка. Ее кривые ножки все увереннее несли худенькое тельце, и, через год, в стройном ребенке не угадывался маленький, лысенький уродец с большим животом.

***

"Алюська! А ну-ка иди сюда, гадкая девчонка! Ты что, заболеть опять хочешь, что ты вытворяешь?"- возмущалась Аня, в очередной раз снимая дочку с вишни. "Вот ведь, обезьяна! Куда ты лезешь все время?"

Замурзанное донельзя, все в вишневой смоле и соке существо со счастливой мордахой хохотало, отбиваясь от матери. Рубашонку до пупа и трусики оставалось только выбросить, отстирать никакими силами не получалось. Да, в общем, маме это было все равно.

- Алюсь. За травой пошли.

Наверное, больше всех малышку обожал дед Иван. Огромный, сильный, но при этом необыкновенно добрый, какими редко бывают деревенские мужики, дед души не чаял в крошечной внучке. Алюся тоже любила деда, прижималась к нему нежно, как птенец, мурлыкала что-то ласковое. Иван таял и всё находил в маленьком личике черты жены. Пелагею, здоровенную и крепкую казачку он боготворил до последних дней долгой своей жизни.

Вечером, когда начинало темнеть, Алюся пряталась в зале за занавеской и тихонько смотрела, как дед с бабкой отбивают поклоны перед страшной черной иконой, на которой дяденька стоит босыми ногами на облаках. Ей очень нравились дети с крылышками, которые летали над дяденькой. У них были толстые розовые щеки и пухлые пятки. Она даже завидовала им, потому что они жили на небе и ели сладкий нектар. Так говорила баба Пелагея, но мама резко обрывала эти разговоры, больно дернув Алю за руку.

- Не забивай ты голову ей. Это тут, деревне, можно, а ей в Москве в школу идти, в октябрята вступать, в пионеры. Ляпнет такое - беды не оберешься.

Баба Пелагея истово верила. Слова дочки ранили её набожную душу, но даже не в её душе было дело. Бабке было горько и страшно за внучку, ведь нехристь. Но она замолкала. А когда Анны не было, давала Алюське полистать тяжелую мохнатую книгу с большими черными буквами. Там были и красные буквы тоже, но их было мало и они походили на красивых червячков. Алюсе всё время хотелось погладить эти красные буковки и выковырять из книжки.

***

- Алюсяяяя. Пошли, детка моя, золотая. А то роса падёт, сыро будет.

Алька вприпрыжку побежала за дедом, который быстро шел через двор в сарай. В сарае, на погребице, у него хранилось всякое. Там он столярничал, и желтая янтарная стружка вилась по полу и щекотала пятки. Там стояли глечики со сливками и пахло мороженым. Там у них с дедом был свой мир. Дед смастерил ей маленький молоточек и такую машинку, которой можно почухать по деревяшке, и получалась тонкая щепочка. И эту щепочку можно было приколотить к бабушкиной табуретке, на которую та садилась, когда доила корову. А с устатку, как говорил дед, можно было хватануть с ним на пару, прямо из глечика холодного густого молока. И вытереть деду усы, чтоб не заметила бабка.

- Ооось! Глянь-ко... От паразит! Опять сметану ил. Я усё попрячу, и масло тэбе ни дам.

Но дед ей не верил... Потому что видел, как она сама, набрав в фартук теплых яиц в курятнике, отворачивалась, быстро крестила рот, неуловимым движением плюмкала о толстенькую хворостину плетня одно яичко и смачно выпивала.

Но деда было не провести, и он, толкая Альку локтем, щекотно шептал ей на ухо: "Ось...ось.."

***

Дед взял на погребице два мешка и они пошли через огород, потом через мостик над, играющей пятачками света, речкой и вышли на дальний луг.

Солнце уже близилось к закату, луг был золотым, сверкающим, праздничным. Медово пахла, сомлевшая на солнышке трава, усталые бабочки дремали на цветах.
Пока дед резал траву большим блестящим ножом, Алька носилась по лугу, пугая осоловелых пчел и пухлых лягух, почуявших вечернюю прохладу.

Два тяжеленных мешка с травой, дед, как пушинки взвалил на плечи. Альке тоже досталась котомка. Её дед пристроил внучке на спину, оттуда щекотно кололись травинки, пахло сладким и оттягивало назад. Но так радостно было тащить, потому что дед, охая и кряхтя, всю дорогу обьяснял, что без Альки, без его единственной помощницы, ему никогда бы не дотащить было бы траву до хаты.

