Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. (Франсуа де Ларошфуко) ___________________________________________________________________________________
Когда это будет, не знаю:
В краю белоствольных берёз
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слёз. (С. Орлов)
Надеюсь, что хотя бы в краю белоствольных берёз не забудется подвиг поколения 40-х.
Правила конкурса 1. Принимаются стихи, посвящённые тяжёлым годам Великой Отечественной войны.
2. Количество стихов от одного автора неограниченно – в виде
рецензии, которая должна содержать название, ссылку и текст. 3. Комментарии приветствуются.
4. Результаты конкурса определяются голосованием участников и читателей.
5. После подведения итогов победители награждаются баллами и кубками. Величина призов и количество призовых мест определяется количеством конкурсных произведений.
Ведущий –
ПКП
Опубликовано: 09/05/24, 08:09 | Последнее редактирование: Talya_Na 21/06/24, 14:21
| Просмотров: 3970 | Комментариев: 95
http://litset.ru/publ/73-1-0-27399
Юная девочка: ёжик отросших волос,
в длинной казённой рубахе, босая - по снегу.
Тело - единая жгучая боль-непоседа...
Выдох прижжённой сигарой груди... Не сбылось -
гордо нести за плечами солдатский мешок.
Словно корону, в прихожей, снять шапку-ушанку.
Быстро, по-птичьи, губами - к стареющей, жалкой -
лёгкой, худой: "Твой солдатик, родная, пришёл…"
Площадь, по-бабски беспомощна, хоть удавись -
только что согнана с теплообильного бока...
Печки. Не верит в исход обращается к Богу.
"Я, партизанка!" - Столбы и петля... Вой и визг.
Древняя степь, награждённая правом терпеть,
бренное, чуждое спрячет под саваном снега:
Руки людей, и железо машин - злую небыль...
Не было мира - войной побирается смерть.
Мерь, по-старинке, печальный военный удел.
Мерь, что костюм деревянный себе на поминки.
Мерь - до желанья убить, до похвальной бесинки
и на досужий вопрос отвечай: «Захотел…
Тело снаряда кидать в орудийный запой…
Пьяницей судным питать распалённую глотку…
Массой огня убавляя враждебную плотность
злой саранчи… Эй! За наших девчат... Цель! Огонь!"
Поле. Военный мундир, словно тухлый пузырь,
цвета - полёвки, в кармане - размокшие ноты.
Штампы , Берлинские – письма: "Мой ласковый Отто!"
Череп. Улыбки оскал. Не глаза - холод дыр.
Павший Берлин сорок пятым, что в небо пятак,
брошен, а поднят теперешней, нашей эпохой.
Девочка милая, Таня, ох, плохо мне… Плохо.
Временем "решки" не знающим слова «беда».
Курит сигару: арийская хладная сталь -
взгляда - исследует здешние школьные ноты;
вечер, пуржит, постовой, цвета мыши пилотка...
Глаз фонаря кружит время - тревожное: -Хальт!..
Зуммер звонка и - доклад: - Сорок первый!
- Герр Отто?!
http://litset.ru/publ/6-1-0-51020
Дремлет тайга вековым потаённым сном.
Дом пятистенок - могильником на опушке:
Рухнула крыша, не - окна - провал лесной,
Дверь на одной петле стоном зовёт натужно.
Танк раскалён, командир отряхнул огонь:
- Падлы, не ждите! Живое - сгорит не сразу!
Стоп! Остановка! Осколочный! - кулаком
бьёт по огню гермошлема.
- Вот ХХя зараза!
Выстрел! Вперёд! По окопу! Дави иху мать!!!
Жми экипаж! Доживём! Будем жить по-советски!
Сядем и выпьем. Я каждому. Пожимать.
Руку геройскую буду вперё(оОО)д я отец Вам!
Смертной охотой бросает в кусты собак...
Рваная шкура - котёл закипающей меди...
Терпит в себе огонь, хозяином, не слабак -
Загнанный зверь. Не встречайся в тайге с медведем.
Есть на вершине исхода забот, миров
Тот самый, который танкиста знал и помнил,
Вместо приветствия принял комбез с дырой
Шкурой медвежьей: - Что брат?! Живи, по новой?!
В небе ночном командиром сегодня Марс.
Ветром на прочность, испытывая окошки, -
Странное воет:
- Я помню, я мщу за Вас!, -
Дремлет в кровати, сиделкой, больничная кошка,
Спит медсестра - два локтя, канцелярский стол,
лампа (сто ватт) и рассыпанные бумаги;
А у окна - незрячий в глазах - восторг...
- Длинную, пулеметчик, представлю к "Отваге"!
http://litset.ru/publ/16-1-0-18703
рана неба, и юнкерсов злая сыпь.
заполошно надеешься "не сожжет!"
тонким жалом охотящейся осы
не найдет тебя, под земляным дождем.
Всуе помнишь о том, что отец и сын:
над-гречишного неба горчащий мед -
мажет ложкой степной облаков-кобыл,
гладит жаворонками такой живой,
мир, исхоженный тыщей цветов-копыт;
а в зените тревожно гудит гобой.
