Вся наша торопливость - мишура.
Не знает спешки мир, который вечен.
По жизни мы набегались с утра
И встретились с тобой уже под вечер.

Обжечься зноем звездного огня -
Опасность, надо думать, небольшая…
И хорошо, что суетливость дня,
Оставшись в прошлом, нам не помешает.

В ожидании финала
Суетиться не резон.
Знаю, вышел сериала
Заключительный сезон.

Мне теперь дешевый вермут
Нужен, как киту гарпун.
Будет он серпом по нерву
Или нервом по серпу.

И редакторов упёртых
Обхожу я от греха:
Вдруг приспичит плюнуть в морду
Вивисекторам стиха?!

Сгинет зимняя обуза,
Птиц начнется болтовня…
И тогда, быть может, муза
Оглянется на меня!

Нам продлевать прелюдию несложно,
Когда определенность не для нас.
Ты прячешься, давая мне возможность
Отыскивать тебя в который раз.

Сегодня ты смеешься где-то рядом,
А завтра вновь на дальнем рубеже…
Хотя давно доказывать не надо,
Что мы друг другом пойманы уже.

Вроде всё вокруг вполне обычно,
Как на Новый год салата тазик.
И резона нет мечтать о личном,
Если не придумывать фантазий.

Знаю я, что лишь прогноз погодный
Часто не сбывается местами…
Завтра будет хуже, чем сегодня,
Потому что жизни меньше станет.

Отчетливо увидел в ноябре я:
Имеет год конечную длину.
И человек безжалостно стареет
У времени в пожизненном плену.

С безоблачной погодой перебои,
Огонь бледнеет, превращаясь в дым…
А зеркало, давно уже кривое,
Становится всё более кривым.

И как тут не охнуть,
Прихлопнув стопарь?
Нам полную охру
Предрек календарь.

За вычетом - вычет…
И сказке конец.
Почуял добычу
Голодный песец.

Уже ниже сосен
Небес пелена.
Сопливая осень
Видна из окна.

Рассадница гриппа,
Карга в шушуне…
Приходит - спасибо.
Уходит - втройне!

Река во власти серых декораций,
Ей далеко до белой краски льдин.
И нам нельзя друг к другу не прижаться,
Когда дожди. А зонт всего один.

Уже начало осени. Осадки.
И не понять: где небо, где Нева.
Мы говорим с тобою… Без оглядки
На слишком откровенные слова.

Со всех сторон гремит гроза?
Она - надолго.
Покой, не зря поэт сказал,
Нам снится только.

Тысячелетий череда
Во власти странствий.
И наше кредо навсегда -
Непостоянство.

Сгибаем мы земную ось
Нетерпеливо…
Недаром всё и началось
С Большого взрыва.

В настоящей поэзии должны (на мой взгляд) сочетаться две противоположности.

Первая - ясность изложения, вразумительность смысла, отсутствие слов-паразитов.
И лаконизм, основанный на принципе необходимой достаточности.

Вторая - аура недосказанности, этакое инфернальное зарево над таинственным туманом, отсутствие неоспоримости и финальной определенности.
И никаких поучений, окончательных выводов и жирных точек в конце повествования.

А вот как заделать поэтический замес из этих крайностей - подскажет лишь авторская интуиция, в просторечии называемая талантом.

Говорят, что где-то кто-то когда-то видел теорию стихосложения, в которой четко прописаны принципы создания нетленок.

Но подобные слухи похожи на сведения о летающих тарелках, лох-несских монстрах и отшельников-провидцах.
Типа племянник подруги вдовы брата моего приятеля вроде бы наблюдал…

Нет, никаких пособий пишущая братия не дождется.

И душе придется единолично распознавать белый шум, выделяя его из хаоса бессмысленной трескотни.
Облекая его в логику строк, наделяя музыкой ритма и облагораживая мистикой рифм.

Не нарушая при этом гармонию единства противоположностей, и постоянно контролируя процесс тщательно настроенным чувством меры.
Без посторонней помощи, методом проб и ошибок.

“Сама, сама, сама…”

Уже не тянет прыгать через лужи,
Почти непроходима трын-трава.
И тишину я научился слушать,
Когда бывают лишними слова.