Дома дед высыпал их добычу прямо на пол. Серьёзная от важного задания, Алька, надув от важности щёки долго таскала охапки по комнатам, устилая ровным слоем полы. Потом бабушка воткнула за икону ветки с красными блестящими галочками вместо цветов.

-Клеченье,- сказала она, наклонившись к Альке и чмокнув её в макушку. - Троица завтрева. На детко, крестик, надень. От мамки тильки сховай.

И вдруг Алька, которая всегда была на стороне матери и рьяно пела с ней про Красное знамя, взяла крестик, быстро, воровато перекрестилась, и поцеловала бабушку.

Пелагея прослезилась.

...Откуда-то, наверное из-за темной иконы, на которой хитро улыбался красивый Бог, вдруг просочился маленький, оранжевый, полупрозрачный шарик, заискрил, и незаметно скользнул в Алькин кармашек
Повести | Просмотров: 653 | Автор: Анири | Дата: 09/03/17 22:23 | Комментариев: 2

маме моей посвящаю


Иногда, в последнее время, особенно по ночам, мне кажется - я слышу твой голос, моя родная. И тогда, я не то, что просыпаюсь, я как – то перезагружаюсь, что ли, если выражаться современным языком. И тогда я встречаю Мастера Мер...

Он похож на доброго сказочника, у него пышные усы, лучистые глаза, большие натруженные руки и слегка сутулая спина. Пушистая безрукавка из неизвестного мне меха, видимо очень теплая, уютная, мягкая широкополая шляпа делает его похожим на героя старых американских мелодрам. Я вижу раннее-раннее утро, среди громады туманных облаков только просыпается огромное Солнце, и заросли белых, розовых и нежно-кремовых роз покрываются капельками, разом выплеснув свой аромат навстречу первым лучам. В мастерской (или это весовая, скорее), иргает на занавесках золотистый свет, хотя ночь ещё таится в укромных уголках большой комнаты. Но Мастер уже не спит, он полностью одет, и, не спеша, потягивает из фарфоровой чаши последние глотки своего любимого чая.

Потом он, чуть кряхтя, встает, натягивает ажурные нарукавники и подходит к Весам.
Если присмотреться, это даже не весы. Вернее, не совсем весы. Старинный механизм, огромный, из темного тяжелого металла, похож на них, но что-то в нём не так.
Одна чаша весов уж слишком большая, глубокая, точно - бабушкин медный таз для варенья. Она блестит, начищена до сияния. Вторая же – совсем крошечная, с наперсток, ну или может быть, с кофейную чашечку из настоящего сервиза, тех времен, когда кофе был очень крепким, ароматным и сладким. Черная, матовая, вылитая, как будто из свинца, она упруго подрагивает, пружинит. Но самое чудное в этом механизме – раструб. Он из совершенно другого материала, как будто из присланного из другой яви, этот материал похож на сталь. Раструб зияет своим разинутым блестящим ртом, вызывая изумление, страх и смятение.

- Так, так, так. Ну, ну, ну…

Мастер бережно подкручивает маленький болтик, трогает большую чашу, она раз качнувшись, останавливается точно напротив маленькой.

- Ну вот, все работает. А это что еще такое?

Мастер недовольно осматривает раструб. Он запачкан чем- то, субстанция похожа на гречишный мед, наполовину разбавленный смолой.

- Опять черной мерой меряли. Ох грехи…грехи.

Начисто протерев раструб мягкой фланелькой, ухмыляясь в усы, Мастер Мер распахивает дверь весовой. Потоком врывается радужный свет, и свежий небесный ветерок, смешанный с розовым ароматом, колышет седые пряди, выбившиеся из под шляпы.

Наконец, первый посетитель. Кто-то большой и прозрачный боком протиснулся в дверь весовой, слегка подзастряв в ней. Странно…такой невесомый, он должен был просочиться, пролиться в оставленную щель. Но нет.

Человек или, скорее, его тень, тащит за собой здоровенный мешок, набитый разноцветными, яркими, пушистыми шарами. Их так много, что мешок не закрывается. Шары выпрыгивают из него, скачут по гладкому полу Весовой.

Мастер улыбается, и, с трудом наклоняясь, помогает собирать шары.

- Ну давай, добрый человек, разгружай уж. Постарался на славу, милый.

Тень, подняв мощными руками мешок, вывалила в большую чашу шары. Они заполнили ее с верхом, не поместились и он стал заталкивать их, смешно торопясь и подпрыгивая. Но шары упруго пружинили и никак не хотели слушаться. Мастер достал из сундука легчайший короб, и они, вместе с Тенью, беззлобно поругиваясь, уложили, наконец, всё плотно. Короб взгромоздили на весы, и, отдуваясь, выпрямились.