можно сесть на коня и объехав свет,
солнце-клячу поставив под звездный стог
встать, и небу ответить булыжно "нет!".
сколько есть в пулемете (сто раз-по сто).
небо доброе, то, что ревет в пике
воет, падает вниз - не взлетит, костром.
будет смрадно гореть на чужой земле.
но... не станет тебя - погоди, постой.
ты лежишь здесь живой лишь чуток сомлел.
не беда - затаись пусть горит восток...
здесь, сейчас на сто верст час лихой гульбы,
а кукушка пустое солдату врет...
пусть в селенья летит огнедышащ бык.
поджигает, сминает (не всякий мертв) -
всякий здесь затерялся в путях судьбы...
все бы так, но отечество нам дано,
что туман, что вода, как табун в ночном.
слышишь топот бегущих ребячьих ног, -
видишь речку, мальков это было но...
это есть, это будет всегда. свеча.
уготовлена - всем и тебе, солдат.
там где в небо приходят земные сны
бродят тысячи мелких и разных "да".
всех приветливо ждет там отец и сын.
там прольется с небес утешай-вода.
http://litset.ru/publ/24-1-0-78636
Примкнуть штыки!
Пришла пора теснящий ватник снять.
На расстоянии руки
Мы встретимся опять.
Не слёзы - ненависть течёт
Из воспаленных глаз.
Скажи мне что-нибудь насчёт
Отваги напоказ.
Вся жизнь сжимается в спираль -
Один удар штыка.
Скажи мне что-нибудь про сталь
И как крепка рука...
Ведь не от страха мы дрожим -
Нас бьёт иной озноб -
Из всех причин для слова «жить» -
Одна - да просто чтоб
Успеть вонзить блестящий штык
В пружинящую плоть.
Ты не поверишь, я привык
Людей штыком колоть.
Лопатка, нож, топор и штык -
Наш компас в этот час.
Глаза, влюбленные в кадык
У каждого из нас.
***
Как давит этой тишины
Невыносимый груз.
Мы тишиной оглушены.
Она страшней, чем хруст
Пока ещё живых костей
Моих непрошеных гостей.
http://litset.ru/publ/24-1-0-24526
Несытой утробой вздымается чёрная гать,
Сжимаю свой крест в подагрических пальцах. Не спится,
И мечутся мысли: «Пора тебя, поп, расстригать.
Два сына на фронте...а завтра страстная седмица».
Эх, долюшка… в тридцать девятом не сжал кулаки,
Хоть знал назубок все деяния власти Советов,
За веру одним – чугунок соловецкой ухи,
Другим же - свинцовых примочек «на долгие лета».
По серой дороге вползала колонна - змея,
Неся на гадючьем хвосте «европейский порядок»,
Но думал ли я, что бесплодною станет земля
От выжженных храмов и хат на крови «немаўляток».*
Сгоняли людей, как скотину… Пылал образок.
Заставили деда плясать под губную гармошку.
И гнали прикладами в спину в притихший лесок
Большую семью безобидного мельника Мойши.
Уже целый год пребываю в отряде Коржа,
Дай, Господи, силы не сдаться, когда подустану.
Работы хватает, то бабам приспичит рожать,
То тризны служу, то зову прихожан в партизаны.
Вчера баба Зося пришла из деревни просить
Отпеть убиенного в схватке сынка-полицая.
Скрипела телега по краешку Белой Руси,
Обкусанный месяц кривился, меня порицая.
Над телом стою под охраною пары стрелков,
Качается небо в глазах онемевшего люда.
«Не будет покоя убийце детей, стариков.
Анафема, вечный позор и презренье иудам!»
Несытой утробой вздымается чёрная гать,
В отряде Коржа – пополнение...из полицаев.
Спит батюшка…
«Знаешь, а впору его награждать?!»
Но взгляд комиссара подчёркнуто непроницаем.
12.05.2014
P.S.
Протоиерей Александр Фёдорович Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области, служил в Пинском партизанском соединении с лета 1942 по лето 1944 года. Неоднократно участвовал в боевых и разведывательных операциях. Награждён медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.
*«немаўляток» (бел.) - младенцев
http://litset.ru/publ/24-1-0-28635
Мои дорогие родные герои,
Не вырванный с корнем порубленный лес,
Сегодня стоите торжественным строем
Вдоль алой дорожки умытых небес...
****
Лютует мороз сорок первого.
Блицкриговый клык волка-вермахта
Поломан об Наро-Фоминск.
Мой дед- политрук миномётчиков
На площади фрицев попотчевал
За свой изувеченный Минск.
Свинцовые плюхи свистелками
Визжали: «Не быть Федьке с девками!»
А есть ли от дур отворот?
Эх, Орлика жалко каурого,
Убитого эдакой дурою
Ещё до ухода на фронт.
Не понял, как что-то горячее
Его самого одурачило,
Толкнуло в плечо раз-другой,
И Фёдор, пройдя лазаретами,
К семье возвратился под лето, но
С отсохшею правой рукой.