Рукой подать осталось до вокзала,
Летят секунды, годы торопя…
Но то, что ты мне так и не сказала,
Я все-таки услышал от тебя!

В июле город тщетно ищет тень,
А солнце - огнедышащая домна.
Намаявшись в дурацкой суете,
Я отдышусь и неизбежно вспомню,
Что кожа у тебя - на ощупь шелк,
Смех - колокольчик, губы - Божья милость...

Еще один обычный день прошел?
Нет, капелька из жизни просочилась.

Ощущение настойчиво таранит:
Скоро выйду на финальную прямую.
Понимаю, что черта́ не за горами,
Но неясно мне, зачем и почему я.

Хорошо, когда на это нет ответа.
Можно, словом поиграв, себя утешить.
Мол, закат лишь предвкушение рассвета…
Аргументы у схоластики всё те же.

Но в пространстве зазеркальном, я надеюсь,
Получу заветный ключ от тайной двери.
А за ней метаморфоза в Хомо Деус,
Там уже неотличимы “знать” и “верить”.

А до этого продолжу бить баклуши...
Вечер свой я проведу легко и праздно.
Не спеша сооружу прощальный ужин
И вином его украшу темно-красным.

Волна оставляет пену
Во влажном плену песка.
От этого крен Вселенной
Усилился. И пускай

Стал резко меняться климат
И зимы уже не те.
Метели несутся мимо
Забывших о них людей.

На летнее время года
Всегда высока цена.
Но все же сезон был продан…
А что остается нам?

Весной отпускать кораблик
На волю в большом пруду.
И осенью с неба капли
Губами ловить на лету.

Не любят Дарвина поэты!
А почему? А потому,
Что теоретик тот с приветом,
Мошенник, врун и баламут.

Поэты истину отыщут
Без посторонней мелюзги.
У них большущие умищи
И обалденные мозги.

Но не хватает даже мата,
Чтоб навсегда закрыть вопрос.
Поэт не может быть приматом,
Он в белом венчике из роз!

У Дарвина в толстущей книжке
Одна нелепая фигня.
Поэтам жалкие мартышки
Определенно не родня!

Стоит чудак на пьедестале,
Как будто он умнее всех…
Его поэты не читали,
Но осуждают. Ибо нех!

Христиан в стране родной
Шестьдесят миллионов с гаком.
И писателей полно…
Но любимейший - Булгаков.

И смакует наш народ
Имена, не хмуря брови:
Воланд, Гелла, Бегемот,
Азазелло и Коровьев.

Русь умом понять - никак.
Верить в нас - вполне нормально.
Люцифер (светлейший мрак) -
Наш герой национальный.

Нам и шахматы, и бокс
Для развития едины.
Мы ходячий парадокс…
Потому - непобедимы!

Промелькнуть не можешь мимо,
Проникаешь к нам незримо
Сквозь чернеющие бреши
И внизу, и наверху.

От рождения до морга
Мы твоя ручная сборка.
Правой нас за ушком чешешь,
Левой бьешь по кадыку.

Есть фраза, приписываемая древним китайцам: “Не дай вам бог жить в эпоху перемен!”
А еще существует проклятие со столь же туманным происхождением: “Чтоб тебе жить в интересное время!”

И не очень-то важно, кто их высказал первыми.
Важнее то, что и нас угораздило вляпаться в излом истории. И хлебнуть неизвестности из его темных глубин…

Но есть у человека неубиваемое свойство: считать себя итогом всего предыдущего. Его апофеозом, смысловым завершением.
Мы психологически не готовы воспринимать себя лишь каплями в почти бесконечном потоке событий, где скорость течения обусловлена не нашими желаниями, но особенностями рельефа окружающей местности.

И если русло, пройдя через прохладное плато, устремляется в теснину ущелий, то глупо пытаться повернуть его вспять.
Надо просто смириться с тем, что впереди будут пороги, перекаты и водопады.
И “голове своей руками помогать”, преодолевая все эти особенности жизненного пейзажа.

А куда деваться? Формулу бытия следует принимать за данность.
И приспосабливать к ней феномен личного существования.