- Ну, давай уж, доставай, не бойся, вон сколько добра принес, чего тебе страшиться-то?

Тень, съежилась, уменьшилась почти наполовину и разжала кулак. В побелевшей от напряжения руке, лежал маленький серенький шарик. От него исходил странный запах, то ли серы, то ли аммиака. Осторожно положив его в маленькую чашу, тень зажмурила глаза и не увидела, как весы дрогнули, таз с яркими шарами покачнулся и взмыл вверх, а маленькая чаша тяжело и неуклонно, потянула стрелку на себя.

И тут, в раструб хлынула жидкость - жуткая, темная, липкая. Она в одну секунду покрыла Тень толстым слоем, и смыла куда-то вниз, в открывшийся черный лаз внизу.

- Эх, грехи, грехи…Тяжелый грех совершил ты, человечек. И не искупил...

Мастер Мер вздохнул и пошел намочить фланелевую тряпочку…

Я не знаю, снилось ли мне это, или я видела всё взаправду... Но чувство несправедливости Меры никогда не покидает меня...
Повести | Просмотров: 670 | Автор: Анири | Дата: 09/03/17 22:16 | Комментариев: 6

Ну как же ты так...ни весточки,
Ни сна ..все летишь тайком
Себя я чувствую веточкой.
Оторванным колоском...

Разрезана, перекроена,
Не сшита...торчит игла:...
Себя я чувствую голубем
С обрубком взамен крыла.

Что месяцы, что столетия -
Ни часа без горьких дум...
Мне кажется - я соцветие,
В отцветшем давно саду

Как памяти недостаточно,
Полгода...вот март...теплей...
Живу словно, помнишь - бабочка,.
...Та - черная - на стекле
Лирика | Просмотров: 444 | Автор: Анири | Дата: 09/03/17 21:26 | Комментариев: 4

По весне душу рву я... рву...
Строчки - ниточки в тетиву
Натянуть бы.. да сломан лук.
Не до них. Вечный недосуг
Заморочил и закрутил
Заорать что ли - где взять сил...

Тяжелеют свинцом слова,
Им пращу бы -что тетива...
Их бы в горы сложить - в гранит -
И кричать сверху - не болит,
Слышишь, бог мой! Ну не болит!
Видно кто-то меня хранит...

Видно кто-то...Я знаю кто,
Сеет боль через решето
Выпускает из рукава...
Эта кто-то была права -
Две полоски - лишь так - лыжня...
Только рядом с ней нет меня
Лирика | Просмотров: 454 | Автор: Анири | Дата: 07/03/17 19:16 | Комментариев: 0

Ты считаешь дни вновь до Рождества?
Елку мне принес, что-то рано так...
И в календарях , как в садах листва
Облетел наш год, бросив вслед пятак...

Чтоб хватило нам накупить корзин
Счастья. Их дают где-то за углом...
Был у нас пятак жалко, что один,
А хватило вдруг , даже плюс - с котом...

Всякого судьба напихала там.
Что же ты хотел, ведь не сто рублей...
Разбросали мы счастье по углам
Кинь коту мясца, мне вина налей)

...Вроде прожила - год почти прошел
Вроде зажило - чуть поменьше боль...
Вроде счастье есть - ты в углу нашел!
Вроде я собой стала ...Но позволь

Выпить на помин.. Там на облаках
Все простили мне. Впрочем, как всегда...
Мама только вот вновь приходит в снах...
Шепчет мне, Иришк, что за ерунда -

Счастье не дано людям за пятак
Я пыталась взять - это нелегко...
Я пыталась в кровь - дали просто так
И хлебнем давай девушку Клико.

Помнишь как тогда, за столом втроем
И грозил отец - девки, баловство...
... Помню, мама все....все к тебе уйдем
А пока смотри- скоро Рождество.
Лирика | Просмотров: 456 | Автор: Анири | Дата: 30/01/17 22:10 | Комментариев: 0

Просто однажды мы можем не встретится
Средь лабиринтов судьбы
Будем блуждать, дни сложив в злые месяцы -
Годы... И лживое "бы"
Станет приставкой и суффиксом-префиксом
К нашему "Eсли" и "как".
Это пожалуй смертельно, не лечится
Что ж ты наделал, дурак...
Что ж ты придумал, как мог стену выстроить
Там где цвели ковыли,
Билась в нее, только всем стенам - выстоять
Нужно в кирпичной пыли.
Всем стенам свыше однажды приказано,
Глупых, смешных - не пускать,
Вот и стоит , к ним, кирпичным, привязана
Мертвая, злобная рать.
Вот и таким - "хоть тут что, а всех любящим",
Выкрутят руки - и в ров,
Что ж ты такое придумал, что в рубище
Я за стеною. И дров
Мы наломали, как будто бы вечною
Станет старуха - метель.

