Михаил Любавин Ты знала тайны сатаны и увлекалась чернокнижием.
Я сотни раз просил: «Остынь! Побудь со мной, чертовка рыжая!»
Смеялась: «Я люблю летать – что в этом странного и страшного?»
Я отпускал тебя опять, терпел и ни о чём не спрашивал.
Ты утром падала в постель – мрачна, как сумерки осенние.
И я себе придумал цель – найти желанное спасение.
Я цепь без устали ковал, сгорая в пекле жаркой кузницы.
Мечтал, что мы устроим бал, когда ты станешь тихой узницей,
Что ты начнёшь меня ценить, забыв о шабашах и нечисти.
И, сидя дома на цепи, поймёшь, как жить по-человечески.
Я добрым принцем быть могу. Не стоит плакать и печалиться.
Летать ты сможешь.
Раз в году.
Не давит цепь, моя красавица?
Светлана Пешкова Ты к полу пятками прирос, к подушке – лбом, к обоям – взглядами.
Позволь задать больной вопрос: в чём счастье? Будь оно неладное!
Томиться, сидя на цепи, сушить укроп, нести нелепицу?
Вязать носки, лекарства пить и ждать, что слюбится да стерпится?
Душить желания в груди… Остыть заранее, не мучаясь…
У ведьмы – вечность впереди, прости, дружок, но я живучая!
Пока ты в кузнице сидел, держась за молот с наковальнями,
Я провернула сотни дел, чтоб стать хитрее и коварнее.
Но ты ослеп, увидев цель (что ж, на своих ошибках учишься).
Таскаешь собственную цепь, сполна хлебнув собачьей участи.
Теперь ты пёс, лохмат и пег, тут даже магам делать нечего.
Вот так обычный человек теряет облик человеческий.
Ну что, Дружок, пойдём гулять? Тебе побегать не мешало бы.
Ты тянешь цепь свою, скуля, и смотришь преданно и жалобно.
А если вздумаешь рычать – меня рассердишь по-серьёзному,
Нашлю проклятий сгоряча и превращу в жука навозного.
------------------------------------------------------
Большой осенний бал. 2 тур.