В этом нет ничего трагичного, если убедить свое эго не истерить от переизбытка самосохранения.
А если убеждения не хватает, то нужно взять себя за шкирку и выдернуть из трясины отчаянья могучим рывком.
Ведь вдрызг разбиться о камни гораздо предпочтительнее, чем медленно задыхаться от страха, рисуя себе картинки своего будущего, которые ужаснее самого ужаса.

Кстати, чем круче уклон, тем он короче.
И грохот горной реки непременно сменяется тишиной спокойного озера, в котором по ночам отражаются звезды.
А по утрам туман окутывает еще не совсем проснувшуюся гладь и оберегает остатки ее сонливости от ярких лучей восходящего солнца…

И в отличие от прибауток, которые неизвестно кто придумал, есть афоризм Марка Аврелия, философа в императорской порфире:

"Делай что должен. И свершится, чему суждено."

По жизни кандыбашим мы, как ёжики в тумане,
Не понимая, что и как творится наверху.
Нам мантра древняя твердит восторженно: “Ом, мани!”
И добавляет шепотком: ”Без мани падме хум…”

Но повторять дремучий бред бродягам не повадно.
Шагать привычно налегке, когда пуста сума…
А если ветер в голове, с какого хума падме?
И пыль дорог нам поважней, чем мани до хума!

Слово
зажгло лучину,
Слово
Затмило тьму.
Слово
всему причина,
Слово
финал всему.

Слово
мосты мостило,
Слово
будило бред.
Слово
в начале было,
Слово
сошло на нет.

Слово -
души затишье,
Слово -
сердечный стук…
Слово,
тебя не слышу,
Словно
замкнулся круг.

Чтоб не стать мне плакучее ивы
И в тоске не закиснуть совсем,
Подниму настроение пивом,
Вдев заранее водки ноль-семь.

И, покинув земную обитель,
Где в потемках блуждал до поры,
Лягу я горизонтом событий
На границе кротовой норы.

И в бездонную канет пучину
Бытия укороченный блиц.
Сгинет страха мираж беспричинный,
Как фантом виртуальных частиц.

Где научные дремлют законы,
Где фантазий царит кутерьма.
И со свистом летят тахионы,
Вышибая токсин из ума.

И увижу: надежно залатан
Светлой радостью мрачный минор…
Словно вечно живой Судоплатов
Над Херсоном поднял триколор.

За лесистым горизонтом скрылись горы.
И с тех пор горизонталь моя подруга.
Безусловно, Питер самый лучший город,
Но меня неодолимо тянет к югу.

На Васильевском привычно дремлют сфинксы,
Не заметив в долгой спячке ход столетий.
А тем временем волнительно на Финском,
Там срывает паруса попутный ветер.

Все сильнее мне мерещится южанка…
В голове кругами мысли хороводят:
Если вывернуть планету наизнанку,
Станут степи и равнины мелководьем.

Запеку на ужин яблоко с корицей,
Чтобы выйти из вечернего минора.
“Если выпало в империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции у моря…”

Я заразился переменой мест,
Глаза не терпят статики и лени,
Им больше никогда не надоест
Искать овеществленья ubi bene.

Макс Неволошин
………………………………………………
И в юности, и сорок лет спустя
Была мне ниже пояса пучина,
Когда искал: и где своим страстям
Фемины не кураторы in vino?

Я не умел сдержать души размах
И воевал (не помню с кем) в Бурунди.
Там голова могла лежать в кустах,
Но грудь в крестах. Еще не transit mundi!

Нагрянула осенняя тоска,
Не найден мной, увы, волшебный остров.
Вокруг всё та же серость финских скал
И Балтика совсем не mare nostrum.

Уже седьмой десяток разменял,
И подвывают на подходе бесы.
Ведь, неумело вылепив меня,
Сказал Творец в сердцах: delendam esse!

Плохое неизменно…
Как, впрочем, и всегда,
За нашу современность
Цепляется беда.

Пушистая такая,
Глаза - что угольки…
И жадно выпускает
Стальные коготки.

И точит ложью жало,
Неся слащавый бред…
Но, если б зло пропало,
Кто б думал о добре?