...знаешь... однажды я стану лишь встречною,
... той, что не в душу, в постель...
Лирика | Просмотров: 486 | Автор: Анири | Дата: 30/01/17 09:13 | Комментариев: 0

С вечера за окном
Черное, что сурьма -
Выбелит полотном
Сахарная зима

Сладостная зима -
Пудра и карамель,
Белая кутерьма
Первых её недель...

Ветреная зима
(Глянь - ведь октябрь еще),
Сводит людей с ума...
Раз. И своим ключом

Вскроет большой замок
Cнежного сундука!
Нам в ней какой же прок?
День сто первый сурка...

"Вот вам - вторая жизнь
После дождливой тьмы!"
Тихо вздохнет "Аминь",
Выпустит из тюрьмы

Серых от мглы аллей
Смутного октября...
...Может быть сотни пней
Я полила не зря -

И расцветет на пнях
Снежный её цветок,
Серый осенний страх
В тонкий лунный клубок

Мне замотать пора.
Сахарная зима,
Как же твоя игра
Сводит меня с ума.
Лирика | Просмотров: 552 | Автор: Анири | Дата: 30/01/17 09:11 | Комментариев: 0

Глупый вечер щеночком свернулся и стынет,
И тихонько скребет у дверей
Накроши мне, пожалуй, в воскресный мартини
Ананас и лимон. Ноябрей
Нет грубее и злобней, ну может быть только
Перережет мне душу февраль.
Но пока я жива. И наряжена елка
У Макдональдса. Рано... Не жаль
Им смешной мишуры чуть похожей на щетки,
Пусть срывает её детвора.
И плывут облака - белоснежные лодки
Над ноябрьской грязюкой двора...

Эта осень, как сотни таких же...отныне
Обязуюсь любить ноябри -
Под лимонный, чуть пряный, прохладный мартини,
С янтарями оливок внутри...
Лирика | Просмотров: 620 | Автор: Анири | Дата: 22/11/16 20:11 | Комментариев: 2

Трепет души виртуал не проймет,
Трисекционно вскрыт угол...
Все норовит рассчитать мой полет
Сеть квадратурою круга

И, рассчитав всё, на крыльях печать
Тиснет. Не вытравишь -мертво!
Можно, конечно, с такими летать
Белой вороне, упертой.

Бедный мой круг в тесной клетке закрыт,
Угол кровав и печален.
Сердце ворон никогда не болит
Стих только вот обезглавлен.

Бедной дурашке теперь не взлететь
Пленнице тригонометрий...
Круг, поднатужившись, выломал клеть,
Перья взметнув против ветра
Лирика | Просмотров: 419 | Автор: Анири | Дата: 17/11/16 21:30 | Комментариев: 0

Играть в слова мне вовсе не легко...
Но бросив сотни горьких обвинений -
Почти в лицо, ты дул на молоко,
Хоть обжигался на воде. Сомнений
В моей вине ты не имел, мой друг
Мой пульс в стихах неровен и пунктирен
И всё углы, тебе же нужен круг
Или овал, он как и круг, стабилен

Но как мне быть...я рву зубами плоть
Своих врагов. Своих стихов! Построчно
Я умираю в них и мой Господь
Надеюсь мне простит. Но как же сочно
Алеет кровь на теле нежных фраз,
Чернеет кровь, что запеклась от жара..
Не дай мне Бог, чтоб мой огонь угас.
Не дай тебе - сгореть в моем пожаре!
Лирика | Просмотров: 478 | Автор: Анири | Дата: 14/11/16 20:40 | Комментариев: 0

Как ты? Опять вспоминаешь меня
Ты мой далекий, далекий ...
Также крепка в твоем сердце броня,
Глупый и одинокий?
Также закаты горят в сто огней,
Тонут в шагреневом море?
Также твой мир состоит из рублей
Соткан из категорий?

Также болит там, под левым ребром
Жив дом под тенью шелковиц?
Так же живешь развесным сухарем?
Сходишь с ума от бессониц?
Все так же пьешь, мой слепой музыкант
Ром на затопленном судне?
Все перепробовал - подлость, десант
Ладно, налей. Ну и - будем!