***
А папа сапёром-разведчиком,
У мин «самадуры» развенчивал,
О доме мечтал по ночам,
Пылала Восточная Пруссия,
И снилась ему светло-русая,
Которой нигде не встречал.
Зимой сорок пятого-бурного,
Отец мёртвой хваткой Поддубного
Кладёт на туше языка.
Для штаба - элитная выпечка.
Фриц серые зыркалы выпучил,
Кишка против бати тонка.
Удача жить с пальцами чуткими,
Но вертится память анчуткою,
Посмертно иных наградит.
Сапёр ошибается разово,
А Мишке за всех, что ли праздновать?
И Мишке до слёз больно праздновать.
Из взвода он выжил один…
***
Сын Фёдора, в небо отпущенный,
Летал рядом с райскими кущами,
Был штурманом дядя Андрей.
Фашистов бомбил он над Венгрией,
Шутил и в хорошее веровал.
............................
Мой Бог, на троих им налей!
http://litset.ru/blog/2024-05-09-1367
Горьким жаром июнь опалён,
Ветер шепчет с печалью не громко.
Где стоял батальон -
Пыль немецких колонн
Серой мутью скрывает воронки.
Под кустом я, подобно жуку,
Тихо замер с последней гранатой.
Колет ветка щеку,
Я срываю чеку,
Но её же вставляю обратно.
Цепь фашистов идёт, как стена,-
Довоенные кончены игры.
Молодой лейтенант,
Бывший бабник и франт,
Робко встал, совершая свой выбор.
Я чеку вынимаю опять,
Хоть и пальцы давно занемели.
Можно землю обнять,
Как погибший комбат,
Или руки поднять неумело.
А виски нестерпимо горят;
Псы хрипят, стервенея, всё ближе.
Здесь и там - лагеря...
Умереть бы не зря...
Сердце бьётся: мне б выжить! мне б выжить!..
Рядом скрипнул добротный сапог,
Солнце в небе родном опрокинув.
Если сделаю вдох -
Прозвучит:"Хенде хох!"
Автоматы нацелятся в спину.
Только грудь не сдаётся никак -
Воздух в лёгкие льётся не слышно.
Что, разжать мне кулак,
Чтобы охнул ивняк?..
Понял: время солдатское вышло...
"Дай же, Господи, знак!.."
Под тёплыми звёздами мая
http://litset.ru/publ/29-1-0-74141
Заблудший трамвай ожидая,
Он был отстранён и безлик.
Под звёздами в сумерках мая
Едва различимым был крик
Души, что не знала покоя
Десятки надломленных лет,
Души, что познала такое,
Что должен ли знать человек.
Те горькие фразы солдата,
Как пленных он больше не брал...
Как дико затвор автомата
Безжалостным зверем скакал
В руках, что должны были сеять,
Растить, умножать, созидать.
Но в душу ремни портупеи
Вошли сквозь гранёную стать.
А нелюди, это не люди?
Встаёт Эверестом вопрос
И тонет в отравленной мути
Пронзающих старческих слёз.
Под тёплыми звёздами мая
Я был откровеньем распят
О звёздах, что мукой сияли
На спинах убитых солдат.
Их резал совсем не индеец,
Чья доблесть - уродливый скальп,
Их резал наш брат, европеец -
Ценитель Шекспира и Альп.
Познает ли истины Канта
Погасший в глазах белый свет?
Точёный кружок автомата
Давал однозначный ответ.
Кто знает, была ли расплатой
Сердечная мука ночей.
Он плакал о русских солдатах.
О сломанной жизни своей.
Старик посмотрел отрешённо -
Во мне он увидел себя.
Стоял я колодой краплёной -
Как будто бы я. И не я...
В бессилье упав на колени,
Я словно в горячке дышу -
За муки того поколенья
О милости Бога прошу.
http://litset.ru/publ/29-1-0-69810
По краю дней белёсых, муторных -
Дороги тонкая канва.
Где в крытом кузове полуторки
Чужая прячется судьба.
Платком огромным перевязана,
С тряпичной куклой на руках,
Судьба чужая сероглазая
Молчит и слушает впотьмах.
Молчит о тихом плаче мамкином,
О кукле, что давно не ест.
И что платок наверх изнанкою
Повязан туго накрест-крест.
И слушая скрипенье кузова,
К тряпичному склонившись лбу,
Вдруг шепчет: — Нам до дня, до судного
Трястись по Ладожскому дну.
Непрочный лёд, вода озёрная,
У фар тускнеет ореол...
Судьба чужая — обделённая.
И звёзды — чёрные, как смоль.
https://stihi.ru/2022/02/11/1529
там ледяные дней закраины
зазубреные ладожским апрелем
надежду безнадёжно раненых
до глаз изъеденных уже убитых
бездонным голодом
безумят верить
что Шлиссельбург свою губу позволит
перекатить весной сорок второго
смертей Дорогой Жизни вопреки
всему
всем вечным душам
по людски
опухших ангелов хранимых свитой
_____
Как говаривал дорогой уважаемый Ефим - снимаю шляпу!