Сидели за обедом
И ели суп с котом,
И беды, и победы
Оставив на потом.

За окнами и в душах
Всё так и всё не так.
То оттепель, то стужа.
То мрак, то полумрак.

Земля крутилась хмуро
Вокруг своей оси.
А кот в четыре мурра
Добавку попросил.

В стакан неотвратимо
Плесну воды живой…
И плохо, и терпимо.
А в среднем - ничего.

Нет, не легкая задача
Подбирать к тебе ключи.
Ты сумеешь однозначно
Фальшь любую различить.

Притяжения основу
Не добуду взаперти.
Чтоб причиной стало слово,
Важно нужное найти.

Я нашел его как будто…
И упрямо не привит
От смирения до бунта,
От напасти до любви!

Есть два вида будущего. Далекое и близкое.

Первое абстрактно и непроверяемо. Оно за горизонтом личных событий.
А потому оставлю его пребывать на полюсе недоступности. Бог с ним.

Второе является частью земного бытия. Но размыто расстоянием непрожитых лет. Его силуэты лишены четкости, краски обесцвечены, величины условны…
Но годы пройдут, ветерок разгонит дымку, и музейную неприкасаемость сменит вседозволенность распродажи.

Будущее будет.

Его мы сможем потрогать, примерить, приобрести.
Вот только выбирать не особо получится. Потому что для каждого уже уготован размер, покрой и цена.
И никак иначе.

Но главное, чтоб костюмчик сидел. Ловко и непринужденно.
Чтобы радовал, а не жал в подмышках и не топорщился на плечах.
И чтоб хотелось смотреться в зеркало, а не шарахаться от него…

С Наступающим, друзья!
Хорошего вам будущего!
)

Под ногами месиво,
Тает снег опять.
В декабре невесело
И темнеет в пять.

Дома сны нелепые,
Окна – на восток.
И от было-небыло
Белый лепесток.

Впрочем, время гончее
Унесется в май.
Ты на то, что кончилось,
Больше не гадай.

Не пеняя нá небо,
Помни, что сполна
Захлестнет когда-нибудь
Новая волна.

С нехорошего момента
Мне житуха не мила...
Я зачем-то в кватроченто
Провалился с похмела.

Дремлет ум, лениво тело,
Стыд зевает, совесть спит.
А Донато Донателло
Магдалину мастерит.

Остаканиться мне не с кем,
Пью один с недавних пор.
А Филиппо Брунеллески
Ставит купол на собор.

Я и дома, и в борделе
Вдохновения лишен,
А вот Сандро Боттичелли
Обнаженных пишет жен.

Ты глоток водицы талой,
Водит Бог твоей рукой...
Подскажи, Лоренцо Валла,
Почему я никакой?

Сам себе я стал вражиной,
По щекам ушами - хлоп!
Смотрит Пьетро Перуджино
На меня, нахмурив лоб.

Памяти Александра Мельника, режиссера “Территории”, трагически погибшего у водопада Китабо-Орон на плато Путорана.
Там, где он и снимал 6 лет назад свой замечательный фильм.

Давно бытует мнение:
Увы, возврата нет
На место преступления,
На поприще побед.

Сгустилась тьма осенняя...
И, хоть беги бегом,
Не обретешь спасения
От зависти богов.

Я волшебства плеснул в рюмашку,
Чтоб тут же чокнуться с собой.
Стучится дождик барабашкой,
Шуршит за шторой домовой.

Последний акт вечерней пьесы
Уже удвоил руки Шив...
И убегает мелким бесом,
Частицу жизни утащив.

Из поэтических перекличек с Томой Тагеко

Т.Т.
С ладони боль, как птицу, отпусти
В ночное небо к звездам - ярким точкам.
Там, на подмостках млечного пути
Сгорают непридуманные строчки.

Ложится легкий пепел на перо,
На вязи строчек в стареньком блокноте.

Сверкает слов волшебных серебро,
Пока молчанье стынет в позолоте.

А.П.
С ладони птицей в небо боль ушла
И в солнечных лучах не ищет брода.
В руде словесной выгорает шлак,
И остается чистый самородок.