Правда -не пью. Но для ранней зимы
Рюмку туманного Бейлис...
Ночи так снежны и холодны,
Может быть даже осмелюсь
Лишь пару слов в обезличенном мэйл
Ты пару нот бросишь тоже...
Мы не любители полутеней

...кончено...подытожим...
Лирика | Просмотров: 523 | Автор: Анири | Дата: 13/11/16 00:31 | Комментариев: 2

Хочешь врежу? 
      Прямо в живот...ногой,
Что? Зашёлся?
      Слезы и сопли градом?
Сладко милый,
       стать у мадам слугой?
Шавкой тявкать, 
       на поводочке? Рядом!

Рядом, милый! 
       К вечеру будет корм,
Только стихнет 
       город и станет легче.
Сбросим вместе 
        с кожей десяток норм,
Знаю - пОшло 
       Эти вино и свечи...

Рядом! Что ж ты
       рвешься, держи -апорт!
Знаю - душит 
      тесный и злой намордник.
То что было 
      с нами - всего лишь спорт,
Где-то спортинг....
       где-то лишь тир...Негодник!

Не кусай, бл...! 
        Руки кусать нельзя
Те, что кормят. 
        Даже пусть кормят ядом.
Это милый, 
       Вряд ли судьба - стезя.
Так что тише
 Рядом. 
Ну будь же рядом...
Иронические стихи | Просмотров: 514 | Автор: Анири | Дата: 11/11/16 22:05 | Комментариев: 2

Больше осени нет, представляешь, мой милый...
Нежной, странной, живой - больше нет - только снег!
И на стеклах к утру все дождинки застыли,
Грустно бродит внизу снеговик-человек.

И кружит, и кружит, все смешалось на небе
Облака и дома . Явь и белые сны.
Так давай полетим - ты не разу там не был,
В теплом облаке так хорошо. До весны

Будем жить среди птиц, станем сами крылаты,
Будем петь и клевать манну сладких небес,
Посмотри, за окном город спит в снежной вате
Растворился почти, в мгле белесой исчез.

Мой трамвайчик-щенок заблудился и в рельсы
Тычет рыльцем- ослеп, лишь тихонько звенит...
Говорила - летим! Раз возьми - и осмелься.
Ты молчишь...только снег и летит...и летит... 
Лирика | Просмотров: 539 | Автор: Анири | Дата: 10/11/16 18:55 | Комментариев: 8

Чем ты меня, дурачок, растревожил?
Тронул какие струны в душе?
- Мальчик в письме пишет так осторожно,
Ласково, страстно. Правда клише
- стих о любви, и цветы на картинке,
Черный котенок (не пошло - смешно),
А у котенка на гладенькой спинке
Строчки -снежинки. И где ты нашел
Старых открыток наивную сладость?
...С чашечкой кофе, пожалуй прочту
Милый стишок. Что еще нам осталось
Кофе, email, свежей рыбки коту...
Новости в Googl и заснеженных улиц
Хрупкая свежесть (так рано зима),
В теплом метро зябкость тоненьких узниц
В шубках (такой я была и сама...)

И сладострастную похоть дисплея
К ночи, умри, но удовлетвори
....пишет мой мальчик...благоговея
Стих о любви. Для мадам Бовари...
Лирика | Просмотров: 465 | Автор: Анири | Дата: 09/11/16 17:47 | Комментариев: 2

Так тихонько по рельсам -тук, тук...
Отражаются в стеклах вагонных
Полустанки, вокзалы, перроны.
Монотонный навязчивый звук
Разговоров почти напрямик,
Ты мне сердце, а я тебе душу,
Кто еще согласится послушать?
А ты душу, попутчик, прими...

Отпусти мне, пожалуйста, грех
Нестраданий, неласк и неверий,
Непринятий, незнаний потери
И тот - самый тяжелый из всех -
Нелюбви! Отмолить бы втройне!
Только Бог этот грех нам прощает
А любовь неприкаянна... тает,
Словно снег на вагонном окне!

Снег с утра забелил чернь дорог,
И по рельсам летает поземка,
Но зима так робка и неловка,
Что не ясен предзимья итог...
И не пули, всего лишь картечь,
И не буквы, лишь оттиски литер
И свинцовый, неласковый Питер
Означает начало невстреч ...
Лирика | Просмотров: 532 | Автор: Анири | Дата: 08/11/16 22:20 | Комментариев: 5

Утро. Восемь...пустой скорлупой телефон
Чуть заденешь, тревожно дрожит...
Мама, где ты, какой перешла рубикон?
У какой ты, родная, межи?

Вот и осень, грачи улетают, и сад
Так похож на рисунок углем.
Мама, знаешь, как птицы надрывно кричат
О разлуке, теряя свой дом...

Мне б на небе, хотя бы единым глазком,
Только раз...облака так легки
Дай же слёзы... Но плач стынет в горле комком,
Лишь болят, словно рана стихи.

Мама, знаешь, мне просто погладить твой шарф,
И прижаться холодной щекой,
Этот Бог, он безжалостен видно, но прав.
Он хозяин своей мастерской.

Занят Бог мой. Судьбу и любовь потрошит
И сшивает огромной иглой...
Утро. Восемь.. в кармане лишь трубка дрожит,
Жесткой, хрустской, пустой скорлупой!!!
Лирика | Просмотров: 532 | Автор: Анири | Дата: 08/11/16 06:57 | Комментариев: 8

Я опять написала..."прости"
За окном бродит бабушка- осень,
И лепечет, и стонет и просит -
Отпустить. Ты её отпусти

Нам смириться с отравой зимы,
С этой белой и горькой отравой
Вновь придется...все зимы неправы
И неправедны... Словно взаймы

Я беру сумасшествие слов
Чтоб вплести их в безумье метелей
В подмосковье зима уж неделю
Ты, любимый, к зиме не готов

В твоем городе снег никогда
Не смущает забвеньем , не ранит
Тень шелковиц пьянит и дурманит,
А я пью из ладоней года

Я их пью, бог простит мне вину
...снег пьянит, но безвкусен и тает,
Мне тебя так опять не хватает,
Словно нитки веретену...
Лирика | Просмотров: 475 | Автор: Анири | Дата: 07/11/16 19:54 | Комментариев: 0

Ненавижу ноябрь.
Сплю я в нём день и ночь напролет.
В ноябре я плыву,
Будто йог в неумелой нирване,
Будто мокну в нетопленной ванне,
Мокро, холодно, да и вот-вот,
В ней остынет большая вода,
До стабильности вечного льда...

Ненавижу ноябрь!
Он, как будто иголкой канву -
Всю исколет меня
До мурашек на тоненькой коже,
Не поранит, а только встревожит...
Лед скуёт зябким утром листву,
Хрустнув выстрелит вдруг под ногой,
Не холодный, хрустальный такой...

Ненавижу ноябрь...
В ноябре так графичен мой сад,
Так бесцветен, но чернь
в его меди так траурно чётка,
Как в руках у монахини четки.
И в стихах моих пуст звукоряд,
Он бренчит, будто старенький таз,
Достучаться пытаясь до вас...

Ненавижу ноябрь...
Он, что топь - утопающим рад!
Я обрывки себя
Утопила в его жадной мути,
Их в трясине безжалостно крутит...
Горько плачет мой бедный пират.
...В ноябрях, ввечеру, с коньяком
Глупо плакать, и, в общем, о ком?

Ненавижу ноябрь...
В нем похожи на мяч воробьи,
Лапки маленьких птиц
Покраснели и стали кровавы,
В ноябрях все неправые правы,
И мерцают и лгут фонари,
И стирают с бессмысленых лиц,
Выраженье испуганных птиц.

Ненавижу ноябрь!
Он похож на убийцу любви...
На ее палача -
Парфюмера смертельной отравы.
Превращет зеленые травы
В просто сено. И сложены в стог
Ароматы ромашек и мят -
В этом тоже ноябрь виноват!

Ненавижу ноябрь.
Ненавижу. Живу в нем едва.
И надеюсь на снег,
Налетающий с бешеным ветром,
С тем что сотни летел километров,
Что б вскричала от страха Москва,
Замедляя свой бег
Среди белых пушистых ковров,
Пусть декабрь будет снежно-суров!

Обожаю декабрь, веришь, нет?
Мой пират, безымянный поэт...
Пейзажная поэзия | Просмотров: 600 | Автор: Анири | Дата: 07/11/16 17:34 | Комментариев: 2

От старых рук тягучее тепло
И пальцы чуть дрожат, согрелись видно...
Старик мой милый, вам не повезло
Так мало счастья, но сума обиды
У вас видна за сгорбленной спиной
Свинцово давит, в ком сутуля плечи.
Сижу напротив, и такой шальной
Нас обнимает предвесенний вечер.
Сижу напротив, в сумрачных очах
Есть все ответы на мои вопросы,
Играет нежно в солнечных лучах
Тончайший пепел мятой папиросы.
И столик перед вами странно пуст,
Вернее на тарелке хлеба корки
Бессилен оказался тут Прокруст
Вбивал тебя, но ты мужик упертый...
Теперь в твоих глазах лишь облака
В них нет тоски, в них только мудрость мира
Немного тонкая дрожит рука -
И крепок дым у Северной Пальмиры 


Городская поэзия | Просмотров: 781 | Автор: Анири | Дата: 29/04/16 06:54 | Комментариев: 6

Пепел и тлен жизни взамен, девичий виноград...
Чьи-то черты... Черным кресты с тенью китайских рун.
Дождь весь истёк слёзно в песок. В сумраке средь оград
Кто-то поёт, тихий аккорд скорбных гитарных струн...