Кивает одобрительно Творец,
Он ощутим в космическом тумане...

И золотом становится свинец,
Когда над ним алхимики шаманят.

Тесны океаны и степи...
Космический нужен простор,
Чтоб десять - в десятую степень,
Которая в степени сто.

Но все же в ментальном экстриме
Извилины больше болят,
Когда ощущаю я ими
Безумную близость нуля.

Мир кварков, прелестный и странный,
Под утро мне снится порой...
И Шрёдингер вдребезги пьяный,
И кот его вечно живой!

Мир простором был когда-то велик,
Мне казался ураган сквозняком...
А сегодня, как усталый реликт,
На вокзале я сижу с рюкзаком.

И до поезда уже полчаса...
По обману у него пятый дан:
Называется «Земля – Небеса»,
Но уходит он совсем не туда.

Даже сторож из Мухосранска
Свято верил: наступит год,
И на яблоне марсианской
Непременно созреет плод.

Ошибиться он мог едва ли.
К звездам был укорочен путь.
Мы шесть раз на Луну слетали,
Нас, казалось, не тормознуть.

Но поджилки тряслись позорно...
Мы спустились давно с небес.
Лишь болтается в небе черном
Надоевшая МКС.

Не нужна в зимней спячке спешка,
Нет запала больших идей...
И по Марсу ползет тележка
Хладнокровная без людей.

Наверху неуютно, хмуро.
Лучше дома побыть в тепле...
Ты прости нас, Гагарин Юра,
Что на плоской живем Земле.

Завтра можно, не то что сегодня,
Погулять, опрокинув стопарь.
Вот кончается вечер субботний,
И пора обновить календарь.

Выходные не давят на нервы,
Утром к речке схожу за лещом...
Воскресенье. Июнь. Сорок первый.
На работу нескоро еще.

Заделав в небе трещину,
Бог мясо ел с ножа.
Его молили женщины,
От жалости дрожа,

Чтоб викинги ладонями
Не трогали закат,
И Саша в Македонии
Дожил до сорока.

Есть устойчивое ощущение, что время с каждым годом течет всё быстрее.
Оно постоянно ускоряет свой ход. И дни вылетают из жизни, как из пулемета, скорострельность которого постоянно увеличивается.

Тут напрашивается параллель со вселенной.
(Пишу слово с маленькой буквы, предполагая, что вселенная наша далеко не единственная).

Нет, не просто так замечено, что человек представляет собой микрокосм. Повторяя в себе глобальные законы мироздания.
И неплохо бы вспомнить, что вселенная расширяется с ускорением.

И самые дальние от нас галактики становятся принципиально ненаблюдаемыми, преодалевая световую скорость удаления от земного зрителя.
Кстати, тут нет нарушения базовых физических принципов. Потому что расширяется само пространство, увеличивая расстояние между космическими объектами.
При сверхсветовых скоростях галактики уходят за горизонт событий, теряя возможность обмена любой информацией со средой нашего обитания.
Объект как бы перескакивает в небытиё. В запредельность. Откуда не может быть возврата.

Так же и мы.
Когда скорость течения времени начинается стремиться к бесконечности, мы оказываемся в абсолютном будущем.
Которое является таким же небытиём, как и космологическая область за чертой событий.

А телу, с его инерцией, уже не угнаться за такой динамикой. И оно отбрасывается за ненадобностью.

Можно, конечно, назвать это состояние смертью...
Или путешествием за горизонт?

Навсегда уходит год...
Черным был, не полосатым.
И его считать вчерашним
Нам уже хватает сил.

Двадцать первый настает.
Скоро вспомним о двадцатом
И поймем, что он нестрашно
Просто пальцем пригрозил.

С небом синим перебой,
В январе мой город куцый.
Дни плетутся без просвета,
На весне стоит печать.
Наблюдая за собой,
Я хотел бы обмануться,
Чтобы знание предмета
Не умножило печаль.

Полумрака колдовство,
Вечер лёгок на помине.
День, меж сумерек распятый,
Уместился в пару строк.
Говорят, что мастерство -
Разводить огонь в камине,
Я ж, в преддверии заката,
С первой спички это смог.