Голос, как нить, разве забыть этот печальный звук?
То ли поёт, то ли зовёт из темноты на свет,
Страшно, темно, ночь уж давно, но от луны там круг -
Шарф в кружевах - мать ли вдова, только ответа нет.

Только истёк слезно в песок хмурый Великий пост,
В храмах пока слишком тонка нить из святых свечей.
Мать ли вдова, ей тосковать вечно в смятенье звезд.
Тихо постой - вечер страстной, с запахом куличей. 


Поэзия без рубрики | Просмотров: 1091 | Автор: Анири | Дата: 28/04/16 20:49 | Комментариев: 1

Ничего нет смешней ювелира рифмованных слов.
Ничего нет страшней поэтического высокомерья.
Мой поэт, исписавший сто тысяч листов,
Ловишь ловко в силки . Мой лукавый ловец на доверье...

Гениальный поэт, сетевой всеми признанный дрот, презиравший меня за наивность и ломанность строчек, все равно что пилот, презирающий свой самолёт, да и нас, пассажиров. Многозначительность точек, режет в мясо мозги, но кричит о высокой душе! Как понять их горох, примитиву и быдлу от лиры? Ведь в стихах у меня лает добрый смешной кабыздох, а о чем я могу, написать в теплой кухне (с)? И в клети квартиры вечна смута друзей, вечный дым и кофейный разгул, и ломаются перья у белой поэтки - вороны. Но читаю я вас до утра -графоманов и дур, льющих яд в мои вены, наивных и вечно влюблённых.
Лирика | Просмотров: 568 | Автор: Анири | Дата: 27/04/16 20:29 | Комментариев: 0

Зелёная дымка подернула синь,
В лесу уже нет воды,
Тихонечко сверху - чирик -чик, цвинь -
Им там не до ерунды.
Брести и брести бы до края дорог
В резиновых сапогах.
Но кто-то опять мне подводит итог
В день чистого четверга.
Но кто-то опять аккуратно вписал
Отметки в мою тетрадь
А я -то всё строила пьедестал,
Карабкалась - вот бы встать,
На радость друзьям и,конечно, родни
Вот так бы закаменеть!
...Подходит кулич, в общем не до фигни
Кастрюля уже на треть
Заполнена тестом, и пахнет вокруг
Ванилью и чуть вином,
В твой Чистый четверг размыкается круг,
Уходит из горла ком...
Ещё бы немного! ...Но что-то не так.
И что-то мне не понять.
Наверное ставил не друг, а враг
Отметки в мою тетрадь.


Лирика | Просмотров: 674 | Автор: Анири | Дата: 27/04/16 09:25 | Комментариев: 1



Дождем испугать весенним
Весенних нас - невозможно!
Ведь вербное воскресенье
Приходит. И осторожно
Ступает оно по лужам,
Подернутым льдом тончайшим,
Снежинкой последней кружит
И в прошлом и в настоящем...

...Колышутся кринолины
Пред храмом под небом серым
Под серым, немного дымным -
Таким же, как наша вера....

Я джинсики от Армани
Шарфом! Кто из нас не грешен...
И Бога -то мы обманем,
И душу свою потешим.
Комочков пушистых вербных
Прижать бы к лицу, что пташек
Ах вера, моя ты вера...
И совесть.

С моей - то башни
Всего-то купить у бабки
Охапочку краснотала...
И кофе с утра несладкий
Так матушка приказала -
Ведь пост. ..

...А над куполами
Несутся барашки резво...
Колени склонившей даме
Слезами глаза изрежет....

...И ей, да и мне - спасенье
Не нужно, зачем нам это.
Но Вербное воскресенье...
Идет...на пороге - лето


Лирика | Просмотров: 515 | Автор: Анири | Дата: 27/04/16 09:19 | Комментариев: 0

Как много слов, распух от слов планшет.
Вы мне писали, сколько вы писали...
Вы о любви не говорили, нет
Мы с вами, как в кафешке, на вокзале,
Тепло, но зыбко... поезда стучат
Вот -вот покажут стрелки час у края,
Ещё минута и пути назад
Не будет. Ну давай опять сыграем
В твою игру. Пусть многословный бред
Обманет, но предскажет время истин
А ты тихонько смотришь на билет
Ну что-же, время на вокзалах быстро
Течет. Стекает, как в овраг вода
В разливах вёсен, обморочно-пьяных
... о чем я- о письме твоём...ну да -
О тех словах безумных, страстных, тайных.
Которые взрывали сто ночей,
Врывались, раздирали ткань планшета
Но ты уехал, мой чужой- ничей,
И на вопросы вечно нет ответа

На смерть Чергэн, не виски пей - коньяк!
Травой ковчег пророс, куда там Ною.
Мой водяной..., одежда вся в репьях-
Бредёт и плачет....перемен тропою 
Лирика | Просмотров: 557 | Автор: Анири | Дата: 26/04/16 21:04 | Комментариев: 0



Ты говоришь, что я опять спешу...
Что я в стихах, как в жизни - торопыга,
Что надо перебраться, а не прыгать,
Или хотя б надёжный парашют.
Что глупо сразу и наотмашь бить-
Что с каждым можно миром разобраться.
Ах ты мой добрый, милый доктор Ватсон
Попробуй все внутри мне заменить.
Все, что болит, горит и рвет мне грудь-
В помойку. Технологий современных
Так много. И сердец привычны смены,
Всего-то надо просто обмануть
Её. Она давно хотела спать
Свою глазастость притушив и пламя
Хотя несет своё смешное знамя -
Моя душа. Давай её менять...


Лирика | Просмотров: 627 | Автор: Анири | Дата: 26/04/16 14:04 | Комментариев: 1

Как вы точно ударили! В стиле "наотмашь" - вы профи!
Вхлёст словами, как плёткой, до первой упрямой слезы...
По утру, со слезой вкус дегтярный и дымный у кофе...
Кстати, близкие бьют очень больно - больнее в разы.

Кстати , близкие знают - что раны не зарастают
Если каждое утро немножечко соли на плеть...
Если каждое утро немножечко ада, то рая -
Безразмерное небо покажется -у'же, чем клеть

Если каждое утро немножечко яда, то в сердце
Возникает холодный и режущий кромками край.
Если плеть всё безжалостней и никуда мне не деться,
То вдруг слышится шёпот - ну что ж ты, давай, поиграй.

И безжизненно пальцы находят свинец рукоятки
И ласкает безжизненный слух упоительный свист.
Это хлыст рассекает вдруг кожу и кровь горько-сладким
И пьянящим вином водопадом по пальцам и вниз....

Не пятнадцать уже, я скорее стара, чем упряма...
Но всё так-же мне горько. Все так же мне больно. Ах, мама




ВПЕРВЫЕ ЗДЕСЬ
Лирика | Просмотров: 749 | Автор: Анири | Дата: 26/04/16 08:54 | Комментариев: 7

Рубила правду я, как дрова
Слова летели острой щепой
Я знаю точно - была права
Но вспыхнул ярко вдруг сухостой.
И был пожар и летела гарь
Стонали вены, спекаясь в ком
Но я орала, давай, бл...жарь
Я не жалею себя ни в чём
Я не жалею тебя ни в ком -
Ты был никто, стал совсем никем
Черпаю воду я решетом,
Тушить ты просишь - да нет проблем.

Уже не сильно гудит огонь
Но много пепла...и жжет ладонь...


Лирика | Просмотров: 809 | Автор: Анири | Дата: 25/04/16 22:02 | Комментариев: 3

Для бедных сердца и души свершив замеры,
Там кто-то сверху всё решил, с небес видней.
И бьётся ласточкой в силках душа без веры,
Как бьёт волна в борта печальных кораблей.
Как вечный лебедь в облаках парит без пары -
Моя душа Его любви не обретёт...
Спасённый кроткий Исаак, твой Бог был правым,
Но кто меня- то оцерквит и кто спасет?
И как спасти и как вернуть? Во славу Божью
Как петь псалмы ей, безалаберной моей...
Всё жизнь искала этот путь, его быть может
В степях приволжских позасыпал суховей.
В степях приволжских, под кибиткой, на стоянке
(Песок метелил и луна, как медный таз)
Меня рожала может ведьма, иль цыганка
И душу Бог вдохнул, но вдруг, в нежданный час
Душа, как бабочка с цветка вспорхнула в небо
И ускользнув, мгновенно скрылась за селом...
И всё спешу с тех пор за ней, и мне бы, мне бы
Догнать её. .. да я о чем? Я ни о чем...
Колокола, Великий пост, кулич так пышен...
От шелухи краснеют пальцы и вода.
Моя душа, там среди звезд, Её я слышу
Её я слышу. Плач души со мной всегда 


ВПЕРВЫЕ ОПУБЛИКОВАНО
Лирика | Просмотров: 766 | Автор: Анири | Дата: 25/04/16 21:11 | Комментариев: 2
1-50 51-100 101-150 151-190