Пропадая ни за грош,
Спичка быстро догорела.
Закусив коньяк печеньем,
Погрущу, что нет халвы.
Говорят, что не пропьешь
То, что делаешь умело,
Но бывают исключенья
В этом правиле, увы.

Сегодня все СМИ России (за исключением некоторых, но вполне определенных) разгоняли мрачную депрессию, в которую угораздило впасть усталое население, и без того затраханное великой фигней двадцатого года.
Ибо! Пару дней назад глава Роспотребнадзора Анна Попова предупредила, что минимум за две недели от вакцинации надо прекратить прием алкоголя. И не употреблять его в течение 42 дней после инъекции...

Интересно, сколько заплатили западные разработчики вакцин данной гражданке? За какое число сребренников она продала родную фармакологию?
Одной фразой она обрушила акции "Спутника-V" так, как не смогли бы торпедировать их никакие иные напасти.
Вплоть до 99,99% летального исхода сразу же после вакцинации.

Но русские, как известно, не сдаются!

И сегодня был брошен в бой резерв главного командования в лице академиков, докторов наук и популярнейших телеведущих.
Оказалось, что женский ум Анны Поповой не справился со всеми нюансами научных рекомендаций, которые советовали лишь ОГРАНИЧИТЬ прием алкоголя в течение 3(!) дней после укола.
И постараться не злоупотреблять спиртным за пару дней до этого события.
В самой мягкой и доброжелательной форме.

Посоветовали! Постараться! Ограничить!
Не потребовали! Не запретили категорически!
Типа послушаюсь совета и ограничу прием литром, вместо двух. И рыппка будет съедена, и всё остальное произойдет.

Народ облегченно вздохнул и вернул вакцине свое уважительное доверие.
Академики вытерли пот со лба и не смогли не остаканиться после блестящей контратаки.
А главе Роспотребнадзора было поставлено кое-что на вид, с требованием впредь фильтровать свой бабский базар, чуть было не нанесший стране миллиардные убытки.

Интересно живем, однако! На минном поле бытия.
Где один неосторожный шаг сделает будущие ошибки совершенно невозможными...

Один мой знакомый просто обожает женский теннис.
Он следит за расписанием “больших шлемов”, знает имена многих спортсменок.
И одновременно не проявляет никакого интереса к теннису мужскому.

Я как-то спросил его, почему? Ведь мужики на корте показывают игру более динамичную, взрывную, зрелищную?
Ответ был такой:
- И нафига мне на них смотреть? А вот теннисисточки в короткие юбочки одеты. И кричат прикольно!

Да. Большой спорт - это шоу. И существует для зрительского удовольствия.
И отношение к женскому спорту можно ограничить двумя основными направлениями зрительского восприятия: “короткие юбочки” и “кричат прикольно”.
Тяжелая женская атлетика?

Здоровущие бабищи штангу тягают. Эстетика их тел - для редкого любителя. А вот кричат - прикольно!

Фигурное катание, гимнастика, синхронное плаванье - юбочки короткие.

Кёрлинг? Никаких юбочек нет. Но кричат так, что воображение рисует оргии при дворе Калигулы, если верить Голливуду.

Женский футбол? Его мизерная популярность объясняется длинными труселями и плохой акустикой открытого стадиона.
В отличие от волейбола, где и трусики короче, и слышимость лучше.

Меня могут спросить: а как же биатлон? Там вроде и одёжи дофигища, и микрофоны на каждой березе не висят.
Но тут сказывается высокая эротика лыжных движений, работа с палками, вызывающие позы при спуске с горок, стрельба из положения лёжа…
Надеюсь, я не позволил себе лишнего?

А вот женский хоккей обречен на вымирание. Где нет даже намеков на юбочки. А прикольные крики теряются за щитками шлемов и заглушаются стуком клюшек.

Впрочем, не удивлюсь, если вскоре новые взгляды на гендерную принадлежность вынесут на лед такую вот фигурную пару: брутальный спортсмен начнет крутить, вертеть и всячески нагибать миниатюрного мужичка в балетной пачке.
С нежной настойчивостью и нескрываемой страстью...

И зрители на трибунах будут вопить от восхищения, пребывая в самом что ни на есть радужном настроении.

Всего лишь шесть осталось бед,
Седьмой - как не бывало.
И городской стихает гул,
И день идёт на спад.

Мне повезло, что о тебе
Я знаю слишком мало...
А это значит, что могу
Ночами крепко спать.

Пускай безумно и нелепо,
Но былью стали небылицы.
И тополя уходят в небо,
Чтоб на чужбине приземлиться.

Всё ближе звезд холодный бисер,
С кустов срывает листья осень.
И Ангел не летает в выси,
Где Сатана ступень отбросил.

Друзей пугая кислой мордой,
Стремимся к Богу мы постами...
Но напиваемся до Чёрта
И с ним меняемся местами.

В такое нам поверится едва ли,
Но в дикой исторической глуши
Когда-то люди лица открывали,
На вирусы с прибором положив.

С тех давних пор прошло уже лет двадцать,
И очень трудно уместить в башке,
Что можно было даже целоваться,
Не ощущая ткань на языке.

Попробуйте ответить без подсказки
(И логике, и смыслу вопреки),
Куда предохранительные маски
На пляже надевали чудаки!?

2041

Погода испортилась окончательно. Метель занавесила окна непроницаемой белизной.
Аэропорт в Амдерме не принимал рейсы и не выпускал их.
И никто не мог сказать толком, когда это безобразие закончится.

Метеослужба уклончиво и неуверенно обещала возможное просветление часов через десять в лучшем случае. А в худшем - никогда... Веселый народ эти синоптики!

Я ждал самолет на Ленинград. Из Диксона мне вылететь повезло, а вот в Амдерме застрял. Север, однако.
Время тянулось не просто медленно. Было такое впечатление, что оно повернуло вспять и потекло в обратную сторону.

Моя командировка закончилась. Мы почти месяц летали над Карским морем, занимаясь радиолокацией ледяных полей, определяя толщину льда и динамику его движения.
Потом информация приобретала вид ледовых карт, которые передавались на ледоколы.

В хорошую погоду наш Ан-24 делал по два маршрута в день. В моем попечении был аппарат "Торос" для радиолокации.
Взлет в Диксоне. Примерно полтора часа до Новой Земли. Разворот. Столько же обратно. Посадка. Дозаправка. И по второму кругу.

Всего 27 рейсов. 96 часов налета. Три рубля за каждый взлет, столько же за посадку. И по пятерке за лётный час. Плюс остаток командировочных.
Рублей 700 выходит. А еще месячная зарплата с северной надбавкой...

Черт! Про подоходный забыл. И про налог за бездетность. Но все равно деньги получаются неплохие. Вернее, очень даже приятные.

Я закрыл глаза и представил себе весенний Ленинград, солнечный майский день.
И себя в лётной кожаной куртке, в модных джинсах, купленных у знакомого кока, ходившего в загранку, пухлый бумажник в кармане и ветер в голове...

И почувствовал прилив радости от неизбежного будущего.
И стало мне хорошо.
....................................................
В конце концов я добрался до Питера.
До своего НИИ, что в Шереметевском дворце на Фонтанке. До отдела Ледовых прогнозов и лаборатории Ледовой разведки.

И услышал от шефа:

- Вот и всё. Отмучились. Это была последняя командировка, Сеня. Теперь ледовая обстановка будет поступать к нам со спутников. А мы станем лишь бумажки перебирать и карты раскрашивать.

Слухи об этом давно ходили. Но мы как-то пытались не воспринимать их слишком всерьез. Отгоняли от себя, полагая, что процесс переустройства займет много лет.
И на тебе!
Сказка закончилась. Наступала новая эпоха. Без романтики дальних странствий, больших денег и кайфа возвращения домой.
А в космонавты переквалифицироваться было, увы, поздновато.

Маленькая трагедия. Жизненный эпизод. Холодный дождь из, казалось бы, безоблачного неба.

Хорошо, если ты плохой!
Плохо то, если ты хороший,
И к пиратам уйти не сможешь,
Выпив рома под йо-хо-хо.

И, прощая удар врагу,
Будет только щека краснее.
И от слабости сатанея,
Не повесишься на суку.

И живи ты хоть лет до ста,
Уморив тараканов дустом,
Не придешь одиноко в пустынь,
Чтобы к Богу поближе стать.

После спячки встает рассвет,
Настроение тьмы - всё хуже...
Отражаются звезды в лужах
До того, как сойти на нет.

Всё обычно. Скучновато.
Муху выгнал за окно.
В телевизоре дебатов
Надоевшее говно.

Перфоратор ближе к ночи
Прошибает тишину.
С каждым часом жизнь короче
И в длину, и в ширину.

На душе темно и тяжко?
Что ни день, то парапет?

Пожалев себя, дурашку,
Топай дальше по тропе.

Слева нож, а справа вилка.
Всё наоборот.
Между мною и бутылкой
С килькой бутерброд.

В совершенстве нет предела,
Сказано молвой.
Бутерброд я, нет, не делал,
Я творил его!

К центру истины безбрежной
Путь найдя прямой,
Мазал ласково и нежно
Маслом хлеб ржаной.

Как галактики, снежинки
Плыли за окном.
Рыбки серенькую спинку
Я накрыл лучком.

Но случился, как обычно,
Творческий финал.
Наверху желток яичный
Солнечно пылал.

В небе россыпь звездной пыли
Скрыли облака.
Бутерброд мне жалко было.
И себя слегка.

Небо снова цвета стали...
Впрочем, всё равно.
Я на стол уже поставил
Свечи и вино.

На диван подушку бросил
И мохнатый плед.
За окном зима как осень.
Снега так и нет.

Померещился в прихожей
Твой промокший зонт...
Дождь пройдет, и мне, быть может,
Больше повезет.

Открытое письмо поэту NN, бывшему россиянину, ныне живущему в Соединенных Штатах.

Привет!
Не подумай, что я стану язвить насчет твоего отъезда из страны. У каждого своя судьба. С множеством событий, которые корректируют жизнь. И я с уважением отношусь к соотечественникам, разбросанным по всему миру. Так у них сложилось. И удачи им во всём!

Но почему ты считаешь меня (в составе большинства российского электората) тупым ватником, примитивным путиноидом, безмозглым кретином?
Зачем ты постоянно твердишь, что современная Россия - большая помойка с неправильным населением?
Отчего ты рассказываешь мне о том, что я овца в послушном стаде, которое гонит в никуда безумный пастух?
Ты знаешь нашу жизнь лучше меня? Ты полагаешь, что я блеющее животное? Ты возомнил себя высшим разумом, способным на абсолютное откровение?

Ты глашатай лучшего мира? Который построен не тобой, упавшим ему на хвост? И ставшим американистее коренных американцев?
Кто ты на этой земле? Учитель, снизошедший с сияющих небес?

Да, у меня много проблем. Да, я хочу быть богаче. Да, я далеко не во всем согласен с Путиным. Да, есть вещи, которые просто бесят меня. Но!

Существует и то, чем я горжусь, что поддерживаю, что готов защищать. А самое главное - я у себя дома. Здесь моя родная речь, мой лучший на свете город, моя страна со своей и страшной, и героической историей.

И еще. Я считаю, что учиться полезно всегда. У предприимчивых и энергичных американцев, у работящих и аккуратных немцев, у креативных французов, у жизнелюбивых итальянцев...
Но учиться - не значит втаптывать себя в грязь и посыпать голову пеплом. Учеба - процесс радостный. Потому что дает возможность конструировать свое завтра. На основе полученных знаний.

И, чем стебаться над моей страной, расскажи о своей тамошней жизни. О хорошем, плохом, веселым и не очень. Честное слово, мне интересно! Пооткровенничай об окружающем тебя мире, о людских взаимоотношениях, о природе и погоде, о праздниках и буднях.

И, поверь, я не стану показывать пальцем на помойки в твоем городе, не подколю тебя неуклюжим поступком или смешным событием. И уж точно не стану учить тому, о чем тебе думать и за какую партию голосовать.

Надеюсь быть услышанным.

Ватник и путиноид Арсений Платт.